Digest Заратустры № 4:
Несчастными называю я всех, у кого один только выбор: сделаться лютым зверем или лютым укротителем зверей, – у них не построил бы я шатра своего. Несчастными называю я также и тех, кто всегда должен быть на страже.
Испытывать и вопрошать было всем моим хождением – и поистине, даже отвечать надо научиться на этот вопрос! Но таков – мой вкус: – ни хороший, ни дурной, но мой вкус, которого я не стыжусь и не прячу. “Это – теперь мой путь, – а где же ваш?” – так
отвечал я тем, кто спрашивал меня о “пути”. Ибо пути вообще не существует! Так говорил Заратустра.
Теперь я жду своего избавления, – чтобы пойти к ним в последний раз. Ибо ещё один раз пойду я к людям: среди них хочу я умереть, и, умирая, хочу я дать им свой богатейший дар! У солнца научился я этому, когда закатывается оно, богатейшее светило: золото сыплет оно в море из неистощимых сокровищниц своих, – так что даже беднейший рыбак гребёт золотым веслом!
Так гласит моя великая любовь к самым дальним: не щади своего ближнего. Человек есть нечто, что должно преодолеть. Существует много путей и способов преодоления – ищи их
сам! Но только скоморох думает: “Через человека можно перепрыгнуть”. Преодолей самого себя даже в своём ближнем: и право, которое ты можешь завоевать себе, ты не должен позволять дать тебе! Что делаешь ты, этого никто не может возместить тебе. Знай, не существует возмездия. Кто не может повелевать себе, должен повиноваться. Иные же
могут повелевать себе, но им недостаёт ещё многого, чтобы уметь повиноваться себе!
Так хочет этого характер душ благородных: они ничего не желают иметь даром, всего менее жизнь. Кто из толпы, тот хочет жить даром; мы же другие, кому дана жизнь, – мы постоянно размышляем, что могли бы мы дать лучшего в обмен за неё! И поистине, благородна та речь, которая гласит: “что обещает нам жизнь, мы хотим – исполнить для
жизни!” Не надо искать наслаждений там, где нет места для наслажденья. И – не надо желать наслаждаться! Ибо наслаждение и невинность – самые стыдливые вещи: они
не хотят, чтобы искали их. Их надо иметь, – но искать надо скорее вины и страдания!
Быть правдивыми – могут немногие! И кто может, не хочет ещё! Но меньше всего могут быть ими добрые. О, эти добрые! – Добрые люди никогда не говорят правды; для духа быть таким добрым – болезнь. Они уступают, эти добрые, они покоряются, их сердце вторит, их разум повинуется: но кто слушается, тот не слушает самого себя!
Когда брёвна в воде, когда мосты и перила перекинуты над рекою, – поистине, не поверят, если кто скажет тогда: “Всё течёт”. Даже увальни будут противоречить ему. “Как? – скажут увальни, – всё течёт? Ведь балки и перила перекинуты над рекой!” “Над рекою всё крепко, все ценности вещей, мосты, понятия, всё “добро” и “зло” – всё это крепко!” – А когда приходит суровая зима, укротительница рек, – тогда и насмешники начинают сомневаться; и поистине, не одни только увальни говорят тогда: “Не всё ли – спокойно?” “В основе всё спокойно” – это истинное учение зимы, удобное для бесплодного времени, хорошее утешение для спящих зимою и печных лежебок. “В основе всё спокойно” – но против этого говорит ветер в оттепель! Ветер в оттепель – это бык, но не пашущий, а бешеный бык, разрушитель, гневными рогами ломающий лёд! Лёд же – ломает мостки! О братья мои, не всё ли течёт теперь? Не все ли перила и мосты попадали в воду? Кто же станет держаться ещё за “добро” и “зло”? “Горе нам! Благо нам! Тёплый ветер подул!” – так проповедуйте, братья мои, по всем улицам!
“Ты не должен грабить! Ты не должен убивать!” – такие слова назывались некогда священными; перед ними преклоняли колена и головы, и к ним подходили, разувшись. Но я спрашиваю вас: когда на свете было больше разбойников и убийц, как не тогда, когда эти слова были особенно священны? Разве в самой жизни нет – грабежа и убийства? И считать эти слова священными, разве не значит – убивать саму истину?
Ибо уменье стоять есть заслуга у придворных; и все придворные верят, что к блаженству после смерти принадлежит – позволение сесть! – Также и не то, что дух, которого они называют святым, вёл ваших предков в земли обетованные, которых я не обещаю; ибо, где выросло худшее из всех дерев – крест, – в такой земле хвалить нечего!
О братья мои, не назад должна смотреть ваша знать, а вперёд! Изгнанниками должны вы быть из страны ваших отцов и праотцев! Страну детей ваших должны вы любить: эта любовь да будет вашей новой знатью, – страну, ещё не открытую, лежащую в самых далёких морях! И пусть ищут и ищут её ваши паруса! Своими детьми должны вы искупить то, что вы дети своих отцов: всё прошлое должны вы спасти этим путём! Эту новую скрижаль ставлю я над вами!
“Мудрость утомляет, ничто – не вознаграждается; ты не должен желать!”
Познавать – это радость для того, в ком воля льва! Но кто утомился, тот сам делается лишь “предметом воли”, с ним играют все волны. И так бывает всегда с людьми слабыми: они теряются на своих путях.
“Хотеть” освобождает: ибо хотеть значит созидать, – так учу я. И только для созидания должны вы учиться! И даже учиться должны вы сперва у меня научиться, хорошо научиться! – Имеющий уши да слышит!
На земле есть много хороших изобретений, из них одни полезны, другие приятны; ради них стоит любить землю. И многие изобретения настолько хороши, что являются, как
грудь женщины, – одновременно полезными и приятными.
Не надо желать быть врачом неизлечимых – так учит Заратустра, – поэтому вы должны исчезнуть! Но надо больше мужества для того, чтобы положить конец, чем чтобы высидеть новый стих, – это знают все врачи и поэты.
Душа самая обширная, которая далеко может бегать, блуждать и метаться в себе самой; самая необходимая, которая ради удовольствия бросается в случайность, – душа сущая, которая погружается в становление; имущая, которая хочет войти в волю и в желание, – убегающая от себя самой и широкими кругами себя догоняющая; душа самая мудрая, которую тихонько приглашает к себе безумие, – наиболее себя любящая, в которой все вещи находят своё течение и своё противотечение, свой прилив и отлив, – о, как не быть в самой высокой душе самым худшим из паразитов?
Они подстерегают друг друга, они высматривают что-нибудь друг у друга, – это называют они “добрым соседством”. О блаженное далёкое время, когда народ говорил себе: “Я хочу над народами – быть господином!” Ибо, братья мои, лучшее должно господствовать, лучшее и хочет господствовать! И где учение гласит иначе, там – нет лучшего.
Они хищные звери: в их слове “работать” – слышится ещё и грабить, в их слове “заработать” – слышится ещё и перехитрить! Поэтому пусть оно трудно достаётся им! Так должны они стать лучшими хищными зверями, более хитрыми, более умными, более похожими на человека: ибо человек есть самый лучший хищный зверь. У всех зверей человек уже ограбил добродетели их; поэтому из всех зверей человеку наиболее трудно достаётся пропитание его. Только ещё птицы выше его. И если бы человек научился ещё
и летать, увы! – куда бы не залетала хищность его!
Заключение ваших браков: смотрите, чтобы не вышло оно плохим заключением! Вы заключили слишком быстро: отсюда следует – осквернение брака! И лучше ещё осквернить брак, чем изогнуть брак, изолгать брак! – говорила мне одна женщина: “Да, я осквернила брак, но сперва брак осквернил – меня!” Плохих супругов находил я всегда самыми мстительными: они мстят целому миру за то, что уже не могут идти каждый отдельно. Поэтому я хочу, чтобы честные говорили друг другу: “мы любим друг друга; посмотрим, можем ли мы продолжать любить друг друга! Или обещание наше будет недосмотром?” – “Дайте нам срок и недолгий союз, чтобы видели мы, годимся ли мы для долгого союза! Великое дело – всегда быть вдвоём!” Так советую я всем честным; и чем была бы любовь моя к сверхчеловеку и ко всему, что должно наступить, если бы я советовал и говорил иначе! Расти не только вширь, но и ввысь – о братья мои, да поможет вам сад супружества!
Ибо землетрясение – засыпает много колодцев и создаёт много томящихся жаждою; но оно же вызывает на свет внутренние силы и тайны.
Ибо добрые – не могут созидать: они всегда начало конца – они распинают того, кто пишет новые ценности на новых скрижалях, они приносят себе в жертву будущее, – они распинают все человеческое будущее! Добрые – были всегда началом конца.
Обманчивые берега и ложную безопасность указали вам добрые; во лжи добрых были вы рождены и окутаны ею. Добрые всё извратили и исказили до самого основания.
А если вы не хотите быть роковыми и непреклонными, – как можете вы когда-нибудь вместе со мною – победить? А если ваша твёрдость не хочет сверкать и резать и
рассекать, – как можете вы когда-нибудь вместе со мною – созидать? Все созидающие именно тверды. И блаженством должно казаться вам налагать вашу руку на тысячелетия, как на воск, – блаженством писать на воле тысячелетий, как на бронзе, – твёрже, чем бронза, благороднее, чем бронза. Совершенно твёрдо только благороднейшее. Эту новую скрижаль, о братья мои, даю я вам: станьте тверды!
Я снова возвращусь с этим солнцем, с этой землёю, с этим орлом, с этой змеёю – не к новой жизни, не к лучшей жизни, не к жизни, похожей на прежнюю: – я буду вечно возвращаться к той же самой жизни, в большом и малом, чтобы снова учить о вечном возвращении всех вещей, – чтобы повторять слово о великом полдне земли и человека, чтобы опять возвещать людям о сверхчеловеке. Я сказал своё слово, я разбиваюсь о своё слово: так хочет моя вечная судьба, – как провозвестник, погибаю я!
Он лежал тихо, с закрытыми глазами, как спящий, хотя и не спал: ибо он разговаривал в это время с своею душой.
Уши танцора – в цыпочках его!
И если мы и не любим друг друга от чистого сердца, – то гоже ли злиться на то, что не любишь от чистого сердца?
Если бы мудрость твоя сбежала однажды от тебя, ах! Тогда мигом сбежала бы от тебя и моя любовь.
Никогда ещё не встречал я женщины, от которой хотел бы иметь я детей, кроме той женщины, что люблю я: ибо я люблю тебя, о Вечность!
Несчастными называю я всех, у кого один только выбор: сделаться лютым зверем или лютым укротителем зверей, – у них не построил бы я шатра своего. Несчастными называю я также и тех, кто всегда должен быть на страже.
Испытывать и вопрошать было всем моим хождением – и поистине, даже отвечать надо научиться на этот вопрос! Но таков – мой вкус: – ни хороший, ни дурной, но мой вкус, которого я не стыжусь и не прячу. “Это – теперь мой путь, – а где же ваш?” – так
отвечал я тем, кто спрашивал меня о “пути”. Ибо пути вообще не существует! Так говорил Заратустра.
Теперь я жду своего избавления, – чтобы пойти к ним в последний раз. Ибо ещё один раз пойду я к людям: среди них хочу я умереть, и, умирая, хочу я дать им свой богатейший дар! У солнца научился я этому, когда закатывается оно, богатейшее светило: золото сыплет оно в море из неистощимых сокровищниц своих, – так что даже беднейший рыбак гребёт золотым веслом!
Так гласит моя великая любовь к самым дальним: не щади своего ближнего. Человек есть нечто, что должно преодолеть. Существует много путей и способов преодоления – ищи их
сам! Но только скоморох думает: “Через человека можно перепрыгнуть”. Преодолей самого себя даже в своём ближнем: и право, которое ты можешь завоевать себе, ты не должен позволять дать тебе! Что делаешь ты, этого никто не может возместить тебе. Знай, не существует возмездия. Кто не может повелевать себе, должен повиноваться. Иные же
могут повелевать себе, но им недостаёт ещё многого, чтобы уметь повиноваться себе!
Так хочет этого характер душ благородных: они ничего не желают иметь даром, всего менее жизнь. Кто из толпы, тот хочет жить даром; мы же другие, кому дана жизнь, – мы постоянно размышляем, что могли бы мы дать лучшего в обмен за неё! И поистине, благородна та речь, которая гласит: “что обещает нам жизнь, мы хотим – исполнить для
жизни!” Не надо искать наслаждений там, где нет места для наслажденья. И – не надо желать наслаждаться! Ибо наслаждение и невинность – самые стыдливые вещи: они
не хотят, чтобы искали их. Их надо иметь, – но искать надо скорее вины и страдания!
Быть правдивыми – могут немногие! И кто может, не хочет ещё! Но меньше всего могут быть ими добрые. О, эти добрые! – Добрые люди никогда не говорят правды; для духа быть таким добрым – болезнь. Они уступают, эти добрые, они покоряются, их сердце вторит, их разум повинуется: но кто слушается, тот не слушает самого себя!
Когда брёвна в воде, когда мосты и перила перекинуты над рекою, – поистине, не поверят, если кто скажет тогда: “Всё течёт”. Даже увальни будут противоречить ему. “Как? – скажут увальни, – всё течёт? Ведь балки и перила перекинуты над рекой!” “Над рекою всё крепко, все ценности вещей, мосты, понятия, всё “добро” и “зло” – всё это крепко!” – А когда приходит суровая зима, укротительница рек, – тогда и насмешники начинают сомневаться; и поистине, не одни только увальни говорят тогда: “Не всё ли – спокойно?” “В основе всё спокойно” – это истинное учение зимы, удобное для бесплодного времени, хорошее утешение для спящих зимою и печных лежебок. “В основе всё спокойно” – но против этого говорит ветер в оттепель! Ветер в оттепель – это бык, но не пашущий, а бешеный бык, разрушитель, гневными рогами ломающий лёд! Лёд же – ломает мостки! О братья мои, не всё ли течёт теперь? Не все ли перила и мосты попадали в воду? Кто же станет держаться ещё за “добро” и “зло”? “Горе нам! Благо нам! Тёплый ветер подул!” – так проповедуйте, братья мои, по всем улицам!
“Ты не должен грабить! Ты не должен убивать!” – такие слова назывались некогда священными; перед ними преклоняли колена и головы, и к ним подходили, разувшись. Но я спрашиваю вас: когда на свете было больше разбойников и убийц, как не тогда, когда эти слова были особенно священны? Разве в самой жизни нет – грабежа и убийства? И считать эти слова священными, разве не значит – убивать саму истину?
Ибо уменье стоять есть заслуга у придворных; и все придворные верят, что к блаженству после смерти принадлежит – позволение сесть! – Также и не то, что дух, которого они называют святым, вёл ваших предков в земли обетованные, которых я не обещаю; ибо, где выросло худшее из всех дерев – крест, – в такой земле хвалить нечего!
О братья мои, не назад должна смотреть ваша знать, а вперёд! Изгнанниками должны вы быть из страны ваших отцов и праотцев! Страну детей ваших должны вы любить: эта любовь да будет вашей новой знатью, – страну, ещё не открытую, лежащую в самых далёких морях! И пусть ищут и ищут её ваши паруса! Своими детьми должны вы искупить то, что вы дети своих отцов: всё прошлое должны вы спасти этим путём! Эту новую скрижаль ставлю я над вами!
“Мудрость утомляет, ничто – не вознаграждается; ты не должен желать!”
Познавать – это радость для того, в ком воля льва! Но кто утомился, тот сам делается лишь “предметом воли”, с ним играют все волны. И так бывает всегда с людьми слабыми: они теряются на своих путях.
“Хотеть” освобождает: ибо хотеть значит созидать, – так учу я. И только для созидания должны вы учиться! И даже учиться должны вы сперва у меня научиться, хорошо научиться! – Имеющий уши да слышит!
На земле есть много хороших изобретений, из них одни полезны, другие приятны; ради них стоит любить землю. И многие изобретения настолько хороши, что являются, как
грудь женщины, – одновременно полезными и приятными.
Не надо желать быть врачом неизлечимых – так учит Заратустра, – поэтому вы должны исчезнуть! Но надо больше мужества для того, чтобы положить конец, чем чтобы высидеть новый стих, – это знают все врачи и поэты.
Душа самая обширная, которая далеко может бегать, блуждать и метаться в себе самой; самая необходимая, которая ради удовольствия бросается в случайность, – душа сущая, которая погружается в становление; имущая, которая хочет войти в волю и в желание, – убегающая от себя самой и широкими кругами себя догоняющая; душа самая мудрая, которую тихонько приглашает к себе безумие, – наиболее себя любящая, в которой все вещи находят своё течение и своё противотечение, свой прилив и отлив, – о, как не быть в самой высокой душе самым худшим из паразитов?
Они подстерегают друг друга, они высматривают что-нибудь друг у друга, – это называют они “добрым соседством”. О блаженное далёкое время, когда народ говорил себе: “Я хочу над народами – быть господином!” Ибо, братья мои, лучшее должно господствовать, лучшее и хочет господствовать! И где учение гласит иначе, там – нет лучшего.
Они хищные звери: в их слове “работать” – слышится ещё и грабить, в их слове “заработать” – слышится ещё и перехитрить! Поэтому пусть оно трудно достаётся им! Так должны они стать лучшими хищными зверями, более хитрыми, более умными, более похожими на человека: ибо человек есть самый лучший хищный зверь. У всех зверей человек уже ограбил добродетели их; поэтому из всех зверей человеку наиболее трудно достаётся пропитание его. Только ещё птицы выше его. И если бы человек научился ещё
и летать, увы! – куда бы не залетала хищность его!
Заключение ваших браков: смотрите, чтобы не вышло оно плохим заключением! Вы заключили слишком быстро: отсюда следует – осквернение брака! И лучше ещё осквернить брак, чем изогнуть брак, изолгать брак! – говорила мне одна женщина: “Да, я осквернила брак, но сперва брак осквернил – меня!” Плохих супругов находил я всегда самыми мстительными: они мстят целому миру за то, что уже не могут идти каждый отдельно. Поэтому я хочу, чтобы честные говорили друг другу: “мы любим друг друга; посмотрим, можем ли мы продолжать любить друг друга! Или обещание наше будет недосмотром?” – “Дайте нам срок и недолгий союз, чтобы видели мы, годимся ли мы для долгого союза! Великое дело – всегда быть вдвоём!” Так советую я всем честным; и чем была бы любовь моя к сверхчеловеку и ко всему, что должно наступить, если бы я советовал и говорил иначе! Расти не только вширь, но и ввысь – о братья мои, да поможет вам сад супружества!
Ибо землетрясение – засыпает много колодцев и создаёт много томящихся жаждою; но оно же вызывает на свет внутренние силы и тайны.
Ибо добрые – не могут созидать: они всегда начало конца – они распинают того, кто пишет новые ценности на новых скрижалях, они приносят себе в жертву будущее, – они распинают все человеческое будущее! Добрые – были всегда началом конца.
Обманчивые берега и ложную безопасность указали вам добрые; во лжи добрых были вы рождены и окутаны ею. Добрые всё извратили и исказили до самого основания.
А если вы не хотите быть роковыми и непреклонными, – как можете вы когда-нибудь вместе со мною – победить? А если ваша твёрдость не хочет сверкать и резать и
рассекать, – как можете вы когда-нибудь вместе со мною – созидать? Все созидающие именно тверды. И блаженством должно казаться вам налагать вашу руку на тысячелетия, как на воск, – блаженством писать на воле тысячелетий, как на бронзе, – твёрже, чем бронза, благороднее, чем бронза. Совершенно твёрдо только благороднейшее. Эту новую скрижаль, о братья мои, даю я вам: станьте тверды!
Я снова возвращусь с этим солнцем, с этой землёю, с этим орлом, с этой змеёю – не к новой жизни, не к лучшей жизни, не к жизни, похожей на прежнюю: – я буду вечно возвращаться к той же самой жизни, в большом и малом, чтобы снова учить о вечном возвращении всех вещей, – чтобы повторять слово о великом полдне земли и человека, чтобы опять возвещать людям о сверхчеловеке. Я сказал своё слово, я разбиваюсь о своё слово: так хочет моя вечная судьба, – как провозвестник, погибаю я!
Он лежал тихо, с закрытыми глазами, как спящий, хотя и не спал: ибо он разговаривал в это время с своею душой.
Уши танцора – в цыпочках его!
И если мы и не любим друг друга от чистого сердца, – то гоже ли злиться на то, что не любишь от чистого сердца?
Если бы мудрость твоя сбежала однажды от тебя, ах! Тогда мигом сбежала бы от тебя и моя любовь.
Никогда ещё не встречал я женщины, от которой хотел бы иметь я детей, кроме той женщины, что люблю я: ибо я люблю тебя, о Вечность!
Digest Zarathustra No. 4:
I call unfortunate everyone who has only one choice: to become a fierce beast or a fierce tamer of animals - I would not have built my tent with them. I also call unfortunate those who should always be on guard.
Testing and questioning was all my walking - and truly, even answering, one must learn to answer this question! But such is my taste: neither good nor bad, but my taste, which I am not ashamed of and do not hide. “This is now my path - and where is yours?” - so
I answered those who asked me about the “way”. For there is no way at all! So said Zarathustra.
Now I am waiting for my deliverance - to go to them for the last time. For one more time I will go to people: among them I want to die, and, dying, I want to give them my richest gift! I learned this from the sun when it rolls, the richest star: it spills gold into the sea from its inexhaustible treasures - so even the poorest fisherman rows a gold oar!
So says my great love for the farthest: do not spare your neighbor. Man is something that must be overcome. There are many ways and means to overcome - look for them
myself! But only a buffoon thinks: “You can jump over a person”. Overcome yourself even in your neighbor: and the right that you can win yourself, you should not allow to give you! What you do, no one can compensate you. Know there is no retribution. He who cannot command himself must obey. Others are
they can command themselves, but they still lack much to be able to obey themselves!
So the character of noble souls wants this: they do not want to have anything for nothing, only less than life. Whoever is from the crowd wants to live for nothing; we are others who have been given life — we are constantly thinking that we could give the best in exchange for it! And truly, noble is the speech that says: “what life promises us, we want to - fulfill for
life! ”No need to seek pleasure where there is no room for enjoyment. And - do not wish to enjoy! For pleasure and innocence are the most bashful things: they
they don’t want to be searched for. They must be had, but rather, guilt and suffering must be sought!
Be truthful - few can! And who can, does not want yet! But least of all can they be good. Oh these good ones! - Good people never tell the truth; it’s a disease for the spirit to be so kind. They give in, these good ones, they submit, their heart echoes, their mind obeys: but he who obeys does not listen to himself!
When the logs in the water, when the bridges and railings are thrown over the river, they truly will not believe if anyone says then: “Everything flows.” Even the lumps will contradict him. "How? - say the lumps, - everything flows? After all, beams and railings are thrown over the river! ”“ Everything is strong above the river, all the values of things, bridges, concepts, all “good” and “evil” are all strong! ”- And when the harsh winter comes, the tamer of rivers, then scoffers begin to doubt; and truly, not only the lumps then say: “Isn't everything calm?” “Everything is calm at the core” - this is the true teaching of winter, convenient for barren times, good consolation for sleeping in the winter and stove-beds. “At the core, everything is calm” - but the wind in the thaw speaks against it! The wind in the thaw is a bull, but not plowing, but a mad bull, a destroyer, breaking ice with angry horns! Ice is breaking bridges! O my brothers, is not everything flowing now? Are all railings and bridges falling into the water? Who will still hold on to “good” and “evil”? “Woe to us! Good for us! A warm wind blew! ”- so preach, my brothers, through all the streets!
“You must not rob! You must not kill! ”- such words were once called sacred; knees and heads were bowed before them, and they were approached with their shoes on. But I ask you: when there were more robbers and murderers in the world, than when these words were especially sacred? Isn’t there in the life itself - robbery and murder? And to consider these words sacred, doesn’t it mean to kill the truth itself?
For the ability to stand is the merit of the court; and all the courtiers believe that belongs to bliss after death - permission to sit down! “It is also not that the spirit they call holy led your ancestors into the promised lands, which I do not promise; for where the worst of all trees has grown - the cross - in such a land there is nothing to praise!
O my brothers, your nobility should not look back, but forward! You must be exiles from the country of your fathers and forefathers! You must love the country of your children: let this love be your new nobility - a country not yet discovered, lying in the farthest seas! And let your sails seek and seek it! You must atone with your children that you are the children of your fathers: you must save the whole past this way! I am setting this new tablet over you!
“Wisdom tires, nothing is rewarded; you should not wish! ”
To know is a joy for the one in whom the will of a lion! But whoever is tired, he himself becomes only a “subject of will”, all the waves play with him. And this is always the case with weak people: they get lost in their ways.
“Wanting” frees: for wanting means with
I call unfortunate everyone who has only one choice: to become a fierce beast or a fierce tamer of animals - I would not have built my tent with them. I also call unfortunate those who should always be on guard.
Testing and questioning was all my walking - and truly, even answering, one must learn to answer this question! But such is my taste: neither good nor bad, but my taste, which I am not ashamed of and do not hide. “This is now my path - and where is yours?” - so
I answered those who asked me about the “way”. For there is no way at all! So said Zarathustra.
Now I am waiting for my deliverance - to go to them for the last time. For one more time I will go to people: among them I want to die, and, dying, I want to give them my richest gift! I learned this from the sun when it rolls, the richest star: it spills gold into the sea from its inexhaustible treasures - so even the poorest fisherman rows a gold oar!
So says my great love for the farthest: do not spare your neighbor. Man is something that must be overcome. There are many ways and means to overcome - look for them
myself! But only a buffoon thinks: “You can jump over a person”. Overcome yourself even in your neighbor: and the right that you can win yourself, you should not allow to give you! What you do, no one can compensate you. Know there is no retribution. He who cannot command himself must obey. Others are
they can command themselves, but they still lack much to be able to obey themselves!
So the character of noble souls wants this: they do not want to have anything for nothing, only less than life. Whoever is from the crowd wants to live for nothing; we are others who have been given life — we are constantly thinking that we could give the best in exchange for it! And truly, noble is the speech that says: “what life promises us, we want to - fulfill for
life! ”No need to seek pleasure where there is no room for enjoyment. And - do not wish to enjoy! For pleasure and innocence are the most bashful things: they
they don’t want to be searched for. They must be had, but rather, guilt and suffering must be sought!
Be truthful - few can! And who can, does not want yet! But least of all can they be good. Oh these good ones! - Good people never tell the truth; it’s a disease for the spirit to be so kind. They give in, these good ones, they submit, their heart echoes, their mind obeys: but he who obeys does not listen to himself!
When the logs in the water, when the bridges and railings are thrown over the river, they truly will not believe if anyone says then: “Everything flows.” Even the lumps will contradict him. "How? - say the lumps, - everything flows? After all, beams and railings are thrown over the river! ”“ Everything is strong above the river, all the values of things, bridges, concepts, all “good” and “evil” are all strong! ”- And when the harsh winter comes, the tamer of rivers, then scoffers begin to doubt; and truly, not only the lumps then say: “Isn't everything calm?” “Everything is calm at the core” - this is the true teaching of winter, convenient for barren times, good consolation for sleeping in the winter and stove-beds. “At the core, everything is calm” - but the wind in the thaw speaks against it! The wind in the thaw is a bull, but not plowing, but a mad bull, a destroyer, breaking ice with angry horns! Ice is breaking bridges! O my brothers, is not everything flowing now? Are all railings and bridges falling into the water? Who will still hold on to “good” and “evil”? “Woe to us! Good for us! A warm wind blew! ”- so preach, my brothers, through all the streets!
“You must not rob! You must not kill! ”- such words were once called sacred; knees and heads were bowed before them, and they were approached with their shoes on. But I ask you: when there were more robbers and murderers in the world, than when these words were especially sacred? Isn’t there in the life itself - robbery and murder? And to consider these words sacred, doesn’t it mean to kill the truth itself?
For the ability to stand is the merit of the court; and all the courtiers believe that belongs to bliss after death - permission to sit down! “It is also not that the spirit they call holy led your ancestors into the promised lands, which I do not promise; for where the worst of all trees has grown - the cross - in such a land there is nothing to praise!
O my brothers, your nobility should not look back, but forward! You must be exiles from the country of your fathers and forefathers! You must love the country of your children: let this love be your new nobility - a country not yet discovered, lying in the farthest seas! And let your sails seek and seek it! You must atone with your children that you are the children of your fathers: you must save the whole past this way! I am setting this new tablet over you!
“Wisdom tires, nothing is rewarded; you should not wish! ”
To know is a joy for the one in whom the will of a lion! But whoever is tired, he himself becomes only a “subject of will”, all the waves play with him. And this is always the case with weak people: they get lost in their ways.
“Wanting” frees: for wanting means with
У записи 1 лайков,
0 репостов,
277 просмотров.
0 репостов,
277 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Юрий Гальперин
