"...
Ночью великий комбинатор вдруг проснулся и сел на кровати. Былотихо и только из ресторана в тонкую замочную скважину пробирался меланхоличный бостон.
- Как же я забыл! - сказал он сердито.
Потом он засмеялся, зажёг свет и быстро написал телеграмму:
"Черноморск. Зосе Синицкой. Связи ошибкой жизни готов лететь Черноморск крыльях любви, молнируйте ответ Москва Грандотель Бендер."
Он позвонил и потребовал, чтобы телеграмма была отправлена немедленно молнией.
Зося не ответила. Не было ответа и на другие телеграммы, составленные в том же отчаянном и лирическом ключе.
...
-Вы знаете, Адам, новость - на каждого гражданина даже давит столб воздуха силой в двести четырнадцать кило!
-Нет, - сказал Козлевич, - а что?
-Как что! Это научно-медецинский факт. И мне это стало с недавнего времени тяжело. Вы только подумайте! Двести четырнадцать кило давят круглые сутки, в особенности по ночам. Я плохо сплю. Что?
-Ничего я слушаю, - ласково ответил Козлевич.
-Мне очень плохо, Адам. У меня слишком большое сердце.
Водитель Антилопы хмыкнул. Остап продолжал болтать:
-Вчера на улице ко мне подошла старуха и предложила купить вечную иглу для примуса. Вы знаете, Адам, я не купил. Мне не нужна вечная игла, я не хочу жить вечно. Я хочу умереть. У меня на лицо все пошлые признаки влюбленности: отсутствие аппетита, бессоннница и маниакальное стремление писать стихи. Слушайте, что я накропал вчера ночью при колеблющемся свете электрической лампы: "Я помню чудное мгновение, передо мной явилась ты как мимолётое видение, как гений чистой красоты." Правдо хорошо? Талантливо? И только на рассвете, когда дописаны последние строки, что ъэти стихи уже написал А. Пушкин. Такой удар со стороны классика! А?
...
-Вот навалился класс-гегемон, сказал Остап печально, даже мою легкомысленную идею - и ту использовали для своих целейю А меня оттерли, Зося. Слышите, меня оттерли. Я несчастен.
-Печальный влюбленный, - произнесла Зося, впервые поворачиваясь к Остапу.
-Да, - ответил Остап, - я типичный Евгений Онегин, он же рыцарь лишенный наследства советской властью.
-Ну, какой там рыцарь!
-Не сердитесь, Зося. Примите во внимание Атмосферный столб. Мне кажется даже что он давит на меня значительно сильнее, чем на других граждан. Это от любви к вам. И, кроме тоого я не член профсоюза. От этого тоже.
-Кроме того, ещё потому, что вы врете больше других граждан.
-Это не ложь. Это закон физики. А может действительно никакого столба нет, и это одна моя фантазия?
Зося остановилась и стала стягивать с руки перчатку серочулочного цвета.
-Мне тридцать три года, - поспешно сказал Остап, - возраст Иисуса Христа. А что я сделала до сих пор? Учения не создал, учеников разбазарил, мертвого Паниковского не воскресил, и только вы...
"
Ночью великий комбинатор вдруг проснулся и сел на кровати. Былотихо и только из ресторана в тонкую замочную скважину пробирался меланхоличный бостон.
- Как же я забыл! - сказал он сердито.
Потом он засмеялся, зажёг свет и быстро написал телеграмму:
"Черноморск. Зосе Синицкой. Связи ошибкой жизни готов лететь Черноморск крыльях любви, молнируйте ответ Москва Грандотель Бендер."
Он позвонил и потребовал, чтобы телеграмма была отправлена немедленно молнией.
Зося не ответила. Не было ответа и на другие телеграммы, составленные в том же отчаянном и лирическом ключе.
...
-Вы знаете, Адам, новость - на каждого гражданина даже давит столб воздуха силой в двести четырнадцать кило!
-Нет, - сказал Козлевич, - а что?
-Как что! Это научно-медецинский факт. И мне это стало с недавнего времени тяжело. Вы только подумайте! Двести четырнадцать кило давят круглые сутки, в особенности по ночам. Я плохо сплю. Что?
-Ничего я слушаю, - ласково ответил Козлевич.
-Мне очень плохо, Адам. У меня слишком большое сердце.
Водитель Антилопы хмыкнул. Остап продолжал болтать:
-Вчера на улице ко мне подошла старуха и предложила купить вечную иглу для примуса. Вы знаете, Адам, я не купил. Мне не нужна вечная игла, я не хочу жить вечно. Я хочу умереть. У меня на лицо все пошлые признаки влюбленности: отсутствие аппетита, бессоннница и маниакальное стремление писать стихи. Слушайте, что я накропал вчера ночью при колеблющемся свете электрической лампы: "Я помню чудное мгновение, передо мной явилась ты как мимолётое видение, как гений чистой красоты." Правдо хорошо? Талантливо? И только на рассвете, когда дописаны последние строки, что ъэти стихи уже написал А. Пушкин. Такой удар со стороны классика! А?
...
-Вот навалился класс-гегемон, сказал Остап печально, даже мою легкомысленную идею - и ту использовали для своих целейю А меня оттерли, Зося. Слышите, меня оттерли. Я несчастен.
-Печальный влюбленный, - произнесла Зося, впервые поворачиваясь к Остапу.
-Да, - ответил Остап, - я типичный Евгений Онегин, он же рыцарь лишенный наследства советской властью.
-Ну, какой там рыцарь!
-Не сердитесь, Зося. Примите во внимание Атмосферный столб. Мне кажется даже что он давит на меня значительно сильнее, чем на других граждан. Это от любви к вам. И, кроме тоого я не член профсоюза. От этого тоже.
-Кроме того, ещё потому, что вы врете больше других граждан.
-Это не ложь. Это закон физики. А может действительно никакого столба нет, и это одна моя фантазия?
Зося остановилась и стала стягивать с руки перчатку серочулочного цвета.
-Мне тридцать три года, - поспешно сказал Остап, - возраст Иисуса Христа. А что я сделала до сих пор? Учения не создал, учеников разбазарил, мертвого Паниковского не воскресил, и только вы...
"
"...
At night, the great combinator suddenly woke up and sat on the bed. There was a quiet and only from a restaurant a melancholy Boston made its way into a thin keyhole.
- How did I forget! he said angrily.
Then he laughed, lit a light and quickly wrote a telegram:
"Chernomorsk. Zose Sinitskaya. A connection to the mistake of life is ready to fly Chernomorsk wings of love, lighten the response Moscow Grandhotel Bender."
He called and demanded that the telegram be sent immediately by lightning.
Zosia did not answer. There was no answer to other telegrams drawn up in the same desperate and lyrical manner.
...
“You know, Adam, the news is that every citizen is even crushed by a column of air with a force of two hundred and fourteen kilos!”
“No,” said Kozlevich, “but what?”
-Like what! This is a scientific and medical fact. And it has recently become difficult for me. Just think! Two hundred and fourteen kilos is pressed round the clock, especially at night. I sleep badly. What?
“I'm listening to nothing,” Kozlevich answered affectionately.
“I'm very bad, Adam.” My heart is too big.
The Antelope driver grunted. Ostap continued to chat:
- Yesterday, an old woman approached me on the street and offered to buy an eternal needle for a primus. You know, Adam, I did not buy. I do not need an eternal needle, I do not want to live forever. I want to die. I have all the vulgar signs of love on my face: a lack of appetite, insomnia and a manic desire to write poetry. Listen to what I sprinkled last night with the flickering light of an electric lamp: "I remember a wonderful moment, you appeared before me like a passing vision, like a genius of pure beauty." Is it really good? Talented? And only at dawn, when the last lines were added, that these poems were already written by A. Pushkin. Such a blow from the side of the classic! A?
...
-Here the hegemonic class fell on, Ostap said sadly, even my frivolous idea - and they used it for their own purpose And they wiped me out, Zosya. Hear me wiped. I am unhappy.
“A sad lover,” said Zosia, turning for the first time to Ostap.
“Yes,” replied Ostap, “I am a typical Eugene Onegin, who is also a knight deprived of inheritance by the Soviet government.”
-Well, what a knight there!
-Do not be angry, Zosya. Take note of the Atmosphere Pillar. It even seems to me that he presses on me much more strongly than on other citizens. This is out of love for you. And besides that I am not a member of the union. From this too.
- In addition, because you are lying more than other citizens.
-This is not a lie. This is the law of physics. Or maybe there really is no pillar, and this is my one fantasy?
Zosia stopped and began to pull off the gray-hooded glove from her hand.
“I'm thirty-three years old,” Ostap said hastily, “the age of Jesus Christ.” What have I done so far? I didn’t create the teachings, I squandered the disciples, I didn’t resurrect the dead Panikovsky, and only you ...
"
At night, the great combinator suddenly woke up and sat on the bed. There was a quiet and only from a restaurant a melancholy Boston made its way into a thin keyhole.
- How did I forget! he said angrily.
Then he laughed, lit a light and quickly wrote a telegram:
"Chernomorsk. Zose Sinitskaya. A connection to the mistake of life is ready to fly Chernomorsk wings of love, lighten the response Moscow Grandhotel Bender."
He called and demanded that the telegram be sent immediately by lightning.
Zosia did not answer. There was no answer to other telegrams drawn up in the same desperate and lyrical manner.
...
“You know, Adam, the news is that every citizen is even crushed by a column of air with a force of two hundred and fourteen kilos!”
“No,” said Kozlevich, “but what?”
-Like what! This is a scientific and medical fact. And it has recently become difficult for me. Just think! Two hundred and fourteen kilos is pressed round the clock, especially at night. I sleep badly. What?
“I'm listening to nothing,” Kozlevich answered affectionately.
“I'm very bad, Adam.” My heart is too big.
The Antelope driver grunted. Ostap continued to chat:
- Yesterday, an old woman approached me on the street and offered to buy an eternal needle for a primus. You know, Adam, I did not buy. I do not need an eternal needle, I do not want to live forever. I want to die. I have all the vulgar signs of love on my face: a lack of appetite, insomnia and a manic desire to write poetry. Listen to what I sprinkled last night with the flickering light of an electric lamp: "I remember a wonderful moment, you appeared before me like a passing vision, like a genius of pure beauty." Is it really good? Talented? And only at dawn, when the last lines were added, that these poems were already written by A. Pushkin. Such a blow from the side of the classic! A?
...
-Here the hegemonic class fell on, Ostap said sadly, even my frivolous idea - and they used it for their own purpose And they wiped me out, Zosya. Hear me wiped. I am unhappy.
“A sad lover,” said Zosia, turning for the first time to Ostap.
“Yes,” replied Ostap, “I am a typical Eugene Onegin, who is also a knight deprived of inheritance by the Soviet government.”
-Well, what a knight there!
-Do not be angry, Zosya. Take note of the Atmosphere Pillar. It even seems to me that he presses on me much more strongly than on other citizens. This is out of love for you. And besides that I am not a member of the union. From this too.
- In addition, because you are lying more than other citizens.
-This is not a lie. This is the law of physics. Or maybe there really is no pillar, and this is my one fantasy?
Zosia stopped and began to pull off the gray-hooded glove from her hand.
“I'm thirty-three years old,” Ostap said hastily, “the age of Jesus Christ.” What have I done so far? I didn’t create the teachings, I squandered the disciples, I didn’t resurrect the dead Panikovsky, and only you ...
"
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Костик Пестов
