Интересные воспоминания бывшего директора БДТ о Романове, Зайкове, Жданове, войне и блокаде, о Товстоногове, Лаврове, о том, за что его самого увольняли в советские времена.
бывший директор БДТ Геннадий СУХАНОВ (на фото слева) отметил 90-летний юбилей. « Жить в старости трудно, - говорит он. - Нервная нагрузка за всю жизнь, представляете? Сколько всего откладывается в памяти за жизнь…» Мы проговорили с ним несколько часов. Он рассказал о Георгии Товстоногове (на фото справа) и Григории Романове, о блокаде и театрально-партийной жизни.
Как менялся Григорий Романов
- Вы работали при разных первых секретарях Ленинградского обкома КПСС. Многие ваши современники очень негативно относятся к Григорию Романову. Он каким был по вашим наблюдениям?
- Мне довелось встречаться с Романовым и до того, как он стал первым. При Толстикове он был вторым секретарем обкома. Тогда я был директором Малого оперного театра. В нашем театре проходило какое-то большое партийное мероприятие. Романов подошел ко мне: «Помогите, пожалуйста. Мне срочно надо отправить жену». Говорил он совершенно нормально, как обычный человек. Я дал свою машину, жена уехала, он поблагодарил меня.
Но как только он стал первым, стал быстро меняться, по-человечески. Когда он шел по коридору Смольного, его сопровождали все вторые, третьи секретари, завотделами. Никогда один не ходил – ни на обед, ни на совещание в Шахматный зал. В общем, у него было свое «политбюро». Попасть к нему на прием было невозможно, в отличие от того же Зайкова.
Спустя какое-то время меня выгнали из Малого оперного театра. Романов к этому не имел никакого отношения. Это сделал Толстиков…
- Остались без работы?
- Нет. После увольнения меня сделали заместителем начальника управления культуры Ленобласти, сначала вторым замом, потом – первым. Я курировал областную филармонию и два театра. Один из театров был Малый драматический, там где сейчас Додин. Тогда же театр был просто никакой, на спектакли ходили по тринадцать-пятнадцать человек. Надо было что-то делать, а в высоких сферах было мнение вообще его закрыть. Предлагали сделать из театра прокатную площадку для концертной деятельности артистов. Мне не хотелось закрывать театр, и тогда я решил уволить худрука и директора.
Оба они были, заметьте, русские. А взял на работу двух евреев. Директором стал Малкин, администратор божьей милостью, а режиссером Ефим Падве, который был режиссером в другом областном театре, талантливейший человек, у него мать была очень красивая балерина в Мариинском Сара Падве.
Нужно понимать, что для того времени увольнение русских и назначение евреев было вызывающим, и я рисковал. Мы договорились, что Падве поставит спектакль, на который обратят внимание. Он поставил. О театре заговорили, он стал популярным. МДТ стал таким посещаемым не при Додине, а при этих ребятах – Малкине и Падве. Уже потом, через десять лет, пришел Додин, до этого работавший очередным режиссером в ТЮЗе.
Тогда же в областную филармонию директором был назначен Анатолий Мухин. Он был демобилизован из госбезопасности за несоответствие моральному кодексу работника центрального аппарата КГБ. Так он сам мне рассказывал.
- И что за порядки в филармонии завел сотрудник КГБ?
- Филармония при нем работала очень хорошо. В год по области проходило 11 тысяч концертов. Концертные бригады добирались до самых медвежьих уголков. При Мухине появились большие фестивали. Но все-таки какая-то ниточка из прошлого за ним тянулась – недаром его выгнали их госбезопасности. Появились слухи, что у него есть частная конюшня с рысаками, еще что-то. В общем, его снова стали преследовать, проверять.
Однажды он пришел ко мне. «Вот посмотрите акт проверки, - говорит он. – Вот какие нарушения приписывают мне после проверки». Я прочитал, ничего особенного не увидел. «Максимум, какое наказание вы можете получить по итогам, - сказал я, - это выговор. Поэтому держите себя в руках, спокойно выходите на бюро обкома. Кайтесь, признавайтесь, и никто вам ничего не
бывший директор БДТ Геннадий СУХАНОВ (на фото слева) отметил 90-летний юбилей. « Жить в старости трудно, - говорит он. - Нервная нагрузка за всю жизнь, представляете? Сколько всего откладывается в памяти за жизнь…» Мы проговорили с ним несколько часов. Он рассказал о Георгии Товстоногове (на фото справа) и Григории Романове, о блокаде и театрально-партийной жизни.
Как менялся Григорий Романов
- Вы работали при разных первых секретарях Ленинградского обкома КПСС. Многие ваши современники очень негативно относятся к Григорию Романову. Он каким был по вашим наблюдениям?
- Мне довелось встречаться с Романовым и до того, как он стал первым. При Толстикове он был вторым секретарем обкома. Тогда я был директором Малого оперного театра. В нашем театре проходило какое-то большое партийное мероприятие. Романов подошел ко мне: «Помогите, пожалуйста. Мне срочно надо отправить жену». Говорил он совершенно нормально, как обычный человек. Я дал свою машину, жена уехала, он поблагодарил меня.
Но как только он стал первым, стал быстро меняться, по-человечески. Когда он шел по коридору Смольного, его сопровождали все вторые, третьи секретари, завотделами. Никогда один не ходил – ни на обед, ни на совещание в Шахматный зал. В общем, у него было свое «политбюро». Попасть к нему на прием было невозможно, в отличие от того же Зайкова.
Спустя какое-то время меня выгнали из Малого оперного театра. Романов к этому не имел никакого отношения. Это сделал Толстиков…
- Остались без работы?
- Нет. После увольнения меня сделали заместителем начальника управления культуры Ленобласти, сначала вторым замом, потом – первым. Я курировал областную филармонию и два театра. Один из театров был Малый драматический, там где сейчас Додин. Тогда же театр был просто никакой, на спектакли ходили по тринадцать-пятнадцать человек. Надо было что-то делать, а в высоких сферах было мнение вообще его закрыть. Предлагали сделать из театра прокатную площадку для концертной деятельности артистов. Мне не хотелось закрывать театр, и тогда я решил уволить худрука и директора.
Оба они были, заметьте, русские. А взял на работу двух евреев. Директором стал Малкин, администратор божьей милостью, а режиссером Ефим Падве, который был режиссером в другом областном театре, талантливейший человек, у него мать была очень красивая балерина в Мариинском Сара Падве.
Нужно понимать, что для того времени увольнение русских и назначение евреев было вызывающим, и я рисковал. Мы договорились, что Падве поставит спектакль, на который обратят внимание. Он поставил. О театре заговорили, он стал популярным. МДТ стал таким посещаемым не при Додине, а при этих ребятах – Малкине и Падве. Уже потом, через десять лет, пришел Додин, до этого работавший очередным режиссером в ТЮЗе.
Тогда же в областную филармонию директором был назначен Анатолий Мухин. Он был демобилизован из госбезопасности за несоответствие моральному кодексу работника центрального аппарата КГБ. Так он сам мне рассказывал.
- И что за порядки в филармонии завел сотрудник КГБ?
- Филармония при нем работала очень хорошо. В год по области проходило 11 тысяч концертов. Концертные бригады добирались до самых медвежьих уголков. При Мухине появились большие фестивали. Но все-таки какая-то ниточка из прошлого за ним тянулась – недаром его выгнали их госбезопасности. Появились слухи, что у него есть частная конюшня с рысаками, еще что-то. В общем, его снова стали преследовать, проверять.
Однажды он пришел ко мне. «Вот посмотрите акт проверки, - говорит он. – Вот какие нарушения приписывают мне после проверки». Я прочитал, ничего особенного не увидел. «Максимум, какое наказание вы можете получить по итогам, - сказал я, - это выговор. Поэтому держите себя в руках, спокойно выходите на бюро обкома. Кайтесь, признавайтесь, и никто вам ничего не
Interesting memories of the former director of the BDT about Romanov, Zaikov, Zhdanov, the war and the blockade, about Tovstonogov, Lavrov, about what he himself was fired for in Soviet times.
the former director of the BDT Gennady SUKHANOV (pictured on the left) celebrated his 90th anniversary. “Living in old age is difficult,” he says. - Nervous load for the whole life, can you imagine? How much is stored in memory for a lifetime ... ”We talked with him for several hours. He spoke about Georgy Tovstonogov (pictured on the right) and Grigory Romanov, about the blockade and theatrical and party life.
How Grigory Romanov changed
- You worked under various first secretaries of the Leningrad Regional Committee of the CPSU. Many of your contemporaries have a very negative attitude towards Grigory Romanov. What was he like according to your observations?
- I had a chance to meet with Romanov before he became the first. Under Tolstikov, he was the second secretary of the regional committee. Then I was the director of the Maly Opera House. Some big party event was taking place in our theater. Romanov approached me: “Help, please. I urgently need to send my wife. " He spoke perfectly normal, like an ordinary person. I gave my car, my wife left, he thanked me.
But as soon as he became the first, he began to change rapidly, humanly. When he walked along the corridor of Smolny, he was accompanied by all the second, third secretaries, heads of departments. I never went alone - neither for lunch, nor for a meeting in the Chess Hall. In general, he had his own "Politburo". It was impossible to get to him for an appointment, unlike the same Zaikov.
After some time I was kicked out of the Maly Opera House. Romanov had nothing to do with this. This was done by Tolstikov ...
- Lost work?
- Not. After my dismissal, I was made deputy head of the culture department of the Leningrad region, first second deputy, then first. I supervised the regional philharmonic society and two theaters. One of the theaters was the Maly Drama Theater, where Dodin is now. Then there was simply no theater, thirteen or fifteen people went to the performances. It was necessary to do something, but in high spheres there was an opinion to close it altogether. It was proposed to make a rental platform out of the theater for the concert activities of artists. I didn't want to close the theater, and then I decided to fire the artistic director and director.
Both of them were, mind you, Russians. And he hired two Jews. The director was Malkin, an administrator by the grace of God, and the director was Efim Padve, who was a director in another regional theater, a talented person, his mother was a very beautiful ballerina at the Mariinsky, Sara Padva.
You need to understand that at that time the dismissal of Russians and the appointment of Jews were defiant, and I took a risk. We agreed that Padwe would stage a play that would be noticed. He put it on. They started talking about the theater, it became popular. MDT became so popular not under Dodin, but under these guys - Malkin and Padva. Later, ten years later, Dodin came, who had previously worked as another director in the Youth Theater.
At the same time, Anatoly Mukhin was appointed director of the regional philharmonic society. He was demobilized from the state security for non-compliance with the moral code of an employee of the central apparatus of the KGB. So he told me himself.
- And what kind of order in the philharmonic society was started by the KGB officer?
“The Philharmonic Society worked very well under him. 11 thousand concerts were held in the region per year. Concert bands made their way to the most bearish corners. Under Mukhin, great festivals appeared. But still, some thread from the past followed him - it was not for nothing that he was kicked out by their state security. There were rumors that he has a private stable with trotters, something else. In general, they began to persecute him again, to check.
One day he came to me. “Look at the inspection report,” he says. - These are what violations are attributed to me after the check. I read it and saw nothing special. “The maximum punishment you can get as a result,” I said, “is a reprimand. Therefore, keep yourself in hand, calmly go to the regional committee bureau. Repent, confess, and no one will give you anything
the former director of the BDT Gennady SUKHANOV (pictured on the left) celebrated his 90th anniversary. “Living in old age is difficult,” he says. - Nervous load for the whole life, can you imagine? How much is stored in memory for a lifetime ... ”We talked with him for several hours. He spoke about Georgy Tovstonogov (pictured on the right) and Grigory Romanov, about the blockade and theatrical and party life.
How Grigory Romanov changed
- You worked under various first secretaries of the Leningrad Regional Committee of the CPSU. Many of your contemporaries have a very negative attitude towards Grigory Romanov. What was he like according to your observations?
- I had a chance to meet with Romanov before he became the first. Under Tolstikov, he was the second secretary of the regional committee. Then I was the director of the Maly Opera House. Some big party event was taking place in our theater. Romanov approached me: “Help, please. I urgently need to send my wife. " He spoke perfectly normal, like an ordinary person. I gave my car, my wife left, he thanked me.
But as soon as he became the first, he began to change rapidly, humanly. When he walked along the corridor of Smolny, he was accompanied by all the second, third secretaries, heads of departments. I never went alone - neither for lunch, nor for a meeting in the Chess Hall. In general, he had his own "Politburo". It was impossible to get to him for an appointment, unlike the same Zaikov.
After some time I was kicked out of the Maly Opera House. Romanov had nothing to do with this. This was done by Tolstikov ...
- Lost work?
- Not. After my dismissal, I was made deputy head of the culture department of the Leningrad region, first second deputy, then first. I supervised the regional philharmonic society and two theaters. One of the theaters was the Maly Drama Theater, where Dodin is now. Then there was simply no theater, thirteen or fifteen people went to the performances. It was necessary to do something, but in high spheres there was an opinion to close it altogether. It was proposed to make a rental platform out of the theater for the concert activities of artists. I didn't want to close the theater, and then I decided to fire the artistic director and director.
Both of them were, mind you, Russians. And he hired two Jews. The director was Malkin, an administrator by the grace of God, and the director was Efim Padve, who was a director in another regional theater, a talented person, his mother was a very beautiful ballerina at the Mariinsky, Sara Padva.
You need to understand that at that time the dismissal of Russians and the appointment of Jews were defiant, and I took a risk. We agreed that Padwe would stage a play that would be noticed. He put it on. They started talking about the theater, it became popular. MDT became so popular not under Dodin, but under these guys - Malkin and Padva. Later, ten years later, Dodin came, who had previously worked as another director in the Youth Theater.
At the same time, Anatoly Mukhin was appointed director of the regional philharmonic society. He was demobilized from the state security for non-compliance with the moral code of an employee of the central apparatus of the KGB. So he told me himself.
- And what kind of order in the philharmonic society was started by the KGB officer?
“The Philharmonic Society worked very well under him. 11 thousand concerts were held in the region per year. Concert bands made their way to the most bearish corners. Under Mukhin, great festivals appeared. But still, some thread from the past followed him - it was not for nothing that he was kicked out by their state security. There were rumors that he has a private stable with trotters, something else. In general, they began to persecute him again, to check.
One day he came to me. “Look at the inspection report,” he says. - These are what violations are attributed to me after the check. I read it and saw nothing special. “The maximum punishment you can get as a result,” I said, “is a reprimand. Therefore, keep yourself in hand, calmly go to the regional committee bureau. Repent, confess, and no one will give you anything
У записи 10 лайков,
8 репостов,
1513 просмотров.
8 репостов,
1513 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Максим Козырев
