К Дню памяти жертв политических репрессий.
Павел Гусев, 1925 года рождения, был арестован летом 1941 года — после восьмого класса, когда ему еще не исполнилось 17 лет — за письмо к Сталину, которое он написал по просьбе соседа, с жалобой на невыдачу ссуды и других обещанных льгот добровольным поселенцам. При обыске у него изъяли газету «Московские новости» на немецком языке, учебник и тетради по немецкому. Приговорен к семи годам лишения свободы как немецкий шпион и участник антисоветской организации.
Вдруг 4 июня 1948 года объявили, что меня освобождают. В возрасте неполных 24 лет. Это за 13 дней до конца срока. Записали, что освобожден с учетом рабочих дней, хотя у меня было заработано более года, а не 13 дней. Что произошло, для меня было неведомо. Я сначала не обрадовался, так как переживал последние дни. Был как в подвешенном состоянии. Сколько посыпалось просьб от товарищей… Все писали письма. Мне выдали хлопчатобумажную спецовку, черную, первого срока, ребята дали белую рубашку, кепку, брезентовые сапоги. Администрация выдала деньги до станции назначения и пособие в сумме 25 рублей. Вот и все, что я заработал за семь лет. Все это было указано в справке по освобождению. Еще выдали сухой паек на шесть дней…
Спрятав письма, попрощался с друзьями и бегом побежал к проходной с хлебом в узелке. А там меня ждал последний шмон. Вытряхнули все письма и бросили в печку. От обиды я чуть не заплакал. Обозвав охранников шакалами, поплелся от проходной на станцию. И в последний день в душу наплевали. Вот так закончились семилетние страдания, когда я ни разу не наедался досыта, несколько раз был на пороге смерти, но организм побеждал. Удивительно! В лагерь привозили тысячами, а освобождали единицами… Несмотря на пережитое, радость переполняла сердце. Отвык я от вольных людей. В вагоне я ехал какой-то отчужденный, стеснялся разговаривать с людьми: вдруг спросят, кто я. На радостях купил килограмм печенья и все съел сразу.
Что им сказать и как отнесутся к бывшему зэку? Ведь считается, что зря в тюрьму не сажают. Освобождение — это значит привыкать к другому миру лагерному «фраеру». После семи лет тюрьмы, лагерей, последовавших непосредственно за школьными годами, воля пугала меня…
Приехал на ст. Тоншаево Горьковской железной дороги. До пункта назначения пос. Вахтан в 25 километрах была узкоколейная дорога, а поезд вечером. Я не стал дожидаться поезда и по железнодорожному полотну пошел пешком. По пути встречались речки, было тепло. А я не купался семь лет. Не пропустив ни одной, купаясь, я испытывал блаженство.
Дошел до дома, с нетерпением открыл дверь и увидел невысокого роста женщину, похожую на мать. Она вопросительно посмотрела на меня. Я сказал: «Мама», — и она упала на мои руки. Узнала меня, всплакнул и я.щ э
Павел Гусев, 1925 года рождения, был арестован летом 1941 года — после восьмого класса, когда ему еще не исполнилось 17 лет — за письмо к Сталину, которое он написал по просьбе соседа, с жалобой на невыдачу ссуды и других обещанных льгот добровольным поселенцам. При обыске у него изъяли газету «Московские новости» на немецком языке, учебник и тетради по немецкому. Приговорен к семи годам лишения свободы как немецкий шпион и участник антисоветской организации.
Вдруг 4 июня 1948 года объявили, что меня освобождают. В возрасте неполных 24 лет. Это за 13 дней до конца срока. Записали, что освобожден с учетом рабочих дней, хотя у меня было заработано более года, а не 13 дней. Что произошло, для меня было неведомо. Я сначала не обрадовался, так как переживал последние дни. Был как в подвешенном состоянии. Сколько посыпалось просьб от товарищей… Все писали письма. Мне выдали хлопчатобумажную спецовку, черную, первого срока, ребята дали белую рубашку, кепку, брезентовые сапоги. Администрация выдала деньги до станции назначения и пособие в сумме 25 рублей. Вот и все, что я заработал за семь лет. Все это было указано в справке по освобождению. Еще выдали сухой паек на шесть дней…
Спрятав письма, попрощался с друзьями и бегом побежал к проходной с хлебом в узелке. А там меня ждал последний шмон. Вытряхнули все письма и бросили в печку. От обиды я чуть не заплакал. Обозвав охранников шакалами, поплелся от проходной на станцию. И в последний день в душу наплевали. Вот так закончились семилетние страдания, когда я ни разу не наедался досыта, несколько раз был на пороге смерти, но организм побеждал. Удивительно! В лагерь привозили тысячами, а освобождали единицами… Несмотря на пережитое, радость переполняла сердце. Отвык я от вольных людей. В вагоне я ехал какой-то отчужденный, стеснялся разговаривать с людьми: вдруг спросят, кто я. На радостях купил килограмм печенья и все съел сразу.
Что им сказать и как отнесутся к бывшему зэку? Ведь считается, что зря в тюрьму не сажают. Освобождение — это значит привыкать к другому миру лагерному «фраеру». После семи лет тюрьмы, лагерей, последовавших непосредственно за школьными годами, воля пугала меня…
Приехал на ст. Тоншаево Горьковской железной дороги. До пункта назначения пос. Вахтан в 25 километрах была узкоколейная дорога, а поезд вечером. Я не стал дожидаться поезда и по железнодорожному полотну пошел пешком. По пути встречались речки, было тепло. А я не купался семь лет. Не пропустив ни одной, купаясь, я испытывал блаженство.
Дошел до дома, с нетерпением открыл дверь и увидел невысокого роста женщину, похожую на мать. Она вопросительно посмотрела на меня. Я сказал: «Мама», — и она упала на мои руки. Узнала меня, всплакнул и я.щ э
Commemorating the Victims of Political Repression.
Pavel Gusev, born in 1925, was arrested in the summer of 1941 - after the eighth grade, when he was not yet 17 years old - for a letter to Stalin, which he wrote at the request of a neighbor, with a complaint about the refusal of a loan and other promised benefits to voluntary settlers. During the search, the newspaper “Moscow News” in German, a textbook and notebooks in German were seized from him. Sentenced to seven years in prison as a German spy and member of an anti-Soviet organization.
Suddenly, on June 4, 1948, it was announced that I was being released. At the age of less than 24 years. This is 13 days before the end of the term. They wrote down that they were released, taking into account working days, although I had more than a year earned, not 13 days. What happened was unknown to me. At first I was not happy, as I was going through the last days. He was in limbo. How many requests from comrades fell down ... Everyone wrote letters. I was given a cotton overalls, black, of the first term, the guys were given a white shirt, a cap, canvas boots. The administration issued money to the destination station and an allowance in the amount of 25 rubles. That's all I've earned in seven years. All this was stated in the release certificate. They also gave out dry rations for six days ...
Hiding the letters, he said goodbye to his friends and ran to the entrance with bread in a bundle. And there the last shmon was waiting for me. They shook out all the letters and threw them into the oven. I almost cried from resentment. Calling the guards jackals, he trudged from the entrance to the station. And on the last day, they didn't give a damn. This is how the seven-year suffering ended, when I never once had enough, I was on the verge of death several times, but the body won. Amazing! They were brought to the camp in thousands, and released in few ... Despite the experience, joy filled my heart. I have lost the habit of free people. In the carriage I was traveling some kind of aloof, embarrassed to talk to people: suddenly they would ask who I was. To celebrate, I bought a kilogram of cookies and ate everything at once.
What to say to them and how will they treat the former prisoner? After all, it is believed that nothing is put in jail in vain. Liberation means getting used to the other world for the camp "fraer". After seven years in prison, in the camps immediately after the school years, the will frightened me ...
I arrived at the station. Tonshaevo Gorkovskaya railway. To the destination of the village. Vakhtan, 25 kilometers away, was a narrow-gauge road, and the train was in the evening. I did not wait for the train and walked along the railroad tracks. On the way there were rivers, it was warm. And I haven't bathed for seven years. Without missing a single one, while swimming, I felt bliss.
I walked home, eagerly opened the door and saw a short woman who looked like a mother. She looked at me questioningly. I said, "Mom," and she fell into my arms. Recognized me, I cried too.
Pavel Gusev, born in 1925, was arrested in the summer of 1941 - after the eighth grade, when he was not yet 17 years old - for a letter to Stalin, which he wrote at the request of a neighbor, with a complaint about the refusal of a loan and other promised benefits to voluntary settlers. During the search, the newspaper “Moscow News” in German, a textbook and notebooks in German were seized from him. Sentenced to seven years in prison as a German spy and member of an anti-Soviet organization.
Suddenly, on June 4, 1948, it was announced that I was being released. At the age of less than 24 years. This is 13 days before the end of the term. They wrote down that they were released, taking into account working days, although I had more than a year earned, not 13 days. What happened was unknown to me. At first I was not happy, as I was going through the last days. He was in limbo. How many requests from comrades fell down ... Everyone wrote letters. I was given a cotton overalls, black, of the first term, the guys were given a white shirt, a cap, canvas boots. The administration issued money to the destination station and an allowance in the amount of 25 rubles. That's all I've earned in seven years. All this was stated in the release certificate. They also gave out dry rations for six days ...
Hiding the letters, he said goodbye to his friends and ran to the entrance with bread in a bundle. And there the last shmon was waiting for me. They shook out all the letters and threw them into the oven. I almost cried from resentment. Calling the guards jackals, he trudged from the entrance to the station. And on the last day, they didn't give a damn. This is how the seven-year suffering ended, when I never once had enough, I was on the verge of death several times, but the body won. Amazing! They were brought to the camp in thousands, and released in few ... Despite the experience, joy filled my heart. I have lost the habit of free people. In the carriage I was traveling some kind of aloof, embarrassed to talk to people: suddenly they would ask who I was. To celebrate, I bought a kilogram of cookies and ate everything at once.
What to say to them and how will they treat the former prisoner? After all, it is believed that nothing is put in jail in vain. Liberation means getting used to the other world for the camp "fraer". After seven years in prison, in the camps immediately after the school years, the will frightened me ...
I arrived at the station. Tonshaevo Gorkovskaya railway. To the destination of the village. Vakhtan, 25 kilometers away, was a narrow-gauge road, and the train was in the evening. I did not wait for the train and walked along the railroad tracks. On the way there were rivers, it was warm. And I haven't bathed for seven years. Without missing a single one, while swimming, I felt bliss.
I walked home, eagerly opened the door and saw a short woman who looked like a mother. She looked at me questioningly. I said, "Mom," and she fell into my arms. Recognized me, I cried too.
У записи 15 лайков,
7 репостов,
1826 просмотров.
7 репостов,
1826 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Максим Козырев
