Всем привет. меня зовут дармедонт ибрагимович востриков и я давно собирался напечатать в газету свой первый рассказ который написал еще в детстве когда мне было пять лет и каждый кто встречал меня говорил вот смотрите идёт будущий писатель.
Осень когда золотятся зеленые листья и воздух преполнен прохладой и под ногами начинающий промерзать асфальт становится как монолитный памятник я повстречал ее. тот час мы пошли пить к ней чай, и она возьми да и предложи мне выйти за нее замуж, сыграть с ней казалось фиктивный брак. так тогда это называлось. я сказал что если только она испечет торт и он мне торт этот понравится то я и выйду за нее. мне было наплевать на свою судьбу и я смело мог отдаться любой встречной в качестве мужа
через секунду мы были уже в загсе и все наши родственники аплодировали нам, потом был Севастополь и буря в которой мы больше стали любить друг друга и даже завели жирафа. ах пелагея моя савостьяновна говорил я ей голуба моя. мне без вас до того дня осеннего с чаем да тортом жилось как вам сказать горестно что ли. а вот сейчас с гляжу на вас и хочется танцевать.
потом были танцы. пригласили короля и графа. всё с ними мазурку танцевали. я возьми да и ляпни одному из них не помню кому: “Утюг-утюжище смелый утя-утюжок” и оказалось что не говорят так в присутствии королей и графов и тот час сослали меня в сибирский уголок. там где дует сизый ветерок. я там и скончался. похороны мне заказали пышные. приехала жена моя. я труп нести помогал. пока несли высох по дороге. гостей пришло чуть больше тысячи и каждый принёс по утюжку. вот что называется светлая память.
после похорон. было веселье. на могиле танцевали и разбрасывали куски хлеба. дети скатывали их в катышки и на следующий день хлеб этот ели собаки да голуби. в честь похорон мы с моей голубой решили поехать на карнавал бразильский в лиссабон и пожить там какое-то время пока все не образуется. там каким-то нелепым совпадением пришлось нам встретить там отдыхающих графа и короля. обида уже была забыта и мы вновь закружились в танце. танцуя и подскакивая и горцуя я клялся что больше никогда де не скажу при них слова ни о каком бытовом приборе.
мы весело смеялись, лилось рекою вино, струились ароматы благовоний. оркестр играл ля мажор.
потом я устал и вышел на терассу покурить и вдали где море достает небес я увидел маленький кораблик, а в нем старичка и ребеночка я махнул им и они стали плыть быстрее и через полчаса пили с нами куриный бульон и рассказывали интересные истории.
старик был с белой редкой бородой, в его глазах желтоватых, с зеленым отливом таилось то редкое выражение глаз встречающееся у пьянчуг суздальских трактиров и кабаков. морщины на лбу и родинка слева от виска и втора справа от уха. мальчишка был молод и глуп. в его устах говорила какая-то бредятина и свет лился из его ноздрей так что бульон под его подбородком играл как утренняя река на солнце.
они сказали что прибыли сюда из Астрахани что у них с собой мешка два героина и каждому из нас они подарят по мешочку. вот здорово сказал я, а пока пойдем те в залу, слушать музыку и смотреть спектаклю.
Осень когда золотятся зеленые листья и воздух преполнен прохладой и под ногами начинающий промерзать асфальт становится как монолитный памятник я повстречал ее. тот час мы пошли пить к ней чай, и она возьми да и предложи мне выйти за нее замуж, сыграть с ней казалось фиктивный брак. так тогда это называлось. я сказал что если только она испечет торт и он мне торт этот понравится то я и выйду за нее. мне было наплевать на свою судьбу и я смело мог отдаться любой встречной в качестве мужа
через секунду мы были уже в загсе и все наши родственники аплодировали нам, потом был Севастополь и буря в которой мы больше стали любить друг друга и даже завели жирафа. ах пелагея моя савостьяновна говорил я ей голуба моя. мне без вас до того дня осеннего с чаем да тортом жилось как вам сказать горестно что ли. а вот сейчас с гляжу на вас и хочется танцевать.
потом были танцы. пригласили короля и графа. всё с ними мазурку танцевали. я возьми да и ляпни одному из них не помню кому: “Утюг-утюжище смелый утя-утюжок” и оказалось что не говорят так в присутствии королей и графов и тот час сослали меня в сибирский уголок. там где дует сизый ветерок. я там и скончался. похороны мне заказали пышные. приехала жена моя. я труп нести помогал. пока несли высох по дороге. гостей пришло чуть больше тысячи и каждый принёс по утюжку. вот что называется светлая память.
после похорон. было веселье. на могиле танцевали и разбрасывали куски хлеба. дети скатывали их в катышки и на следующий день хлеб этот ели собаки да голуби. в честь похорон мы с моей голубой решили поехать на карнавал бразильский в лиссабон и пожить там какое-то время пока все не образуется. там каким-то нелепым совпадением пришлось нам встретить там отдыхающих графа и короля. обида уже была забыта и мы вновь закружились в танце. танцуя и подскакивая и горцуя я клялся что больше никогда де не скажу при них слова ни о каком бытовом приборе.
мы весело смеялись, лилось рекою вино, струились ароматы благовоний. оркестр играл ля мажор.
потом я устал и вышел на терассу покурить и вдали где море достает небес я увидел маленький кораблик, а в нем старичка и ребеночка я махнул им и они стали плыть быстрее и через полчаса пили с нами куриный бульон и рассказывали интересные истории.
старик был с белой редкой бородой, в его глазах желтоватых, с зеленым отливом таилось то редкое выражение глаз встречающееся у пьянчуг суздальских трактиров и кабаков. морщины на лбу и родинка слева от виска и втора справа от уха. мальчишка был молод и глуп. в его устах говорила какая-то бредятина и свет лился из его ноздрей так что бульон под его подбородком играл как утренняя река на солнце.
они сказали что прибыли сюда из Астрахани что у них с собой мешка два героина и каждому из нас они подарят по мешочку. вот здорово сказал я, а пока пойдем те в залу, слушать музыку и смотреть спектаклю.
Hello. my name is darmedont ibragimovich vostrikov and for a long time I was going to publish my first story in the newspaper, which I wrote in my childhood when I was five years old and everyone who met me said, look, there is a future writer.
Autumn, when the green leaves are golden and the air is filled with coolness and underfoot the asphalt, which begins to freeze through, becomes like a monolithic monument, I met her. At that moment we went to drink tea with her, and she took it and offered me to marry her, it seemed like a fictitious marriage to play with her. so then it was called. I said that if only she bakes a cake and I like this cake, then I will marry her. I didn't give a damn about my fate and I could safely surrender myself to anyone I met as a husband
in a second we were already at the registry office and all our relatives applauded us, then there was Sevastopol and the storm in which we began to love each other more and even got a giraffe. ah my pelageya savostyanovna I told her my dove. I lived without you until that autumn day with tea and cake, how can I tell you sadly or what. but now I look at you and want to dance.
then there were dances. the king and the count were invited. everyone danced a mazurka with them. I take it and blurt out to one of them I don’t remember to whom: “Iron-iron is a bold iron-iron” and it turned out that they do not speak like that in the presence of kings and counts, and immediately they sent me to a Siberian corner. where the blue breeze blows. I died there. they ordered me a magnificent funeral. my wife has arrived. I helped carry the corpse. until carried dry on the road. a little more than a thousand guests came and each brought an iron. that's what is called a bright memory.
after the funeral. it was fun. on the grave they danced and scattered pieces of bread. children rolled them into pellets and the next day dogs and pigeons ate this bread. In honor of the funeral, my blue and I decided to go to the Brazilian carnival in Lisbon and live there for a while until everything is fine. there, by some ridiculous coincidence, we had to meet the count and the king resting there. the offense had already been forgotten and we started dancing again. dancing and jumping and mountaineering, I swore that I would never again say a word about any household appliance in front of them.
we laughed merrily, the wine flowed like a river, the aromas of incense flowed. the orchestra played in A major.
then I got tired and went out to the terrace to smoke and in the distance where the sea reaches the heavens I saw a small boat, and in it I waved the old man and the child and they began to sail faster and after half an hour they drank chicken broth with us and told interesting stories.
the old man had a sparse white beard, in his eyes, yellowish, with a green tint lurked that rare expression of eyes that was found in drunkards of Suzdal taverns and taverns. wrinkles on the forehead and a mole to the left of the temple and second to the right of the ear. the boy was young and stupid. some kind of nonsense spoke in his mouth and light poured from his nostrils so that the broth under his chin played like a morning river in the sun.
they said that they had arrived here from Astrakhan that they had two sacks of heroin with them and they would give each of us a sack. I said great, but for now let's go to the hall, listen to music and watch the play.
Autumn, when the green leaves are golden and the air is filled with coolness and underfoot the asphalt, which begins to freeze through, becomes like a monolithic monument, I met her. At that moment we went to drink tea with her, and she took it and offered me to marry her, it seemed like a fictitious marriage to play with her. so then it was called. I said that if only she bakes a cake and I like this cake, then I will marry her. I didn't give a damn about my fate and I could safely surrender myself to anyone I met as a husband
in a second we were already at the registry office and all our relatives applauded us, then there was Sevastopol and the storm in which we began to love each other more and even got a giraffe. ah my pelageya savostyanovna I told her my dove. I lived without you until that autumn day with tea and cake, how can I tell you sadly or what. but now I look at you and want to dance.
then there were dances. the king and the count were invited. everyone danced a mazurka with them. I take it and blurt out to one of them I don’t remember to whom: “Iron-iron is a bold iron-iron” and it turned out that they do not speak like that in the presence of kings and counts, and immediately they sent me to a Siberian corner. where the blue breeze blows. I died there. they ordered me a magnificent funeral. my wife has arrived. I helped carry the corpse. until carried dry on the road. a little more than a thousand guests came and each brought an iron. that's what is called a bright memory.
after the funeral. it was fun. on the grave they danced and scattered pieces of bread. children rolled them into pellets and the next day dogs and pigeons ate this bread. In honor of the funeral, my blue and I decided to go to the Brazilian carnival in Lisbon and live there for a while until everything is fine. there, by some ridiculous coincidence, we had to meet the count and the king resting there. the offense had already been forgotten and we started dancing again. dancing and jumping and mountaineering, I swore that I would never again say a word about any household appliance in front of them.
we laughed merrily, the wine flowed like a river, the aromas of incense flowed. the orchestra played in A major.
then I got tired and went out to the terrace to smoke and in the distance where the sea reaches the heavens I saw a small boat, and in it I waved the old man and the child and they began to sail faster and after half an hour they drank chicken broth with us and told interesting stories.
the old man had a sparse white beard, in his eyes, yellowish, with a green tint lurked that rare expression of eyes that was found in drunkards of Suzdal taverns and taverns. wrinkles on the forehead and a mole to the left of the temple and second to the right of the ear. the boy was young and stupid. some kind of nonsense spoke in his mouth and light poured from his nostrils so that the broth under his chin played like a morning river in the sun.
they said that they had arrived here from Astrakhan that they had two sacks of heroin with them and they would give each of us a sack. I said great, but for now let's go to the hall, listen to music and watch the play.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Николай Носов
