В город приехал цирк. Посреди улиц вырос огромный красно-жёлтый шатёр. Из шатра, откинув пыльную, выцветшую от времени ткань, словно пианист откидывает фалды своего фрака, выскользнул шпрехшталмейстер и громогласно заявил о своём присутствии. Спустя мгновение, из тьмы шатра на улицы города устремились клоуны, жонглёры, гимнасты, акробаты. Вышли музыканты и устроились рядом с шатром. Дерижёр взмахнул палочкой и полилась забытая всеми мелодия. Странная и смешная, но до боли знакомая. Скрипели кости музыкантов, с них сыпался песок. Барабанщик, ударяя по своему барабану, выбивал облако столетней пыли. Проеденные молью кители с аксельбантами, помятые фуражки, сломанные судьбы. Слегка фальшивил трубач, второй слева. А мелодия летела, изо всех сил била потрёпанными временем крыльями. По улицам города шагали жонглёры, подбрасывая перед собой булавы, ходили колесом акробаты, гимнасты выделывали замысловатые фигуры. Клоуны с шутками и прибаутками раздавали билеты на представление, брызгали в прохожих из огромных водяных пистолетов, одаривали всех яркими воздушными шариками, забирая взамен немного времени, которого казалось, было так много...
Ночью цирк уехал. Исчез, оставив после себя на земле чёрную тень. Исчезли клоуны, акробаты, жонглёры, гимнасты. Исчез шпрехшталмейстер. В этом месте, которое раньше было городом, исчезло всё. Остались только дряхлые старики. И яркие воздушные шарики. Время от времени, шарики лопались и исчезали без следа. Вместе с ними исчезали старики. И только трубач, второй слева, продолжал, слегка фальшиво, играть всеми забытую мелодию.
Ночью цирк уехал. Исчез, оставив после себя на земле чёрную тень. Исчезли клоуны, акробаты, жонглёры, гимнасты. Исчез шпрехшталмейстер. В этом месте, которое раньше было городом, исчезло всё. Остались только дряхлые старики. И яркие воздушные шарики. Время от времени, шарики лопались и исчезали без следа. Вместе с ними исчезали старики. И только трубач, второй слева, продолжал, слегка фальшиво, играть всеми забытую мелодию.
A circus arrived in the city. In the middle of the streets grew a huge red-yellow tent. From the tent, throwing back the dusty, faded fabric from time to time, as if a pianist was throwing the tails of his tailcoat, the sprechstalmeister slipped out and loudly declared his presence. A moment later, from the darkness of the tent, clowns, jugglers, gymnasts, acrobats rushed to the streets of the city. The musicians came out and settled down next to the tent. The conductor waved his wand and a melody forgotten by everyone began to pour. Strange and funny, but painfully familiar. The bones of the musicians creaked, sand poured from them. The drummer, striking his drum, knocked out a cloud of centennial dust. Moth-eaten tunic with accelerants, rumpled caps, broken fates. The trumpeter was slightly faked, second from the left. And the melody flew, with all its might beat its time-ragged wings. Jugglers walked the city streets, throwing maces in front of them, acrobats walked in a wheel, gymnasts made intricate figures. Clowns with jokes and jokes handed out tickets for the performance, sprayed passers-by with huge water pistols, gifted everyone with bright balloons, taking away in return a little time, which seemed to be so much ...
The circus left at night. He disappeared, leaving a black shadow on the ground. Clowns, acrobats, jugglers, gymnasts disappeared. The sprechstalmeister disappeared. In this place, which used to be a city, everything disappeared. Only the decrepit old people remained. And bright balloons. From time to time, the balls burst and disappeared without a trace. Old people disappeared along with them. And only the trumpeter, second from the left, continued, a little falsely, to play the forgotten tune by all.
The circus left at night. He disappeared, leaving a black shadow on the ground. Clowns, acrobats, jugglers, gymnasts disappeared. The sprechstalmeister disappeared. In this place, which used to be a city, everything disappeared. Only the decrepit old people remained. And bright balloons. From time to time, the balls burst and disappeared without a trace. Old people disappeared along with them. And only the trumpeter, second from the left, continued, a little falsely, to play the forgotten tune by all.
У записи 2 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Марина Любас