Леонид Федоров. Неофит в поисках бесстрастия
или О пользе пробежек вокруг монастыря
«Неужели ты думаешь, что будешь до 30 лет заниматься вот этой музычкой?» — спрашивала мама молодого Леонида Федорова, бросившего работу в НИИ ради музыкальной карьеры. Сегодня лидеру группы «Аукцыон» почти 50, и рамки его «музычки», как он сам ее называет, выходят далеко за пределы одного жанра. Этнические, старинные монастырские напевы, рок, джазовые импровизации, положенные на музыку стихи поэтов-символистов… Именно так — «музычка». Слишком серьезно ни к своему творчеству, ни к себе Леня Федоров не относится. Гораздо серьезней он относится к своей вере.
Леонид Федоров
Родился 8 января 1963 года в Ленинграде. Учился в Политехническом институте. Свою первую рок-группу «сколотил» из одноклассников в 70-е годы. В 1983 году появилась группа «Аукцыон», лидером которой Леонид является и по сей день. Параллельно участвует в музыкальных проектах самых разных жанров и направлений.
В соавторстве с поэтами и музыкантами В. Волковым, А. Хвостенко, А. Волохонским, А. Котовым, С. Старостиным выпускает песни на стихи поэтов-авангардистов начала 20-го века («Разинримилев» — на стихи В.Хлебникова, «Безондерс» — на стихи А. Введенского), старинные народные песни и духовные канты («Душеполезные песни на каждый день») и др.
В 1997-2006 гг. увидели свет три сольных альбома Леонида Федорова «Четыресполовинойтонны», «Анабэна», «Лиловый день». Женат. Дочь Ксения — солистка группы «Кубикмагги».
История КПСС, апельсины, озарение
— Леонид, в последнее время о своем религиозном поиске один за другим говорят самые известные рок-музыканты. Создается впечатление, что рок-среда как-то располагает если не к принятию Православия, то уж, во всяком случае, к поиску истины. Это так?
— Я не думаю. Мне кажется, это ощущение возникает просто потому, что известные музыканты больше на виду. Тут всё проще: поиск истины — общее стремление для всех советских людей в 90-е годы. Мы видели, что наши деды и отцы атеизм уже попробовали, и получилось «хорошо», получилось убедительно: разломали всё! Видимо поэтому тянуло узнать что-то другое, противоположное по знаку, если так можно выразиться. Поэтому, не могу сказать, что меня привлекала именно православная культура: вещи, связанные с верой, начинают интересовать по-настоящему, лишь когда она уже становится частью твоей жизни. Так что дело не в рок-культуре и не в ее «мистической связи» с Православием. Я бы назвал это так: меня озарило.
— Какое-то мировоззрение у Вас к тому времени было?
— Какое оно могло быть?.. Мне кажется, настоящее целостное мировоззрение у советского народа закончилось где-то в 30-е годы. А от 70-х осталось впечатление, что никто ни во что давно уже не верил. Даже те, кто по должности обязан бы верить. У нас был в институте учитель, Хабибуллин — замечательный дядька, преподавал историю КПСС. Когда умер Брежнев, на дорогах сигналили машины, люди в учреждениях вставали в знак траура. У нас была лекция — надо было и нам вставать. И вот Хабибуллин говорит так нехотя: «Ну, ладно, давайте постоим»… А на экзамене, когда я честно признался, что ничего не знаю по выпавшему мне вопросу (вроде «выступление Ленина на VIII съезде КПСС»), он сказал: «Да? Не знаете? Ну ладно, расскажите мне хоть что-нибудь, что вы знаете». Было видно, что он сам не верит в то, что преподает. Потому что умный человек, историк, все понимает…
На выборы мы ходили с отцом вдвоем. А знаете почему? Потому что на избирательных участках с целью привлечения людей торговали различными дефицитными товарами. И если бы папа ходил один, он мог бы взять лишь один килограмм апельсинов. А когда приходил с сыном, ему давали уже два.
Псевдожизнь такая. Белое называлось черным, черное белым. Даже если ты внутренне свободен, все равно живешь в этой перевернутой системе понятий, как в тюрьме.
Поэтому какое там мировоззрение? После моей первой поездки за границу, на Запад, я три недели не мог заставить себя выйти из своего дома в Питере. Мне страшно было, казалось, я просто не выдержу. Было такое жуткое ощущение: зачем я сюда вообще вернулся? Что я тут делаю? Где мы живем?!..
Но лезть на баррикады желания никогда не было. Хотелось просто жить и радоваться этой жизни. Мне было неинтересно кому-то что-то доказывать, спорить.
— А что было интересно? Неформальная тусовка?
— Тусовщиком я никогда не был, но мне нравилось единое сообщество нестандартных людей. В ленинградском рок-клубе тогда сложилась удивительная атмосфера, это было совершенно особое место. И в Питере неформалы все вместе «варились», не делились на группки: ты идешь по городу и всех своих узнаешь сразу — хотя это мог быть и незнакомый лично тебе человек. Вокруг все было одинаково серое, все мыслили по стандартам, а тут — совсем иное. Нас с Гаркушей (Олег Гаркуша — вокалист и автор песен группы «Аукцыон» — В. П.) частенько забирали в милицию за внешний вид.
— Что ж там за внешний вид был? Косуха, ирокез?
— Да нет, какая там косуха. Как на сцене мы сейчас выступаем — так я по городу ходил. У меня был громадный двубортный серый пиджак 64-го размера (видимо, дядька, который его носил до меня, был моего роста, но с огромным животом) и такие же штаны, куда кроме меня могли бы влезть еще двое. Я эти штаны просто оборачивал вокруг себя и так носил. Плюс узкие замшевые ботинки, ну и прическа соответствующая. В общем, смотрелись мы убедительно.
Собственно, вместе с Гаркушей мы потом и крестились…
«Музычка», пещеры, отец Косьма
— Вы ушли с работы и собрали музыкальную группу, чтобы этим зарабатывать на жизнь. Как вы на это решились, почему?
— Просто я как-то интуитивно понял, что не могу больше работать и хочу заниматься музыкой. Хотя по закону я не имел на это права — тогда можно было и в тюрьму угодить за такое.
— За тунеядство?
— Нет, за то, что играли и пели за деньги без профильного, музыкального, образования. Когда я ушел в музыку, родители были в ужасе: «Ты что, идиот? Что это за занятие — песенки писать?…» Мама говорила: «Неужели ты собираешься до 30 лет заниматься вот этой музычкой?» (Смеется.) Я отвечал уклончиво: «Ну, не знаю».
А я и в самом деле не знал. Просто все события, которые со мной тогда происходили, выстраивались как бы без моего участия. Я не сам ушел с работы — меня уволили. За то что я два дня прогулял, и думал, что после отработаю. Но не тут-то было! Я вначале очень расстроился, потом за меня вступился весь отдел и… меня уволили по собственному желанию (смеется).
— Это было страшно — в никуда уходить?
— Конечно, сначала было немного не по себе. В голове крутилось: «Что же делать дальше, как жить?» Но в какой-то момент меня перестали тревожить вещи, которые когда-то казались основой существования — что есть, где жить. И самое смешное, что, как только я перестал обращать на это особое внимание, — все тут же и появилось. Сейчас я об этом вообще не беспокоюсь: знаю, что Бог не оставит.
— А тогда тоже на Бога положились?
— Совсем нет. Я ведь в то время даже крещен не был, к Церкви относился прохладно. В 1988 году я понял, что с государством не хочу иметь ничего общего. И любой институт, связанный с государством, с административной системой, мне был заведомо не интересен. А Церковь как раз казалась очередным «департаментом», в котором не чувствовалось никакой жизни.
Все изменилось лишь после знакомства с Алексеем Хвостенко (Алексей «Хвост» Хвостенко, поэт-авангардист, автор песен, художник, первый исполнитель песни «Над небом голубым» — В. П.). Таких удивительных людей, как он, я не встречал никогда: меня поразили его доброта, ласка и та необыкновенная радость, которая от него исходила. При первой же встрече с ним, я вдруг почувствовал, что это — родной для меня человек. Сразу! Я не мог понять: как это?! Для меня это был какой-то нонсенс, дикость — так ведь не бывает! Мне стало интересно: он так со всеми себя ведет или только со мной? Сначала я предположил, что «Хвост» просто «заморозился» в том состоянии, в котором его выгнали из России: «шестидесятники» ведь все были хорошие, светлые. Это мы уже испорчены коммунизмом, глобальной ложью… А потом я понял — нет, это просто такой человек. И начал думать: а почему он такой? Почему он так может, а я не могу? Ответ оказался простым, но глубоким — Алексей был христианин. Многое в нем стало мне понятно, лишь когда я и сам крестился.
— Что вам дала вера?
— Жизнь. Я бы умер давно, если б не вера.
В буквальном смысле.
И потом, понимаете, сейчас мне уже почти 50 лет, я повидал в жизни всякое. И точно могу сказать, что настоящую радость человеку может дать только вера. Никакие достижения, никакие путешествия, новые впечатления, новые знакомства — ничего не дает такой радости, смысла, полноты жизни…
Многие вещи, которые когда-то казались мне чрезвычайно важными, я сейчас даже не вспомню! А какие-то вроде бы незначительные эпизоды остались в памяти навсегда. И ты понимаешь, что они-то и были самыми главными в жизни.
— А что это за события?
— В основном, связанные с храмами, со святыми местами. Например, посещение пещер Киево-Печерской Лавры. Их в то время только-только открыли, и войти даже в самые дальние галереи мог любой желающий. Над входом просто висела занавесочка, рядом стоял монах, молча, тихонько стоял, а около входа — табличка: «Если ты веришь — входи». Мы с другом переглянулись — «Мы же верим!» — и пошли. А там лежали мощи без саркофагов, просто тела в облачении — у некоторых лица открыты, у некоторых кисти рук. Например, Илья Муромец — можно было приложиться к его руке. Я помню, какой у нас был трепет, просто мурашки по коже.
Вот это было нечто настоящее.
Или — встречи. У меня жизнь очень насыщенная, я встречал массу интересных людей, но встреча с Хвостенко — совершенно особенная.
А еще, вот — знакомство с нашим другом, отцом Косьмой.
Мы жили рядом с Донским монастырем, на Серпуховском валу. В один прекрасный день просыпаюсь, и так мне тяжело, все ломит после вчерашнего концерта, все болит. Говорю жене, Лидочке: «Слушай, отвези меня куда-нибудь в ветлечебницу, пусть меня там усыпят, жить сил нету
или О пользе пробежек вокруг монастыря
«Неужели ты думаешь, что будешь до 30 лет заниматься вот этой музычкой?» — спрашивала мама молодого Леонида Федорова, бросившего работу в НИИ ради музыкальной карьеры. Сегодня лидеру группы «Аукцыон» почти 50, и рамки его «музычки», как он сам ее называет, выходят далеко за пределы одного жанра. Этнические, старинные монастырские напевы, рок, джазовые импровизации, положенные на музыку стихи поэтов-символистов… Именно так — «музычка». Слишком серьезно ни к своему творчеству, ни к себе Леня Федоров не относится. Гораздо серьезней он относится к своей вере.
Леонид Федоров
Родился 8 января 1963 года в Ленинграде. Учился в Политехническом институте. Свою первую рок-группу «сколотил» из одноклассников в 70-е годы. В 1983 году появилась группа «Аукцыон», лидером которой Леонид является и по сей день. Параллельно участвует в музыкальных проектах самых разных жанров и направлений.
В соавторстве с поэтами и музыкантами В. Волковым, А. Хвостенко, А. Волохонским, А. Котовым, С. Старостиным выпускает песни на стихи поэтов-авангардистов начала 20-го века («Разинримилев» — на стихи В.Хлебникова, «Безондерс» — на стихи А. Введенского), старинные народные песни и духовные канты («Душеполезные песни на каждый день») и др.
В 1997-2006 гг. увидели свет три сольных альбома Леонида Федорова «Четыресполовинойтонны», «Анабэна», «Лиловый день». Женат. Дочь Ксения — солистка группы «Кубикмагги».
История КПСС, апельсины, озарение
— Леонид, в последнее время о своем религиозном поиске один за другим говорят самые известные рок-музыканты. Создается впечатление, что рок-среда как-то располагает если не к принятию Православия, то уж, во всяком случае, к поиску истины. Это так?
— Я не думаю. Мне кажется, это ощущение возникает просто потому, что известные музыканты больше на виду. Тут всё проще: поиск истины — общее стремление для всех советских людей в 90-е годы. Мы видели, что наши деды и отцы атеизм уже попробовали, и получилось «хорошо», получилось убедительно: разломали всё! Видимо поэтому тянуло узнать что-то другое, противоположное по знаку, если так можно выразиться. Поэтому, не могу сказать, что меня привлекала именно православная культура: вещи, связанные с верой, начинают интересовать по-настоящему, лишь когда она уже становится частью твоей жизни. Так что дело не в рок-культуре и не в ее «мистической связи» с Православием. Я бы назвал это так: меня озарило.
— Какое-то мировоззрение у Вас к тому времени было?
— Какое оно могло быть?.. Мне кажется, настоящее целостное мировоззрение у советского народа закончилось где-то в 30-е годы. А от 70-х осталось впечатление, что никто ни во что давно уже не верил. Даже те, кто по должности обязан бы верить. У нас был в институте учитель, Хабибуллин — замечательный дядька, преподавал историю КПСС. Когда умер Брежнев, на дорогах сигналили машины, люди в учреждениях вставали в знак траура. У нас была лекция — надо было и нам вставать. И вот Хабибуллин говорит так нехотя: «Ну, ладно, давайте постоим»… А на экзамене, когда я честно признался, что ничего не знаю по выпавшему мне вопросу (вроде «выступление Ленина на VIII съезде КПСС»), он сказал: «Да? Не знаете? Ну ладно, расскажите мне хоть что-нибудь, что вы знаете». Было видно, что он сам не верит в то, что преподает. Потому что умный человек, историк, все понимает…
На выборы мы ходили с отцом вдвоем. А знаете почему? Потому что на избирательных участках с целью привлечения людей торговали различными дефицитными товарами. И если бы папа ходил один, он мог бы взять лишь один килограмм апельсинов. А когда приходил с сыном, ему давали уже два.
Псевдожизнь такая. Белое называлось черным, черное белым. Даже если ты внутренне свободен, все равно живешь в этой перевернутой системе понятий, как в тюрьме.
Поэтому какое там мировоззрение? После моей первой поездки за границу, на Запад, я три недели не мог заставить себя выйти из своего дома в Питере. Мне страшно было, казалось, я просто не выдержу. Было такое жуткое ощущение: зачем я сюда вообще вернулся? Что я тут делаю? Где мы живем?!..
Но лезть на баррикады желания никогда не было. Хотелось просто жить и радоваться этой жизни. Мне было неинтересно кому-то что-то доказывать, спорить.
— А что было интересно? Неформальная тусовка?
— Тусовщиком я никогда не был, но мне нравилось единое сообщество нестандартных людей. В ленинградском рок-клубе тогда сложилась удивительная атмосфера, это было совершенно особое место. И в Питере неформалы все вместе «варились», не делились на группки: ты идешь по городу и всех своих узнаешь сразу — хотя это мог быть и незнакомый лично тебе человек. Вокруг все было одинаково серое, все мыслили по стандартам, а тут — совсем иное. Нас с Гаркушей (Олег Гаркуша — вокалист и автор песен группы «Аукцыон» — В. П.) частенько забирали в милицию за внешний вид.
— Что ж там за внешний вид был? Косуха, ирокез?
— Да нет, какая там косуха. Как на сцене мы сейчас выступаем — так я по городу ходил. У меня был громадный двубортный серый пиджак 64-го размера (видимо, дядька, который его носил до меня, был моего роста, но с огромным животом) и такие же штаны, куда кроме меня могли бы влезть еще двое. Я эти штаны просто оборачивал вокруг себя и так носил. Плюс узкие замшевые ботинки, ну и прическа соответствующая. В общем, смотрелись мы убедительно.
Собственно, вместе с Гаркушей мы потом и крестились…
«Музычка», пещеры, отец Косьма
— Вы ушли с работы и собрали музыкальную группу, чтобы этим зарабатывать на жизнь. Как вы на это решились, почему?
— Просто я как-то интуитивно понял, что не могу больше работать и хочу заниматься музыкой. Хотя по закону я не имел на это права — тогда можно было и в тюрьму угодить за такое.
— За тунеядство?
— Нет, за то, что играли и пели за деньги без профильного, музыкального, образования. Когда я ушел в музыку, родители были в ужасе: «Ты что, идиот? Что это за занятие — песенки писать?…» Мама говорила: «Неужели ты собираешься до 30 лет заниматься вот этой музычкой?» (Смеется.) Я отвечал уклончиво: «Ну, не знаю».
А я и в самом деле не знал. Просто все события, которые со мной тогда происходили, выстраивались как бы без моего участия. Я не сам ушел с работы — меня уволили. За то что я два дня прогулял, и думал, что после отработаю. Но не тут-то было! Я вначале очень расстроился, потом за меня вступился весь отдел и… меня уволили по собственному желанию (смеется).
— Это было страшно — в никуда уходить?
— Конечно, сначала было немного не по себе. В голове крутилось: «Что же делать дальше, как жить?» Но в какой-то момент меня перестали тревожить вещи, которые когда-то казались основой существования — что есть, где жить. И самое смешное, что, как только я перестал обращать на это особое внимание, — все тут же и появилось. Сейчас я об этом вообще не беспокоюсь: знаю, что Бог не оставит.
— А тогда тоже на Бога положились?
— Совсем нет. Я ведь в то время даже крещен не был, к Церкви относился прохладно. В 1988 году я понял, что с государством не хочу иметь ничего общего. И любой институт, связанный с государством, с административной системой, мне был заведомо не интересен. А Церковь как раз казалась очередным «департаментом», в котором не чувствовалось никакой жизни.
Все изменилось лишь после знакомства с Алексеем Хвостенко (Алексей «Хвост» Хвостенко, поэт-авангардист, автор песен, художник, первый исполнитель песни «Над небом голубым» — В. П.). Таких удивительных людей, как он, я не встречал никогда: меня поразили его доброта, ласка и та необыкновенная радость, которая от него исходила. При первой же встрече с ним, я вдруг почувствовал, что это — родной для меня человек. Сразу! Я не мог понять: как это?! Для меня это был какой-то нонсенс, дикость — так ведь не бывает! Мне стало интересно: он так со всеми себя ведет или только со мной? Сначала я предположил, что «Хвост» просто «заморозился» в том состоянии, в котором его выгнали из России: «шестидесятники» ведь все были хорошие, светлые. Это мы уже испорчены коммунизмом, глобальной ложью… А потом я понял — нет, это просто такой человек. И начал думать: а почему он такой? Почему он так может, а я не могу? Ответ оказался простым, но глубоким — Алексей был христианин. Многое в нем стало мне понятно, лишь когда я и сам крестился.
— Что вам дала вера?
— Жизнь. Я бы умер давно, если б не вера.
В буквальном смысле.
И потом, понимаете, сейчас мне уже почти 50 лет, я повидал в жизни всякое. И точно могу сказать, что настоящую радость человеку может дать только вера. Никакие достижения, никакие путешествия, новые впечатления, новые знакомства — ничего не дает такой радости, смысла, полноты жизни…
Многие вещи, которые когда-то казались мне чрезвычайно важными, я сейчас даже не вспомню! А какие-то вроде бы незначительные эпизоды остались в памяти навсегда. И ты понимаешь, что они-то и были самыми главными в жизни.
— А что это за события?
— В основном, связанные с храмами, со святыми местами. Например, посещение пещер Киево-Печерской Лавры. Их в то время только-только открыли, и войти даже в самые дальние галереи мог любой желающий. Над входом просто висела занавесочка, рядом стоял монах, молча, тихонько стоял, а около входа — табличка: «Если ты веришь — входи». Мы с другом переглянулись — «Мы же верим!» — и пошли. А там лежали мощи без саркофагов, просто тела в облачении — у некоторых лица открыты, у некоторых кисти рук. Например, Илья Муромец — можно было приложиться к его руке. Я помню, какой у нас был трепет, просто мурашки по коже.
Вот это было нечто настоящее.
Или — встречи. У меня жизнь очень насыщенная, я встречал массу интересных людей, но встреча с Хвостенко — совершенно особенная.
А еще, вот — знакомство с нашим другом, отцом Косьмой.
Мы жили рядом с Донским монастырем, на Серпуховском валу. В один прекрасный день просыпаюсь, и так мне тяжело, все ломит после вчерашнего концерта, все болит. Говорю жене, Лидочке: «Слушай, отвези меня куда-нибудь в ветлечебницу, пусть меня там усыпят, жить сил нету
Leonid Fedorov. Neophyte in search of impassivity
or About the benefits of running around the monastery
“Do you really think that you’ll be doing this music up to 30 years old?” - asked the mother of a young Leonid Fedorov, who quit his job at the research institute for the sake of a musical career. Today, the leader of the Auktsion group is almost 50, and the scope of his “music”, as he calls it, goes far beyond the boundaries of one genre. Ethnic, ancient monastic tunes, rock, jazz improvisations, poems put on music by symbolist poets ... Exactly so - “music”. Too seriously, neither Lena Fedorov treats her work or herself. He takes his faith much more seriously.
Leonid Fedorov
Born on January 8, 1963 in Leningrad. He studied at the Polytechnic Institute. He made his first rock band from his classmates in the 70s. In 1983, the Auktsion group appeared, the leader of which Leonid is to this day. At the same time he participates in musical projects of various genres and directions.
In collaboration with poets and musicians V. Volkov, A. Khvostenko, A. Volokhonsky, A. Kotov, S. Starostin releases songs to verses of avant-garde poets of the early 20th century (“Razinrimilev” - to verses by V. Khlebnikov, “Bezonders” "- to the verses of A. Vvedensky), old folk songs and spiritual edgings (" Soulful songs for every day "), etc.
In 1997-2006 saw the light of three solo albums by Leonid Fedorov, “Four Half”, “Anabena”, “Purple Day”. Married. Ksenia's daughter is a soloist of the Kubikmaggi group.
History of the CPSU, oranges, insight
- Leonid, recently the most famous rock musicians have been talking about their religious search one after another. It seems that the rock environment somehow has, if not the adoption of Orthodoxy, then, in any case, the search for truth. This is true?
- I do not think. I think this feeling arises simply because famous musicians are more in sight. Everything is simpler here: the search for truth is a common desire for all Soviet people in the 90s. We saw that our grandfathers and fathers had already tried atheism, and it turned out “well”, it turned out convincingly: they broke everything! Apparently, therefore, was drawn to learn something else, the opposite in sign, if I may say so. Therefore, I can’t say that it was the Orthodox culture that attracted me: things related to faith begin to really interest only when it already becomes part of your life. So the point is not in rock culture and its “mystical connection” with Orthodoxy. I would call it that: it dawned on me.
- Did you have any kind of worldview at that time?
- What could it be? .. It seems to me that the real holistic worldview of the Soviet people ended somewhere in the 30s. And from the 70s there was an impression that no one believed in anything for a long time. Even those who are ex officio would be obligated to believe. We had a teacher at the institute, Khabibullin, a wonderful uncle, taught the history of the CPSU. When Brezhnev died, cars honked on the roads, people in institutions stood up as a sign of mourning. We had a lecture - we had to get up too. And Khabibullin says so reluctantly: “Well, okay, let's stand” ... And on the exam, when I honestly admitted that I didn’t know anything about the question that had fallen to me (like “Lenin’s speech at the VIII Congress of the CPSU”), he said: “Yes ? Do not know? Well, tell me at least something you know. ” It was evident that he himself did not believe in what he was teaching. Because an intelligent person, a historian, understands everything ...
My father and I went to the polls together. Do you know why? Because at polling stations in order to attract people they traded in various scarce goods. And if dad walked alone, he could take only one kilogram of oranges. And when he came with his son, he was already given two.
Pseudo-life such. White was called black, black white. Even if you are internally free, you still live in this inverted system of concepts, like in prison.
So what is the worldview there? After my first trip abroad, to the West, for three weeks I could not force myself to leave my home in St. Petersburg. I was scared, it seemed I just could not stand it. There was such a terrible feeling: why did I even come back here? What am I doing here? Where we live?!..
But there was never a desire to climb the barricades. I just wanted to live and enjoy this life. I was not interested in proving or arguing with anyone.
- And what was interesting? An informal party?
- I have never been a party-goer, but I liked a single community of non-standard people. In Leningrad rock club then there was an amazing atmosphere, it was a very special place. And in St. Petersburg, informal people all “cooked” together, did not divide into groups: you go around the city and recognize all your friends at once - although it could be a person unfamiliar to you personally. Around everything was equally gray, everyone thought according to standards, but here it was completely different. Us with Garkusha (Oleg Garkusha - vocalist and songwriter of the Auktsion band - V.P.) were often taken to the police for appearance.
- What was there for the appearance? Biker jacket, mohawk?
- No, what kind of a jacket is there? As we are performing on stage right now - so I
or About the benefits of running around the monastery
“Do you really think that you’ll be doing this music up to 30 years old?” - asked the mother of a young Leonid Fedorov, who quit his job at the research institute for the sake of a musical career. Today, the leader of the Auktsion group is almost 50, and the scope of his “music”, as he calls it, goes far beyond the boundaries of one genre. Ethnic, ancient monastic tunes, rock, jazz improvisations, poems put on music by symbolist poets ... Exactly so - “music”. Too seriously, neither Lena Fedorov treats her work or herself. He takes his faith much more seriously.
Leonid Fedorov
Born on January 8, 1963 in Leningrad. He studied at the Polytechnic Institute. He made his first rock band from his classmates in the 70s. In 1983, the Auktsion group appeared, the leader of which Leonid is to this day. At the same time he participates in musical projects of various genres and directions.
In collaboration with poets and musicians V. Volkov, A. Khvostenko, A. Volokhonsky, A. Kotov, S. Starostin releases songs to verses of avant-garde poets of the early 20th century (“Razinrimilev” - to verses by V. Khlebnikov, “Bezonders” "- to the verses of A. Vvedensky), old folk songs and spiritual edgings (" Soulful songs for every day "), etc.
In 1997-2006 saw the light of three solo albums by Leonid Fedorov, “Four Half”, “Anabena”, “Purple Day”. Married. Ksenia's daughter is a soloist of the Kubikmaggi group.
History of the CPSU, oranges, insight
- Leonid, recently the most famous rock musicians have been talking about their religious search one after another. It seems that the rock environment somehow has, if not the adoption of Orthodoxy, then, in any case, the search for truth. This is true?
- I do not think. I think this feeling arises simply because famous musicians are more in sight. Everything is simpler here: the search for truth is a common desire for all Soviet people in the 90s. We saw that our grandfathers and fathers had already tried atheism, and it turned out “well”, it turned out convincingly: they broke everything! Apparently, therefore, was drawn to learn something else, the opposite in sign, if I may say so. Therefore, I can’t say that it was the Orthodox culture that attracted me: things related to faith begin to really interest only when it already becomes part of your life. So the point is not in rock culture and its “mystical connection” with Orthodoxy. I would call it that: it dawned on me.
- Did you have any kind of worldview at that time?
- What could it be? .. It seems to me that the real holistic worldview of the Soviet people ended somewhere in the 30s. And from the 70s there was an impression that no one believed in anything for a long time. Even those who are ex officio would be obligated to believe. We had a teacher at the institute, Khabibullin, a wonderful uncle, taught the history of the CPSU. When Brezhnev died, cars honked on the roads, people in institutions stood up as a sign of mourning. We had a lecture - we had to get up too. And Khabibullin says so reluctantly: “Well, okay, let's stand” ... And on the exam, when I honestly admitted that I didn’t know anything about the question that had fallen to me (like “Lenin’s speech at the VIII Congress of the CPSU”), he said: “Yes ? Do not know? Well, tell me at least something you know. ” It was evident that he himself did not believe in what he was teaching. Because an intelligent person, a historian, understands everything ...
My father and I went to the polls together. Do you know why? Because at polling stations in order to attract people they traded in various scarce goods. And if dad walked alone, he could take only one kilogram of oranges. And when he came with his son, he was already given two.
Pseudo-life such. White was called black, black white. Even if you are internally free, you still live in this inverted system of concepts, like in prison.
So what is the worldview there? After my first trip abroad, to the West, for three weeks I could not force myself to leave my home in St. Petersburg. I was scared, it seemed I just could not stand it. There was such a terrible feeling: why did I even come back here? What am I doing here? Where we live?!..
But there was never a desire to climb the barricades. I just wanted to live and enjoy this life. I was not interested in proving or arguing with anyone.
- And what was interesting? An informal party?
- I have never been a party-goer, but I liked a single community of non-standard people. In Leningrad rock club then there was an amazing atmosphere, it was a very special place. And in St. Petersburg, informal people all “cooked” together, did not divide into groups: you go around the city and recognize all your friends at once - although it could be a person unfamiliar to you personally. Around everything was equally gray, everyone thought according to standards, but here it was completely different. Us with Garkusha (Oleg Garkusha - vocalist and songwriter of the Auktsion band - V.P.) were often taken to the police for appearance.
- What was there for the appearance? Biker jacket, mohawk?
- No, what kind of a jacket is there? As we are performing on stage right now - so I
У записи 20 лайков,
1 репостов,
590 просмотров.
1 репостов,
590 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Максим Жерновой
