Объектные отношения при психопатии по антисоциальному типу (Н. МакВильямс).
Детство антисоциальных людей нередко отличается обилием опасностей и хаоса. В литературе описывается хаотическая смесь суровой дисциплины и сверхпотворства. В историях наиболее деструктивных, криминальных психопатов фактически невозможно найти отражение последовательного, любящего, защищающего влияния семьи. Наличие слабых, депрессивных и мазохистичных матерей и вспыльчивых, непоследовательных и садистических отцов характерно для психопатии, как и алкоголизм и применение наркотиков членами семьи. Частыми являются паттерны переездов, потерь, семейных разрывов. В таких нестабильных и угрожающих обстоятельствах просто невозможно естественное развитие нормальной убежденности ребенка в собственном чувстве всемогущества и, позднее, стремление защитить появляющееся ощущение собственного "Я" (self). Отсутствие ощущения силы в те моменты развития, когда оно необходимо, может принудить детей с подобным затруднением потратить большую часть жизни на поиск подтверждения их всемогущества.
Психопатические люди не могут признать в себе наличие обычных эмоций, так как они ассоциируются со слабостью и уязвимостью. Для их индивидуальных историй характерен факт, что в детстве никто не пытался помочь им, предложив слова для их эмоциональных переживаний. Благодаря блокированию аффекта психопатическими индивидами у них отсутствует стремление к использованию языка для прояснения чувств. В то время как большинство из нас использует слова для выражения собственной личности, психопатические люди применяют их для манипуляции. У них отсутствует интернализованная основа для иного понимания роли речи. Клинические наблюдения подтверждают тот факт, что в их семьях не делалось акцента на экспрессивных и коммуникативных функциях языка; вместо этого, слова использовались для того, чтобы контролировать других.
Неспособность родителей к проговариванию и ответу на эмоциональные потребности своего ребенка соотносится с другим аспектом клинического знания: дети, ставшие впоследствии социопатическими, были избалованы материально, но испытывали эмоциональную депривацию. Родители одной из моих антисоциальных пациенток, когда та казалась расстроенной, делали ей экстравагантные подарки (стерео, машину). Казалось, она не имела никакого опыта вести разговор и была не готова к тому, чтобы выслушивали ее заботы. Подобного рода "великодушие" особенно деструктивно; в случае с моей пациенткой это не оставляло ей способа сформулировать свое давнее ощущение, что в ее жизни что-то отсутствует.
Наиболее проницательные психоаналитические размышления о психопатии (Kernbeg, 1984; Meloy, 1988) делают акцент на недостатке интернализации. Антисоциальный индивид просто никогда в нормальной степени не испытывал психологической привязанности, не инкорпорировал хорошие объекты, не идентифицировался с теми, кто о нем заботился. Он никогда не получал любви и никогда никого не любил. Вместо этого оказалась возможной идентификация с "чуждым сэлф-объектом" (Grotstein, 1982), который переживается как хищный. Мелой (Meloy, 1988) пишет о "недостаточности глубоких и бессознательных идентификаций, первоначально с первичной родительской фигурой, и, в особенности, архетипических и направляющих идентификаций с обществом и культурой и человечеством в целом".
Корни альтернативного происхождения характера, построенного на фантазиях о всемогуществе и на антисоциальном поведении, можно отыскать в личной истории, когда родители или другие важные фигуры были глубоко вовлечены в демонстрацию ребенком силы и вновь и вновь посылали сообщения о том, что жизнь не налагает никаких ограничений на изначально данную прерогативу индивида оказывать давление. Такие родители, идентифицируясь со своими детьми в их неповиновении и отыгрывании вовне ненависти к авторитетам, имеют тенденцию с возмущением реагировать на те ситуации, когда учителя, консультанты или служители закона пытаются наложить ограничение на поведение их детей
Детство антисоциальных людей нередко отличается обилием опасностей и хаоса. В литературе описывается хаотическая смесь суровой дисциплины и сверхпотворства. В историях наиболее деструктивных, криминальных психопатов фактически невозможно найти отражение последовательного, любящего, защищающего влияния семьи. Наличие слабых, депрессивных и мазохистичных матерей и вспыльчивых, непоследовательных и садистических отцов характерно для психопатии, как и алкоголизм и применение наркотиков членами семьи. Частыми являются паттерны переездов, потерь, семейных разрывов. В таких нестабильных и угрожающих обстоятельствах просто невозможно естественное развитие нормальной убежденности ребенка в собственном чувстве всемогущества и, позднее, стремление защитить появляющееся ощущение собственного "Я" (self). Отсутствие ощущения силы в те моменты развития, когда оно необходимо, может принудить детей с подобным затруднением потратить большую часть жизни на поиск подтверждения их всемогущества.
Психопатические люди не могут признать в себе наличие обычных эмоций, так как они ассоциируются со слабостью и уязвимостью. Для их индивидуальных историй характерен факт, что в детстве никто не пытался помочь им, предложив слова для их эмоциональных переживаний. Благодаря блокированию аффекта психопатическими индивидами у них отсутствует стремление к использованию языка для прояснения чувств. В то время как большинство из нас использует слова для выражения собственной личности, психопатические люди применяют их для манипуляции. У них отсутствует интернализованная основа для иного понимания роли речи. Клинические наблюдения подтверждают тот факт, что в их семьях не делалось акцента на экспрессивных и коммуникативных функциях языка; вместо этого, слова использовались для того, чтобы контролировать других.
Неспособность родителей к проговариванию и ответу на эмоциональные потребности своего ребенка соотносится с другим аспектом клинического знания: дети, ставшие впоследствии социопатическими, были избалованы материально, но испытывали эмоциональную депривацию. Родители одной из моих антисоциальных пациенток, когда та казалась расстроенной, делали ей экстравагантные подарки (стерео, машину). Казалось, она не имела никакого опыта вести разговор и была не готова к тому, чтобы выслушивали ее заботы. Подобного рода "великодушие" особенно деструктивно; в случае с моей пациенткой это не оставляло ей способа сформулировать свое давнее ощущение, что в ее жизни что-то отсутствует.
Наиболее проницательные психоаналитические размышления о психопатии (Kernbeg, 1984; Meloy, 1988) делают акцент на недостатке интернализации. Антисоциальный индивид просто никогда в нормальной степени не испытывал психологической привязанности, не инкорпорировал хорошие объекты, не идентифицировался с теми, кто о нем заботился. Он никогда не получал любви и никогда никого не любил. Вместо этого оказалась возможной идентификация с "чуждым сэлф-объектом" (Grotstein, 1982), который переживается как хищный. Мелой (Meloy, 1988) пишет о "недостаточности глубоких и бессознательных идентификаций, первоначально с первичной родительской фигурой, и, в особенности, архетипических и направляющих идентификаций с обществом и культурой и человечеством в целом".
Корни альтернативного происхождения характера, построенного на фантазиях о всемогуществе и на антисоциальном поведении, можно отыскать в личной истории, когда родители или другие важные фигуры были глубоко вовлечены в демонстрацию ребенком силы и вновь и вновь посылали сообщения о том, что жизнь не налагает никаких ограничений на изначально данную прерогативу индивида оказывать давление. Такие родители, идентифицируясь со своими детьми в их неповиновении и отыгрывании вовне ненависти к авторитетам, имеют тенденцию с возмущением реагировать на те ситуации, когда учителя, консультанты или служители закона пытаются наложить ограничение на поведение их детей
Object relations in psychopathy by the antisocial type (N. McWilliams).
The childhood of antisocial people is often characterized by an abundance of dangers and chaos. The literature describes a chaotic mixture of harsh discipline and super-creation. In the stories of the most destructive, criminal psychopaths, it is virtually impossible to find a reflection of the consistent, loving, protecting influence of the family. The presence of weak, depressed and masochistic mothers and hot-tempered, inconsistent and sadistic fathers is characteristic of psychopathy, as are alcoholism and drug use by family members. Frequent are patterns of moving, losses, family breaks. In such unstable and threatening circumstances, it is simply impossible for the child to naturally develop a normal conviction of his own sense of omnipotence and, later, the desire to protect the emerging sense of self. The lack of a sense of power at those moments of development, when it is necessary, can lead children with this difficulty to spend most of their lives searching for confirmation of their omnipotence.
Psychopathic people cannot recognize the presence of ordinary emotions, as they are associated with weakness and vulnerability. Their individual stories are characterized by the fact that in childhood no one tried to help them by suggesting words for their emotional experiences. Due to the blocking of affect by psychopathic individuals, they lack the desire to use language to clarify feelings. While most of us use words to express our self, psychopathic people use them to manipulate. They lack an internalized basis for a different understanding of the role of speech. Clinical observations confirm the fact that in their families there was no emphasis on the expressive and communicative functions of the language; instead, words were used to control others.
The parents' inability to pronounce and respond to their child’s emotional needs is related to another aspect of clinical knowledge: children who later became sociopathic were spoiled financially, but experienced emotional deprivation. The parents of one of my antisocial patients, when she seemed upset, gave her extravagant gifts (stereo, car). It seemed that she had no experience in conducting a conversation and was not ready to listen to her worries. This kind of "generosity" is especially destructive; in the case of my patient, this did not leave her a way to formulate her long-standing feeling that something was missing in her life.
The most insightful psychoanalytic thoughts about psychopathy (Kernbeg, 1984; Meloy, 1988) emphasize the lack of internalization. The antisocial individual simply never to a normal extent experienced psychological attachment, did not incorporate good objects, did not identify with those who cared for him. He never received love and never loved anyone. Instead, identification with a “foreign self-object” (Grotstein, 1982), which is experienced as predatory, has been made possible. Meloy (1988) writes about "the insufficiency of deep and unconscious identifications, initially with a primary parental figure, and especially archetypal and directive identifications with society and culture and humanity as a whole."
The roots of an alternative origin of character built on fantasies of omnipotence and antisocial behavior can be found in personal stories when parents or other important figures were deeply involved in a child's demonstration of strength and again and again sent messages that life does not impose any restrictions on initially this prerogative of the individual to exert pressure. Such parents, identifying themselves with their children in their disobedience and acting out hatred of authorities outside, tend to react with indignation to situations where teachers, counselors, or ministers of the law try to impose restrictions on the behavior of their children
The childhood of antisocial people is often characterized by an abundance of dangers and chaos. The literature describes a chaotic mixture of harsh discipline and super-creation. In the stories of the most destructive, criminal psychopaths, it is virtually impossible to find a reflection of the consistent, loving, protecting influence of the family. The presence of weak, depressed and masochistic mothers and hot-tempered, inconsistent and sadistic fathers is characteristic of psychopathy, as are alcoholism and drug use by family members. Frequent are patterns of moving, losses, family breaks. In such unstable and threatening circumstances, it is simply impossible for the child to naturally develop a normal conviction of his own sense of omnipotence and, later, the desire to protect the emerging sense of self. The lack of a sense of power at those moments of development, when it is necessary, can lead children with this difficulty to spend most of their lives searching for confirmation of their omnipotence.
Psychopathic people cannot recognize the presence of ordinary emotions, as they are associated with weakness and vulnerability. Their individual stories are characterized by the fact that in childhood no one tried to help them by suggesting words for their emotional experiences. Due to the blocking of affect by psychopathic individuals, they lack the desire to use language to clarify feelings. While most of us use words to express our self, psychopathic people use them to manipulate. They lack an internalized basis for a different understanding of the role of speech. Clinical observations confirm the fact that in their families there was no emphasis on the expressive and communicative functions of the language; instead, words were used to control others.
The parents' inability to pronounce and respond to their child’s emotional needs is related to another aspect of clinical knowledge: children who later became sociopathic were spoiled financially, but experienced emotional deprivation. The parents of one of my antisocial patients, when she seemed upset, gave her extravagant gifts (stereo, car). It seemed that she had no experience in conducting a conversation and was not ready to listen to her worries. This kind of "generosity" is especially destructive; in the case of my patient, this did not leave her a way to formulate her long-standing feeling that something was missing in her life.
The most insightful psychoanalytic thoughts about psychopathy (Kernbeg, 1984; Meloy, 1988) emphasize the lack of internalization. The antisocial individual simply never to a normal extent experienced psychological attachment, did not incorporate good objects, did not identify with those who cared for him. He never received love and never loved anyone. Instead, identification with a “foreign self-object” (Grotstein, 1982), which is experienced as predatory, has been made possible. Meloy (1988) writes about "the insufficiency of deep and unconscious identifications, initially with a primary parental figure, and especially archetypal and directive identifications with society and culture and humanity as a whole."
The roots of an alternative origin of character built on fantasies of omnipotence and antisocial behavior can be found in personal stories when parents or other important figures were deeply involved in a child's demonstration of strength and again and again sent messages that life does not impose any restrictions on initially this prerogative of the individual to exert pressure. Such parents, identifying themselves with their children in their disobedience and acting out hatred of authorities outside, tend to react with indignation to situations where teachers, counselors, or ministers of the law try to impose restrictions on the behavior of their children
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Екатерина Оксанен
