Глава одиннадцатая Но прежде, чем рассказать про Марину, - Запись на стене пользователя Кирилл Волков в Вконтакте. Комментарии и лайки к записи.

Кирилл Волков

Глава одиннадцатая
Но прежде, чем рассказать про Марину, я должен сказать несколько слов про лучевую терапию. Забавно, но прибор называется «Примус». Я даже сфотографировал. "Примус" несколько раз ломался и его «починяли». Пока сидишь в очереди, ты находишься в каком-то удивительном пространстве, где все улыбаются, никто не кричит, все знают друг друга по имени. Ходят, на костылях, под ручку, в коляске, сами. И все улыбаются. Злость в этом мире перед лучевой не то, что не позволительная роскошь. Она не нужна. Даже когда нам объявили, что аппарат сломался, все ворчали как-то тихо, берегут себя, других. Никто же не виноват, в самом деле! Хотя многие не из Москвы. Я думаю: почему так? Потому что знают, что лучевая - это лечение, и тихо радуются этому? Или потому, что когда ты в такой ситуации, ты становишься человечнее (но есть, правда и другие, но о них позже)? Не знаю.
Во всяком случае, у меня было ощущение, что я в чистилище. Потолок, кстати, там в некоторых местах стеклянный, и свет падал на лица - прямо, будто бы косо освещать, прыгать в светотень, играть и кокетничать было для него как-то не этично. Это пространство, в котором все открыто, все честно, пространство прямоты и белизны – человеческой и физической. Мне почему-то напомнило это Амстердам – там все дозволено, там лежат на крышах, катаются на лодках, курят травку, идут на улицу «Красных фонарей». И понимаешь, что когда все позволено, не тянет грешить. Когда мы грешим, нам важно что-то преодолевать, а тут преодолевать-то нечего. Город без греха. Я убежден, что там почти нет убийств, краж итд Там люди просто счастливы. И, как ни странно, тоже было в коридоре перед лучевой. Людям не нужно ничего доказывать. Ни нам, ни себе. Здесь все равны. Тоже и в Амстердаме. Странно, да?
Когда заходишь на лучевую, тебя ведут по свинцовому коридору. Потом кладут на кушетку. Надевают сетку на лицо - пластмассовую, индивидуальную. Прижимают. И 10 минут какая-то штука, похожая на маленький космический корабль, летает вокруг тебя. А у меня в первые месяцы болезни вдруг обнаружилась клаустрофобия: еду в лифте – боюсь, что он застрянет; кладут на МРТ - боюсь, что про меня забудут; принимаю ванную, и воображение рисует, как я поскльзываюсь, сшибаю голову, и все мой мысли радужно-бензиновыми слоями вытекают из нее, плавают в наполненной ванне, отражают меня – мои воспоминания, мои стихи, мои идеи, мои образы, мой Париж, мой Будапешт… А меня уже нет.
Все почему? Потому что даже крикнуть не могу. Сказать. Я беззащитен. А тут – на лучевой - пластмассовая маска тебя накрывает с космической силой. По началу, было не очень-то. Потом ничего. Привыкал к дырочкам в ней. Пел про себя песню Ю. Кима «Черное море». Вспоминал Симеиз, как я маленький в темноте ходил к волнам на пляж. А мама мне пела «Черное море». И так было мне хорошо. И темная, темная, темная ночь. И нет ничего плохого, и не может быть. Только Черное море. Доброе-доброе. О чем-то по-доброму шепчет. И мир прекрасен. И я хотел, чтобы в голове тоже было все хорошо. Я как бы лечился воспоминанием.
Мое скромное личико – а если говорить честно, то потолстевшая изрядно после гормонов и толстеющая каждый день морда – еле влезало в маску (хотя изначально это был идеальный слепок). Такая вот харизма! Вы бы видели! Эх, жалко, фоток не осталось. Вообще, когда вы на гормонах, фотографируйтесь! Потом сами же посмеетесь! Вы там будете похожи на вашего дальнего родственника-сумоиста). И вот я лежал. Придавленный. И еще я представлял, как моя опухоль становится меньше, прямо пытался почувствовать, как ее "излучают".
НА ЛУЧЕВОЙ ВАЖНА НЕ ТОЛЬКО САМА ПРОЦЕДУРА, НО И ТЕ МЫСЛИ, С КОТОРЫМИ ВЫ ЛОЖИТЕСЬ. ЕСЛИ ВЫ ДУМАЕТЕ, ЧТО ОНА ВАМ НЕ ПОМОЖЕТ, ТО МЕДИЦИНА БЕССИЛЬНА
Я думал по Норбекову: о том, как эта штуковина меня лечит. Хотя мне специалист сказал, что лучевая «кому-то даже помогает», чем, понятно, меня напугал. А если не поможет? Что тогда? А если будет хуже? Но я убегал от этих мыслей. Лежал и чувствовал, что она помогает. Понимаете, чувствовал! И опухоль после лучевой уменьшилась на треть (уж не знаю почему, но только я помогал этому процессу, как мог). Вообще, люди часто бросают все на самотек, не помогают. Меня лечат и все! Что я могу сделать!
НАДО ПОМОГАТЬ ОРГАНИЗМУ БОРОТЬСЯ
Я выходил к маме с довольной рожей – во-первых, я знал, что лучевая мне помогает (и это была правда! Но знал я это до всяких МРТ), а. во-вторых, напротив лучевой было зеркало и нельзя было не рассмеяться! Я был весь покрыт следами от сетки, весь в каких-то ячейках, в клеточку, бритый наголо. Спорим, Джордж Лукас меня бы на роль гуманойда взял бы? Причем без всякого грима…
Вера Кастрель создала график отвозов нас с мамой на лучевую. Все, кто мог, помогал, знакомые и незнакомые. Нас возили удивительные люди. Я ездил с замечательной подушкой, которую мне подарила та же Вера. Подушка дней моих суровых… Пока я ехал, я вставлял плеер в уши и занимался – расслаблял голову, У меня было ощущение такой, знаете блямбы в затылке, в его глубине, будто бы там все забетонировали, стянули. Когда я расслаблял голову, воображал ее здоровую, блямба начинала пульсировать, потом исчезала вообще. Ненадолго, но исчезала. Однажды мы приехали на лучевую, а аппарат сломался. Ждем час. Я сижу, мысленно делаю какие-то упражнения, поднимаю что-то. Стараюсь бесшумно. Воображаю, что беру грузы. По позвоночнику пробегают какие-то токи. Два часа прошло – я занимаюсь. Три – я занимаюсь. Ощущение блямбы исчезло. Четыре, пят часов. Мы поели. Опять занимаюсь. Я ехал обратно без лучевой, но с греющим меня осознанием, что я съездил не просто так.
Почему я занимался? Потому что Норбеков описывал, как к нему на семинар приехали куча народу (человек 100), все смертельно больные. А он сказал, что его семинар даст им шанс (еще одно ужасное слово!). Ему было важно понять, в ком есть реальный запрос, а в ком – нет. Кто сделает все, чтобы излечиться, а кто найдет повод, чтобы уехать. Он опоздал на полчаса. Ушли 20 человек. Потом он с диким намеренно утрированным акцентом, да еще и вульгарно ругаясь, стал что-то невнятно им объяснять. Ушли еще 30. Потом он заломил такую цену, что ушли еще 30. Остались только те, кому важно использовать хоть малейший шанс на выздоровление, те цеплялись за любую соломинку. Человек, которые действительно хотел жить, не должен упускать ни одного шанса. НИ ОДНОГО. Остались те, кто действовал не благодаря, а вопреки, когда все говорило: «Ты напрасно теряешь время!» (из-за этого я целый месяц не расставался с Михалычем; давал ему шанс). Даже когда нет надежды и врачи говорят, что вы обречены, нельзя сдаваться. Меня бы никогда не было с вами, если бы я поверил диагнозу. Человек будет жить, прорастет сквозь асфальт всех диагнозов, нашей неуверенности, будет цепляться за жизнь, пока он дышит, пока у него есть пульс… Марина говорит, что занимается со всеми, у кого есть запрос, желание что-то исправить, бороться. А те, кто на себе поставили крест, обречены. Им ничто не поможет. Даже не стоит пытаться.
ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЧИТАЙТЕ МОЮ КНИГУ, ЕСЛИ НЕ ВЕРИТЕ В СЕБЯ! ЛУЧШЕ ПИШИТЕ ЗАВЕЩАНИЕ И НЕ ТРАТЬТЕ ВРЕМЯ
Эта книга для тех, кто знает, что живет и будет жить. Другие формулировки я отвергаю. Кто не смирился, кто, стиснув зубы, миллиметр за миллиметром идет к победе. Прикованный к кровати, плохо жующий, издерганный, напуганный, у кого может быть не поднимается даже рука, кто еле-еле стоит… Но идет, движется вперед по пути выздоровления. Кто верит в себя, в свой организм, кто не сломлен, кто, чтобы выздороветь, делает все и даже больше. Только у них получается победить. Кто не верит в меня, а верит в себя, понимаете?! Очень легко назначить Ван Дамом другого и сказать: «Ну это же Он! Он-то - огого! А я-то что?». Нееее… Такой вариант не пройдет. Я сам говорил: «Я же не Норбеков! У меня ничего не выйдет!». Норбеков говорил это о ком-то другом. Но потом берешь и делаешь. Все!
Понимаете, мне тоже очень приятно, когда меня называют гуру и мудрец, буддист, победитель. «Волков – гуру!!!" Хахаха! Уже слышу смех моих друзей! Я и сам улыбаюсь! Но я вообще-то достаточно безвольный и очень ленивый человек (хотя вы называйте, называйте меня так! Мне приятно!). Если даже у такого, как я, получилось то и вас получится. Я тот, кто ни хрена не привык к шторму, но стоит, блин. Потому что вариантов нет (в хорошем смысле)! Так что не назначайте меня кем-то с большой буквы. Видит Бог, я иногда силен, но чаще слаб. Кстати, большую силу мне дают ваши письма – они наделяют меня какой-то ответственностью, успокаивают, вдохновляют! Вы бы знали, какие это потрясающие, человечески бездонные, трогательные письма! Оказывается то, о чем я пишу, слово в слово описывают они. Они – это те, кто пережил онкологию, те, кто живет с ней, просто здоровые! Они делают меня счастливым, дают мне воздух что ли, они заставляют меня сострадать, сопереживать, мучаться, радоваться, жить! Из них можно было бы составит целую книгу!!! Ну просто нет слов. Спасибо!
Так что не назначайте меня кем-то, кто смог, а вы почему-то не сможете, ок? Мы вообще любим говорить большие слова, как бы отгораживаясь от людей. Ну, он же Волков/Норбеков/Луиза Хей/Марина. Они-то смогли, а я не смогу! Куда мне до них!
Во-первых, я еще не смог, если что; у меня по-прежнему опухоль; но я борюсь. А вообще, это стопроцентная чистейшая чушь! Знаете в средневековом Брюгге жил мужик – он варил пиво, которое исцеляло от все болезней (задокументированно; сейчас рецепт утрачен). В церквях самых знатных, выдающихся людей хоронят у алтаря. Королей (по-моему, всего лишь двоих) похоронили перед алтарем. Потому что они были великие. Так вот, того мужика похоронили ЗА АЛТАРЕМ. Представляете? Он – как для нас Билл Гейц по величине. Великих много, а он был один (надо бы вспомнить его имя!). Так вот в его поместье. Вход. Ворота. Какой-то девиз. Я спрашиваю: «Что это обозначает?». Мне говорят: «В ВАС ЗАЛОЖЕНО БОЛЬШЕЕ»
Чтобы каждый человек, проходящий под этими воротами, осознал это.
Тогда я впервые задумался: неужели и во мне заложено большее? Сейчас я понимаю, что это так. В вас заложено больше

Chapter eleven
But before telling about Marina, I must say a few words about radiation therapy. It's funny, but the device is called "Primus". I even took a picture. "Primus" broke down several times and was "repaired." While sitting in line, you are in some amazing space where everyone smiles, no one screams, everyone knows each other by name. They walk, on crutches, under the arm, in a stroller, themselves. And everyone is smiling. Anger in this world before radiation is not that impermissible luxury. She is not needed. Even when it was announced to us that the device had broken, everyone grumbled somehow quietly, taking care of themselves and others. Nobody is to blame, indeed! Although many are not from Moscow. I think: why so? Because they know that radiation is a treatment, and quietly rejoice in it? Or because when you are in such a situation, you become more human (but there are others, however, but more about them later)? I do not know.
In any case, I had the feeling that I was in purgatory. The ceiling, by the way, is in some places glass, and the light fell on the faces - directly, as if obliquely lighting, jumping into chiaroscuro, playing and flirting was somehow unethical for him. This is a space in which everything is open, everything is honest, a space of directness and whiteness - human and physical. For some reason, Amsterdam reminded me of this - everything is allowed there, there they lie on the roofs, ride boats, smoke weed, go to the Red Light District. And you understand that when everything is allowed, you are not tempted to sin. When we sin, it is important for us to overcome something, but here there is nothing to overcome. A city without sin. I am convinced that there are almost no murders, thefts, etc. There, people are simply happy. And, oddly enough, it was also in the corridor in front of the beam. People do not need to prove anything. Neither us nor ourselves. Everyone is equal here. Also in Amsterdam. Strange, huh?
When you enter the beam, you are led along a lead corridor. Then put on the couch. Put a mesh on the face - plastic, individual. They press. And 10 minutes some kind of thing, like a small spaceship, flies around you. And in the first months of my illness, claustrophobia suddenly appeared: I was going to the elevator - I was afraid that he would get stuck; put on an MRI - I'm afraid that they will forget about me; I take a bath, and the imagination draws me slipping, knocking my head off, and all my thoughts flow out of it with iridescent gasoline layers, float in a filled bathtub, reflect me - my memories, my poems, my ideas, my images, my Paris, my Budapest ... But I am no longer there.
Why all? Because I can’t even shout. To tell. I am defenseless. And here - on the beam - a plastic mask covers you with cosmic force. At first, it wasn’t very good. Then nothing. I got used to the holes in it. Sang to himself the song of Yu. Kim "Black Sea". Simeiz recalled how I, small in the dark, went to the waves on the beach. And my mother sang the Black Sea to me. And so it was good for me. And dark, dark, dark night. And there is nothing wrong, and it cannot be. Only the Black Sea. Good good. Whispers kindly about something. And the world is beautiful. And I wanted everything to be fine in my head too. I was as if treated with a memory.
My humble face - and to be honest, it was getting thicker after hormones and getting thicker every day - barely fit into the mask (although it was originally a perfect cast). Such a charisma! You would see! Oh, sorry, no photos left. In general, when you are on hormones, take pictures! Then you laugh yourself! You will look like your distant sumoist relative there). And so I lay. Pinned down. And I also imagined how my tumor was getting smaller, I directly tried to feel how it was “radiated”.
NOT ONLY THE PROCEDURE IS IMPORTANT ON THE BEAM, BUT THOSE THOUGHTS WITH WHICH YOU LIE. IF YOU THINK THAT IT DOESN'T HELP YOU, MEDICINE IS POWERFUL
I thought according to Norbekov: how this thing heals me. Although the specialist told me that radiation “even helps someone”, which, of course, scared me. And if it does not help? What then? And if it gets worse? But I was running away from these thoughts. He lay and felt that she was helping. See, I felt! And the tumor after radiation decreased by a third (I don’t know why, but only I helped this process as I could). In general, people often throw things on their own, do not help. I am being treated and that’s it! What can I do!
NECESSARY TO HELP THE ORGANISM TO FIGHT
I went to my mother with a happy mug - firstly, I knew that radiation helps me (and it was true! But I knew this before any MRI), but. secondly, there was a mirror in front of the beam and it was impossible not to laugh! I was covered with traces of the net, all in some cells, in a cell, shaved bald. I bet George Lucas would take me to the role of humanoid? And without any makeup ...
Vera Castrel has created a schedule for my mom and I’s radiation. Everyone who could help, acquaintances and strangers. Amazing people drove us. I went with a wonderful pillow, which Vera gave me. The pillow of my harsh days ... While I was driving, I inserted the player in my ears and studied - I relaxed my head, I had such a feeling, you know the blisters in the back of the head, in the depths of it, as if everything had been concreted there

У записи 61 лайков,
5 репостов.

Эту запись оставил(а) на своей стене Кирилл Волков