И Марк евангелист, [первым] создавший церкви в Египте, много монастырей устроил, которые <тогда> велемудрия назывались. Ведь и доселе в той стране есть большие монастыри, которые он первый изначально поставил, как и Евсевий Памфил разъясняет, говоря так: Мы знаем, что Марк первым в Египте евангелие написал и первым церковь в <самой> Александрии создал. Уже в самом начале здесь собралось столько с первого раза уверовавших мужчин и женщин, в самом сильном <и> мудром постничестве, что мудрейший Филон, лично видевший и слышавший Петра апостола и беседовавший с ним в Риме, удостоил описания их пребывание, собрания и весь их добр(одетельн)ый образ жизни.
Одобряя жизнь наших постников, он очень хвалит и превозносит бывших у них апостольских мужей, которые, по-видимому, были из евреев и поистине <очень хорошо изучили> постничество и образ жизни известных в древности ессеев, который был гораздо выше праведности фарисеев и книжников. Ведь они были правнуки Ионадава, сына праведного Рехава. Когда по слову Господа Иеремия повелевал потомкам его, искушая их пить вино, они, отвечая, сказали: "Мы не будем пить вина, потому что Ионадав, <сын Рехава>, отец наш, заповедал нам, говоря: Не пейте вина ни вы, ни сыновья ваши вовеки; и домов не стройте, и семя не сейте, и виноградника не будет у вас, но в кущах живите все дни ваши, чтобы жить вам многие дни на земле, по которой ходите. И, послушали мы голоса Ионадава, отца нашего, чтобы соблюдать все это" (Иер 35.6-8). Потому-<то> сказал Бог: "За то, что послушались сыновья Ионадава, сына Рехава, заповеди отца своего, делая, как он велел им, не прекратится муж от сынов Рехавовых, предстоящий перед лицом Моим все дни земли" (Иер 35.18-19).
<Итак>, от этих праведных произошли и эти удивительные ессеи. Они увеличили, и умножили, и расширили прехвальное и добродетельнейшее нестяжание и боголюбезный и благолепный суровый образ жизни, и величайшую праведность. Так что следует послушать, что известно о них. Ессеи, как говорит Иосиф, родом суть иудеи, (более) любезные друг для друга и более (бого)боязненные, чем другие. Ведь наслаждения они избегают как зла, а целомудрие, воздержание и поборение грехов почитают добродетелью. И брак у них презирается, принимают же чужих детей еще в юном возрасте, обучают, обращаясь с ними, как с родными, и нравы свои внушают им.
Ибо законный и целомудренный брак и потомство от него они принимают, беззаконные же и богомерзкие сочетания и распутство совершенно отвергают и отметают. Они пренебрегают богатством и стяжательством и любят нестяжание - за неколебимость и добродетельность. И до восхода солнца не говорят ничего праздного; от полуночи же и до зари со страхом и благоговением возносят молитвы и <псалмо>пения Богу. И так старейшина посылает каждого по его ремеслу, и до шестого часа они усердно с трезвостью и богословием работают. Так на вечерю собираются со страхом и в полном молчании. Пекарь по порядку раздает хлеб, а повар приносит каждому один сосуд с одной пищей. И прежде молитвы иерея пищи не принимают, пока она <неосвященная и> нечистая. Ведь неправедно, говорят, до молитвы вкушать что-либо. После вечери иерей снова молится. И, проще говоря, и перед едой и после они непрестанно хвалят Бога. <И> снова к делам и работают до вечера. И, повечеряв в обычном молчании и пристойном порядке, сразу собираются вместе для молитвы и сна, недолгого и легкого благодаря постоянной трезвости и умеренности в простой, нехитрой и скудной еде и в питье. Ведь нет у них обилия и сытости чрева, но недостаток и скудость. Приходящего же и желающего уподобиться их жизни они не принимают сразу, без испытания и без поста, но в течение года он живет отдельно, выполняя заповеди и установления. Дав ему секиру, и передник, и плохую одежду, испытывают в добрых делах и словах. После того как он проявит терпение, еще два года проверяют его поведение и послушание во всем. И оказавшийся достойным и испытанным <потом> включается в святое стадо. И прежде всего [страшной] клятвой требуют, во-первых, быть благочестивым и угождать всей чистой душой и телом Божеству, во-вторых, и к людям относиться праведно и нелицемерно, никому не вредить сердце по (своей) воле, не общаться с неправедными, [но] по мере сил заботиться [о праведности] и принуждать себя всегда до самой смерти отвергать приятную <и изнеженную> жизнь и обильную пищу. <3атем> снова требуют клятвы никому не передавать об этих учениях и святых обычаях больше того, что они сами точно поняли, избегать же всякой противоположной славы и служения и [придерживаться] вплоть до пролития крови только этой божественной веры и установления.
Эти удивительные мужи живут до того просто и скромно, что всю неделю ни в чем не нуждаются. Вследствие такого поста они выработали такое великое терпение, что часто бывают довольны, поев немного одной травы. Поэтому по справедливости многие из них научаются провидеть будущее, по божественному вдохновению и благодати и благодаря постоянному изучению пророческих и прочих святых слов и молитв.
Иосиф же, тщательно изучив эту философию, сумел добиться еще большего. Услышав, что некто, [именуемый аввой], одеждой от деревьев покрывшись и пищу дикорастущую принимая, исступленно постится в пустыне, и, возревновав к его великому пощению, он пришел к нему и, три года с ним в мудрости проведя, в город возвратился и по фарисейской праведности стал жить.
Филон же, как было сказано, упомянул о наших постниках, вышедших из евреев, в сочинении, в котором написал о мудрой жизни. Он именовал их угодниками (терапевтами - В.П.), а женщин, такого же образа (жизни) и обычая - угодницами. И угодниками, <говорит он>, они названы были либо из-за того, что, подобно врачам угождая душам приходящих к ним, избавляют их от злых грехов, либо из-за чистого и святого угождения божеству и веры. Это наименование или сам пишущий [придумал], или изначально так назывались начавшие такую жизнь. Потом, говорит он, начинающие жить мудро прежде всего отреклись от родных и от имущества, а после, отрешившись от всех житейских печалей и из городов уйдя, в жилищах пустынных, и в садах, и на горах стали жить; видя, что общение с беззаконными скверно и вредно, с безвредными пророческой жизни возревновали, говорит он, и постятся. Род этот многочислен в мире. И подобало бы к благому совершенству приобщиться и элладскому, и варварскому племени, и в Египте умножиться, более всего <близ> Александрии. И в каждой версте есть святое жилище, которое называют "велемудренное" <и> "монастырь", где они, собравшись, совершают таинства мудрой жизни. И никто из них не приносит ни питья, ни еды, и ничего [иного], что необходимо для тела, но ищут законов, [и] божественных изречений пророков, и песней [и] прочего, чем множится и совершенствуется знание и благочестие. С утра же до вечера они пребывают в посте и молчании. Читая святые книги, философствуют, то есть исследуют премудрость отцов. Воздержание же они полагают как бы неким основанием души, к которому пристраивают остальные добродетели. Ведь еды или питья никто <из них> не примет до солнечного захождения, так как <они считают>, что вести мудрые беседы более достойно света, а телесные нужды (отправлять) - тьмы. А некоторые, в которых больше утвердилась любовь к знанию, <и> по три дня <не> вспоминают о пище. Иные же так радуются и наслаждаются, питаясь мудростью, богато [и щедро] дающей учения, что выдерживают и вдвое большее время и едва ли не через несколько дней вкушают необходимую пищу. Священные слова они истолковывают с помощью иносказательного смысла. Ведь мужи эти считают, что в иносказании все законодательство подобно живому существу, и тело - это словесное выражение, а душа - лежащая за словами невидимая мысль. Есть и женщины такой [же] святой жизни и правил, среди которых много старых девиц. И чистоту они не по принуждению сохраняют, как большинство из эллинских <жриц>, ради преходящей славы, но добровольно и по благому изволению, возжелав будущих вечных благ. А что Филон написал это, рассказывая о первых проповедниках евангельского учения и переданных с древности апостольских правилах, по всему ясно. Ведь великий в словах и широкий разумом, возвысившийся в высшей премудрости и божественном писании, он дал различное и разнообразное толкование святых слов.
<И> это Евсевий рассказал в "Церковной истории". А (в письме) к Марину он говорит следующее. Ведь Христова церковь узаконивает два обычая жизни. Один славный, благообразный и возвышенный, обычную человеческую жизнь превосходящий, ни брака, ни рождения детей, ни богатого имущества не принимающий, но от общего и привычного течения человеческой жизни совершенно отличающийся и одному только божественному служению близкий, из-за великой любви к небесному. Ведь следующие этому способу достаточно умерли для смертной жизни и только одним телом живут на земле, разумом же и душою на небеса перенеслись, и как какие-то небесные, взирают на человеческую жизнь. И более всего рода приносят плод над всеми Сущему Богу – не закланием волов и кровью, не возлиянием вина и каждением, но правым бого[словием], истинным благочестием и душевной любовью очистившись, а еще добродетельными делами и речами, которыми они, моля божество, за себя и за единородных, совершают святую службу. Так установлен первый, совершенный, способ христианской жизни. А второй - более низкий, <более> человеческий и с первым совершенно несравнимый: целомудренным - сочетаться браком и рождать детей, справедливым - управлять, военным - действовать, (остальным) - о полях, торговле и других житейских занятиях с благочестием заботиться. Для них установлено время поста и дни учения [и] слушания божественных речей и дана вторая ступень благочестия, подающая пользу, соответствующую такой жизни.
Так же сказал и божественный Афанасий: Два пути и образа жизни есть в этой жизни. Ведь первый трудный и житейский - я говорю о браке - а другой ангельский, и апостольский, и безупречный - девственность, то есть монашеская жизнь. Тот, кто изберет житейский, то есть брак, порицаться не будет, но столь
Одобряя жизнь наших постников, он очень хвалит и превозносит бывших у них апостольских мужей, которые, по-видимому, были из евреев и поистине <очень хорошо изучили> постничество и образ жизни известных в древности ессеев, который был гораздо выше праведности фарисеев и книжников. Ведь они были правнуки Ионадава, сына праведного Рехава. Когда по слову Господа Иеремия повелевал потомкам его, искушая их пить вино, они, отвечая, сказали: "Мы не будем пить вина, потому что Ионадав, <сын Рехава>, отец наш, заповедал нам, говоря: Не пейте вина ни вы, ни сыновья ваши вовеки; и домов не стройте, и семя не сейте, и виноградника не будет у вас, но в кущах живите все дни ваши, чтобы жить вам многие дни на земле, по которой ходите. И, послушали мы голоса Ионадава, отца нашего, чтобы соблюдать все это" (Иер 35.6-8). Потому-<то> сказал Бог: "За то, что послушались сыновья Ионадава, сына Рехава, заповеди отца своего, делая, как он велел им, не прекратится муж от сынов Рехавовых, предстоящий перед лицом Моим все дни земли" (Иер 35.18-19).
<Итак>, от этих праведных произошли и эти удивительные ессеи. Они увеличили, и умножили, и расширили прехвальное и добродетельнейшее нестяжание и боголюбезный и благолепный суровый образ жизни, и величайшую праведность. Так что следует послушать, что известно о них. Ессеи, как говорит Иосиф, родом суть иудеи, (более) любезные друг для друга и более (бого)боязненные, чем другие. Ведь наслаждения они избегают как зла, а целомудрие, воздержание и поборение грехов почитают добродетелью. И брак у них презирается, принимают же чужих детей еще в юном возрасте, обучают, обращаясь с ними, как с родными, и нравы свои внушают им.
Ибо законный и целомудренный брак и потомство от него они принимают, беззаконные же и богомерзкие сочетания и распутство совершенно отвергают и отметают. Они пренебрегают богатством и стяжательством и любят нестяжание - за неколебимость и добродетельность. И до восхода солнца не говорят ничего праздного; от полуночи же и до зари со страхом и благоговением возносят молитвы и <псалмо>пения Богу. И так старейшина посылает каждого по его ремеслу, и до шестого часа они усердно с трезвостью и богословием работают. Так на вечерю собираются со страхом и в полном молчании. Пекарь по порядку раздает хлеб, а повар приносит каждому один сосуд с одной пищей. И прежде молитвы иерея пищи не принимают, пока она <неосвященная и> нечистая. Ведь неправедно, говорят, до молитвы вкушать что-либо. После вечери иерей снова молится. И, проще говоря, и перед едой и после они непрестанно хвалят Бога. <И> снова к делам и работают до вечера. И, повечеряв в обычном молчании и пристойном порядке, сразу собираются вместе для молитвы и сна, недолгого и легкого благодаря постоянной трезвости и умеренности в простой, нехитрой и скудной еде и в питье. Ведь нет у них обилия и сытости чрева, но недостаток и скудость. Приходящего же и желающего уподобиться их жизни они не принимают сразу, без испытания и без поста, но в течение года он живет отдельно, выполняя заповеди и установления. Дав ему секиру, и передник, и плохую одежду, испытывают в добрых делах и словах. После того как он проявит терпение, еще два года проверяют его поведение и послушание во всем. И оказавшийся достойным и испытанным <потом> включается в святое стадо. И прежде всего [страшной] клятвой требуют, во-первых, быть благочестивым и угождать всей чистой душой и телом Божеству, во-вторых, и к людям относиться праведно и нелицемерно, никому не вредить сердце по (своей) воле, не общаться с неправедными, [но] по мере сил заботиться [о праведности] и принуждать себя всегда до самой смерти отвергать приятную <и изнеженную> жизнь и обильную пищу. <3атем> снова требуют клятвы никому не передавать об этих учениях и святых обычаях больше того, что они сами точно поняли, избегать же всякой противоположной славы и служения и [придерживаться] вплоть до пролития крови только этой божественной веры и установления.
Эти удивительные мужи живут до того просто и скромно, что всю неделю ни в чем не нуждаются. Вследствие такого поста они выработали такое великое терпение, что часто бывают довольны, поев немного одной травы. Поэтому по справедливости многие из них научаются провидеть будущее, по божественному вдохновению и благодати и благодаря постоянному изучению пророческих и прочих святых слов и молитв.
Иосиф же, тщательно изучив эту философию, сумел добиться еще большего. Услышав, что некто, [именуемый аввой], одеждой от деревьев покрывшись и пищу дикорастущую принимая, исступленно постится в пустыне, и, возревновав к его великому пощению, он пришел к нему и, три года с ним в мудрости проведя, в город возвратился и по фарисейской праведности стал жить.
Филон же, как было сказано, упомянул о наших постниках, вышедших из евреев, в сочинении, в котором написал о мудрой жизни. Он именовал их угодниками (терапевтами - В.П.), а женщин, такого же образа (жизни) и обычая - угодницами. И угодниками, <говорит он>, они названы были либо из-за того, что, подобно врачам угождая душам приходящих к ним, избавляют их от злых грехов, либо из-за чистого и святого угождения божеству и веры. Это наименование или сам пишущий [придумал], или изначально так назывались начавшие такую жизнь. Потом, говорит он, начинающие жить мудро прежде всего отреклись от родных и от имущества, а после, отрешившись от всех житейских печалей и из городов уйдя, в жилищах пустынных, и в садах, и на горах стали жить; видя, что общение с беззаконными скверно и вредно, с безвредными пророческой жизни возревновали, говорит он, и постятся. Род этот многочислен в мире. И подобало бы к благому совершенству приобщиться и элладскому, и варварскому племени, и в Египте умножиться, более всего <близ> Александрии. И в каждой версте есть святое жилище, которое называют "велемудренное" <и> "монастырь", где они, собравшись, совершают таинства мудрой жизни. И никто из них не приносит ни питья, ни еды, и ничего [иного], что необходимо для тела, но ищут законов, [и] божественных изречений пророков, и песней [и] прочего, чем множится и совершенствуется знание и благочестие. С утра же до вечера они пребывают в посте и молчании. Читая святые книги, философствуют, то есть исследуют премудрость отцов. Воздержание же они полагают как бы неким основанием души, к которому пристраивают остальные добродетели. Ведь еды или питья никто <из них> не примет до солнечного захождения, так как <они считают>, что вести мудрые беседы более достойно света, а телесные нужды (отправлять) - тьмы. А некоторые, в которых больше утвердилась любовь к знанию, <и> по три дня <не> вспоминают о пище. Иные же так радуются и наслаждаются, питаясь мудростью, богато [и щедро] дающей учения, что выдерживают и вдвое большее время и едва ли не через несколько дней вкушают необходимую пищу. Священные слова они истолковывают с помощью иносказательного смысла. Ведь мужи эти считают, что в иносказании все законодательство подобно живому существу, и тело - это словесное выражение, а душа - лежащая за словами невидимая мысль. Есть и женщины такой [же] святой жизни и правил, среди которых много старых девиц. И чистоту они не по принуждению сохраняют, как большинство из эллинских <жриц>, ради преходящей славы, но добровольно и по благому изволению, возжелав будущих вечных благ. А что Филон написал это, рассказывая о первых проповедниках евангельского учения и переданных с древности апостольских правилах, по всему ясно. Ведь великий в словах и широкий разумом, возвысившийся в высшей премудрости и божественном писании, он дал различное и разнообразное толкование святых слов.
<И> это Евсевий рассказал в "Церковной истории". А (в письме) к Марину он говорит следующее. Ведь Христова церковь узаконивает два обычая жизни. Один славный, благообразный и возвышенный, обычную человеческую жизнь превосходящий, ни брака, ни рождения детей, ни богатого имущества не принимающий, но от общего и привычного течения человеческой жизни совершенно отличающийся и одному только божественному служению близкий, из-за великой любви к небесному. Ведь следующие этому способу достаточно умерли для смертной жизни и только одним телом живут на земле, разумом же и душою на небеса перенеслись, и как какие-то небесные, взирают на человеческую жизнь. И более всего рода приносят плод над всеми Сущему Богу – не закланием волов и кровью, не возлиянием вина и каждением, но правым бого[словием], истинным благочестием и душевной любовью очистившись, а еще добродетельными делами и речами, которыми они, моля божество, за себя и за единородных, совершают святую службу. Так установлен первый, совершенный, способ христианской жизни. А второй - более низкий, <более> человеческий и с первым совершенно несравнимый: целомудренным - сочетаться браком и рождать детей, справедливым - управлять, военным - действовать, (остальным) - о полях, торговле и других житейских занятиях с благочестием заботиться. Для них установлено время поста и дни учения [и] слушания божественных речей и дана вторая ступень благочестия, подающая пользу, соответствующую такой жизни.
Так же сказал и божественный Афанасий: Два пути и образа жизни есть в этой жизни. Ведь первый трудный и житейский - я говорю о браке - а другой ангельский, и апостольский, и безупречный - девственность, то есть монашеская жизнь. Тот, кто изберет житейский, то есть брак, порицаться не будет, но столь
And Mark the Evangelist, [the first] who created churches in Egypt, set up many monasteries, which <then> wisdom was called. Indeed, hitherto there are large monasteries in that country, which he first set up, as Eusebius Pamphilus explains, saying this: We know that Mark was the first to write the gospel in Egypt and the first to create a church in Alexandria. At the very beginning, so many first-time men and women who came to believe here gathered in the strongest <and> wise fasting, that the wisest Philo, who personally saw and heard Peter the Apostle and talked to him in Rome, honored the description of their stay, congregation and all of them kind (dressed) lifestyle.
In endorsing the lives of our fasts, he praises and exalts their former apostolic husbands, who apparently were from the Jews and truly <very well studied> the fasting and lifestyle of the Essenes known in antiquity, which was much higher than the righteousness of the Pharisees and scribes. After all, they were the great-grandchildren of Jonadab, the son of the righteous Rehav. When, according to the word of the Lord, Jeremiah commanded his descendants, tempting them to drink wine, they answered and said: "We will not drink wine, because Jonadab, <son of Rechab>, our father, commanded us, saying: Do not drink wine either, nor your sons forever, and do not build houses, and do not sow seed, and you will not have a vineyard, but live in your shrubs all your days, to live for you many days on the land on which you walk. ”And we listened to the voices of Jonadab the father ours to keep all this "(Jer. 35.6-8). Therefore, God said: “Because the sons of Jonadab the son of Rechob obeyed the commandments of their father, doing as he told them, the husband will not stop from the sons of Rehav, who comes before me all the days of the earth” (Jer. 35.18- 19).
<So>, from these righteous also these amazing Essenes arose. They enlarged, and multiplied, and expanded the laudable and virtuous covetousness and the God-loving and magnificent stern way of life, and the greatest righteousness. So you should listen to what is known about them. The Essenes, as Joseph says, are originally Jews, (more) kind to each other and more (God) fearful than others. After all, they shun pleasures as evil, and regard chastity, abstinence, and conquering sins as virtue. And their marriage is despised, they accept other people's children at a young age, they teach them, treating them like relatives, and inspire their morals with them.
For they accept legal and chaste marriage and offspring from it, but the lawless and godless combinations and profligacy are completely rejected and rejected. They neglect wealth and money-grubbing and love non-covetousness - for their steadfastness and virtue. And before sunrise they say nothing idle; from midnight to dawn, with fear and awe, they offer prayers and "psalm" to singing to God. And so the elder sends everyone according to his craft, and until the sixth hour they work diligently with sobriety and theology. So they gather in the evening with fear and in complete silence. The baker distributes bread in order, and the cook brings each one vessel with one food. And before the prayer, the priest does not accept food, while it is "uninitiated and> unclean." It is unrighteous, they say, to eat something before prayer. After supper, the priest prays again. And, more simply put, before food and after, they constantly praise God. <i> back to business and work until evening. And having noticed in the usual silence and decent order, they immediately come together for prayer and sleep, short and easy thanks to constant sobriety and moderation in simple, simple and meager food and in drink. After all, they do not have abundance and satiety of the womb, but lack and scarcity. They don’t accept the one who comes and wants to become like their lives at once, without trial and without fasting, but during the year he lives separately, fulfilling the commandments and decrees. After giving him the ax, both the apron and the bad clothes are tested in good deeds and words. After he shows patience, another two years check his behavior and obedience in everything. And it turned out worthy and tested <pot> included in the holy herd. And first of all, a [terrible] oath is required, firstly, to be pious and to please the Divine with all pure soul and body, and secondly, to treat people righteously and not hypocritically, not to harm anyone’s heart by (their) will, not to communicate with unrighteous people , [but] as much as possible to take care [of righteousness] and force oneself to reject a pleasant <and pampered> life and plentiful food always until death. <3tem> again they demand an oath not to pass on to these teachings and holy customs more than what they themselves clearly understood, to avoid all the opposite glory and ministry, and [adhere to the shedding of blood only of this divine faith and establishment.
These amazing men live so simply and modestly that they do not need anything all week. As a result of such fasting, they have developed such great patience that they are often satisfied after eating a little grass. Therefore, in fairness, many of them learn to see the future, by divine inspiration and grace and through the constant study of prophetic and other holy words and prayers.
In endorsing the lives of our fasts, he praises and exalts their former apostolic husbands, who apparently were from the Jews and truly <very well studied> the fasting and lifestyle of the Essenes known in antiquity, which was much higher than the righteousness of the Pharisees and scribes. After all, they were the great-grandchildren of Jonadab, the son of the righteous Rehav. When, according to the word of the Lord, Jeremiah commanded his descendants, tempting them to drink wine, they answered and said: "We will not drink wine, because Jonadab, <son of Rechab>, our father, commanded us, saying: Do not drink wine either, nor your sons forever, and do not build houses, and do not sow seed, and you will not have a vineyard, but live in your shrubs all your days, to live for you many days on the land on which you walk. ”And we listened to the voices of Jonadab the father ours to keep all this "(Jer. 35.6-8). Therefore, God said: “Because the sons of Jonadab the son of Rechob obeyed the commandments of their father, doing as he told them, the husband will not stop from the sons of Rehav, who comes before me all the days of the earth” (Jer. 35.18- 19).
<So>, from these righteous also these amazing Essenes arose. They enlarged, and multiplied, and expanded the laudable and virtuous covetousness and the God-loving and magnificent stern way of life, and the greatest righteousness. So you should listen to what is known about them. The Essenes, as Joseph says, are originally Jews, (more) kind to each other and more (God) fearful than others. After all, they shun pleasures as evil, and regard chastity, abstinence, and conquering sins as virtue. And their marriage is despised, they accept other people's children at a young age, they teach them, treating them like relatives, and inspire their morals with them.
For they accept legal and chaste marriage and offspring from it, but the lawless and godless combinations and profligacy are completely rejected and rejected. They neglect wealth and money-grubbing and love non-covetousness - for their steadfastness and virtue. And before sunrise they say nothing idle; from midnight to dawn, with fear and awe, they offer prayers and "psalm" to singing to God. And so the elder sends everyone according to his craft, and until the sixth hour they work diligently with sobriety and theology. So they gather in the evening with fear and in complete silence. The baker distributes bread in order, and the cook brings each one vessel with one food. And before the prayer, the priest does not accept food, while it is "uninitiated and> unclean." It is unrighteous, they say, to eat something before prayer. After supper, the priest prays again. And, more simply put, before food and after, they constantly praise God. <i> back to business and work until evening. And having noticed in the usual silence and decent order, they immediately come together for prayer and sleep, short and easy thanks to constant sobriety and moderation in simple, simple and meager food and in drink. After all, they do not have abundance and satiety of the womb, but lack and scarcity. They don’t accept the one who comes and wants to become like their lives at once, without trial and without fasting, but during the year he lives separately, fulfilling the commandments and decrees. After giving him the ax, both the apron and the bad clothes are tested in good deeds and words. After he shows patience, another two years check his behavior and obedience in everything. And it turned out worthy and tested <pot> included in the holy herd. And first of all, a [terrible] oath is required, firstly, to be pious and to please the Divine with all pure soul and body, and secondly, to treat people righteously and not hypocritically, not to harm anyone’s heart by (their) will, not to communicate with unrighteous people , [but] as much as possible to take care [of righteousness] and force oneself to reject a pleasant <and pampered> life and plentiful food always until death. <3tem> again they demand an oath not to pass on to these teachings and holy customs more than what they themselves clearly understood, to avoid all the opposite glory and ministry, and [adhere to the shedding of blood only of this divine faith and establishment.
These amazing men live so simply and modestly that they do not need anything all week. As a result of such fasting, they have developed such great patience that they are often satisfied after eating a little grass. Therefore, in fairness, many of them learn to see the future, by divine inspiration and grace and through the constant study of prophetic and other holy words and prayers.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Виктор Петров
![Стас Однолетков -=[strast]=-](https://sun9-39.userapi.com/s/v1/ig2/J28jPY6YbIhuG19pmQRHt0zthGMzZflDPEE_dzKvjZy1PIhYKT4icktB_72axK3iWnO6KfLnBaKYEGOXPlsxj6j6.jpg?size=200x200&quality=95&crop=233,82,817,817&ava=1 "Стас Однолетков -=[strast]=-")
