Некоторые вещи я знаю с глубокого детства. Например, я знаю про то, что есть «сильная доля» — с которой начинается такт, и именно вокруг неё и строится ритмическая конструкция музыкального произведения. Насколько я помню, именно так мне и объясняли в 4 или 5: что сильная доля — это самая главная ритмическая доля. Именно с этими знаниями очень важно работать и понимать, что в них правильно — и что — неправильно.
Уже в детстве меня очень удивляло, почему бывает так много затактов. Ещё больше меня удивляло другое: почему, если есть правильная конструкция («сильная доля —главная доля — с неё и надо начать»), которая мне и должна нравится, мне так сильнр нравится этот «неправильных» затакт? Он, казалось бы, нарушает это общее правило. Почему затакт так интересен? Почему именно с него хочется начать?
Объяснить себе это я смог только сегодня. Я сидел в метро и слушал какую-то современную композицию, которая балансирует на грани рока и попа, в которой был очень чёткий ритм «на четыре» и не было никакого затакта. Пока я слушал и пытался разметить её ритм, я осознал: в ритме самое главное — это не сильная доля, а о ж и д а н и е этой сильной доли. Музыкальное произведение строится не вокруг сильных долей, а вокруг того, как взаимодействует ожидание и исполнение этого ожидания: затакт и сильная доля.
Мы очень сильно ждём сильной доли. Но это ожидание в каком-то смысле является много более длительным и значимым, чем сама эта сильная доля. И затакт — это попытка оформить это ожидание момента сильной доли. Ожидание, каким бы кратким оно не было, стремится быть периодом; сильная доля, какой бы сильной и долгой она не была, всё равно сводится к своему началу — к самому первому мгновению себя самой, к этому у д а р у.
Получается, что ритм, так как он нам известен в европейской музыке — это чередование мгновенного и длительного — сильной доли и её ожидания.
Как только я сумел это сформулировать для себя, я понял, почему у меня такие сильные проблемы с тем, чтобы правильно схватывать ритм: я не ценю этого ожидания, я сразу стремлюсь к этой сильной доле. Теперь, возможно, когда я сумел понять про значимость самого ожидания — я смогу лучше понимать то, как работает ритмическая ткань музыкального произведения (я надеюсь, и стихотворения, и прозы, и танца, и любви).
Уже в детстве меня очень удивляло, почему бывает так много затактов. Ещё больше меня удивляло другое: почему, если есть правильная конструкция («сильная доля —главная доля — с неё и надо начать»), которая мне и должна нравится, мне так сильнр нравится этот «неправильных» затакт? Он, казалось бы, нарушает это общее правило. Почему затакт так интересен? Почему именно с него хочется начать?
Объяснить себе это я смог только сегодня. Я сидел в метро и слушал какую-то современную композицию, которая балансирует на грани рока и попа, в которой был очень чёткий ритм «на четыре» и не было никакого затакта. Пока я слушал и пытался разметить её ритм, я осознал: в ритме самое главное — это не сильная доля, а о ж и д а н и е этой сильной доли. Музыкальное произведение строится не вокруг сильных долей, а вокруг того, как взаимодействует ожидание и исполнение этого ожидания: затакт и сильная доля.
Мы очень сильно ждём сильной доли. Но это ожидание в каком-то смысле является много более длительным и значимым, чем сама эта сильная доля. И затакт — это попытка оформить это ожидание момента сильной доли. Ожидание, каким бы кратким оно не было, стремится быть периодом; сильная доля, какой бы сильной и долгой она не была, всё равно сводится к своему началу — к самому первому мгновению себя самой, к этому у д а р у.
Получается, что ритм, так как он нам известен в европейской музыке — это чередование мгновенного и длительного — сильной доли и её ожидания.
Как только я сумел это сформулировать для себя, я понял, почему у меня такие сильные проблемы с тем, чтобы правильно схватывать ритм: я не ценю этого ожидания, я сразу стремлюсь к этой сильной доле. Теперь, возможно, когда я сумел понять про значимость самого ожидания — я смогу лучше понимать то, как работает ритмическая ткань музыкального произведения (я надеюсь, и стихотворения, и прозы, и танца, и любви).
I have known some things since childhood. For example, I know about the fact that there is a “strong beat” - with which the beat begins, and it is around it that the rhythmic construction of the musical work is built. As far as I remember, that was exactly what they explained to me in 4 or 5: that a strong beat is the most important rhythmic beat. It is with this knowledge that it is very important to work and understand what is right in them - and what is wrong.
Already in childhood I was very surprised why there are so many attacks. What surprised me even more was: why, if there is a correct construction (“a strong share — the main share - you have to start with it”), which I should like, do I really like this “wrong” attack? It would seem to violate this general rule. Why is zakat so interesting? Why do you want to start with it?
I could only explain this to myself today. I sat on the subway and listened to some modern composition, which teetered on the verge of rock and pop, in which there was a very clear rhythm of “four” and there was no impact. While I was listening and trying to mark out its rhythm, I realized: in the rhythm, the most important thing is not a strong share, but the expectation of this strong share. The musical composition is not built around strong shares, but around how the expectation and the fulfillment of this expectation interacts: impact and strong share.
We are very much looking forward to a strong share. But this expectation, in a sense, is much longer and more significant than this strong share. And the impact is an attempt to formalize this expectation of a moment of a strong share. The expectation, however short, seeks to be a period; a strong share, no matter how strong and long it is, still comes down to its beginning - to the very first moment of itself, to this of the gift.
It turns out that the rhythm, as we know it in European music, is an alternation of instant and long - a strong share and its expectations.
As soon as I managed to formulate this for myself, I understood why I have such strong problems in order to correctly grasp the rhythm: I do not appreciate this expectation, I immediately strive for this strong share. Now, perhaps, when I managed to understand the significance of the expectation itself, I can better understand how the rhythmic fabric of a musical work works (I hope, poems, and prose, and dance, and love).
Already in childhood I was very surprised why there are so many attacks. What surprised me even more was: why, if there is a correct construction (“a strong share — the main share - you have to start with it”), which I should like, do I really like this “wrong” attack? It would seem to violate this general rule. Why is zakat so interesting? Why do you want to start with it?
I could only explain this to myself today. I sat on the subway and listened to some modern composition, which teetered on the verge of rock and pop, in which there was a very clear rhythm of “four” and there was no impact. While I was listening and trying to mark out its rhythm, I realized: in the rhythm, the most important thing is not a strong share, but the expectation of this strong share. The musical composition is not built around strong shares, but around how the expectation and the fulfillment of this expectation interacts: impact and strong share.
We are very much looking forward to a strong share. But this expectation, in a sense, is much longer and more significant than this strong share. And the impact is an attempt to formalize this expectation of a moment of a strong share. The expectation, however short, seeks to be a period; a strong share, no matter how strong and long it is, still comes down to its beginning - to the very first moment of itself, to this of the gift.
It turns out that the rhythm, as we know it in European music, is an alternation of instant and long - a strong share and its expectations.
As soon as I managed to formulate this for myself, I understood why I have such strong problems in order to correctly grasp the rhythm: I do not appreciate this expectation, I immediately strive for this strong share. Now, perhaps, when I managed to understand the significance of the expectation itself, I can better understand how the rhythmic fabric of a musical work works (I hope, poems, and prose, and dance, and love).
У записи 16 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Марк Гондельман
