Собственно, вот этот сон о котором я написал. Сон не мой, но мне кажется, что он говорит о какой-то правде про меня несколько лет назад. Что ж, я надеюсь, что я стал лучше.
***
Знаешь, началось все нормально. Был день, весна, кажется, потому что в футболке было холодно, и я приехала на какой-то семинар. И там были все — люди, с которыми я поговорила пять минут и люди, с которыми я была знакома чуть ли не всю жизнь. И яркая атмосфера радостного узнавания. И ты был там, веселый, в тельняшке, с длинными волосами. Кто-то играл на гитаре, а мы говорили о счастье и поэзии.
А потом я ушла: искала старого друга из снов. И так и не успела найти — все накрыл какой-то абсолютный нечеловеческий холод. Помню, как забралась на крышу, и как увидела — людей, беснующихся, потерявших самих себя, и тебя среди них, единственного разумного.
Меня кольнуло подозрением, но я все равно решила, что надо добраться до тебя, чтобы выбраться из этого всего, потому что ты единственный адекватный.
Помню, что по пути на меня кинулась девушка, ужасно похожая на мою первую любовь. И что я ее скинула вниз — с крыши, и кричала она очень хрипло и надрывно.
Я добралась до тебя. Все-таки добралась, и ужаснулась, посмотрев на твое лицо. Оно было искажено торжествующим отвращением, и ты шел среди всего этого, словно тебе и дела нет, что ты и я — мы знаем этих людей, мы смеялись пять минут назад. Я все спрашивала, где мой муж, что с ним и как он, и верила, что он выберется, а ты молчал, очень долго, игнорируя мои просьбы, а потом сказал, что он хотел боя — он его получил. Напоследок. И ты смотрел на меня - с такой насмешкой, мол, что ты понимаешь, дитя.
Я убежала. И долго пряталась по улицам, спасалась от других. Не знаю, как объяснить, но там даже тени обещали холод, живой и голодный холод, который не оставит от тебя ничего, кроме озверевшего подобия себя. А потом я снова столкнулась с тобой. И спросила, хотя не хотела слышать ответ, хотя и так его знала — из-за тебя все это или нет. И ты сказал, что просто вывернул мир наизнанку. Что показал его гнилую суть, то, что все игнорируют. Что вот она, правда.
Я смутно помню, как кричала и била тебя в грудь и говорила, что это не с миром что-то не так, это с тобой что-то не так, и это твоя гнилая изнанка расползается живым холодом по улицам.
А потом я проснулась.
***
Знаешь, началось все нормально. Был день, весна, кажется, потому что в футболке было холодно, и я приехала на какой-то семинар. И там были все — люди, с которыми я поговорила пять минут и люди, с которыми я была знакома чуть ли не всю жизнь. И яркая атмосфера радостного узнавания. И ты был там, веселый, в тельняшке, с длинными волосами. Кто-то играл на гитаре, а мы говорили о счастье и поэзии.
А потом я ушла: искала старого друга из снов. И так и не успела найти — все накрыл какой-то абсолютный нечеловеческий холод. Помню, как забралась на крышу, и как увидела — людей, беснующихся, потерявших самих себя, и тебя среди них, единственного разумного.
Меня кольнуло подозрением, но я все равно решила, что надо добраться до тебя, чтобы выбраться из этого всего, потому что ты единственный адекватный.
Помню, что по пути на меня кинулась девушка, ужасно похожая на мою первую любовь. И что я ее скинула вниз — с крыши, и кричала она очень хрипло и надрывно.
Я добралась до тебя. Все-таки добралась, и ужаснулась, посмотрев на твое лицо. Оно было искажено торжествующим отвращением, и ты шел среди всего этого, словно тебе и дела нет, что ты и я — мы знаем этих людей, мы смеялись пять минут назад. Я все спрашивала, где мой муж, что с ним и как он, и верила, что он выберется, а ты молчал, очень долго, игнорируя мои просьбы, а потом сказал, что он хотел боя — он его получил. Напоследок. И ты смотрел на меня - с такой насмешкой, мол, что ты понимаешь, дитя.
Я убежала. И долго пряталась по улицам, спасалась от других. Не знаю, как объяснить, но там даже тени обещали холод, живой и голодный холод, который не оставит от тебя ничего, кроме озверевшего подобия себя. А потом я снова столкнулась с тобой. И спросила, хотя не хотела слышать ответ, хотя и так его знала — из-за тебя все это или нет. И ты сказал, что просто вывернул мир наизнанку. Что показал его гнилую суть, то, что все игнорируют. Что вот она, правда.
Я смутно помню, как кричала и била тебя в грудь и говорила, что это не с миром что-то не так, это с тобой что-то не так, и это твоя гнилая изнанка расползается живым холодом по улицам.
А потом я проснулась.
Actually, this is the dream I wrote about. The dream is not mine, but it seems to me that he is talking about some truth about me a few years ago. Well, I hope I got better.
***
You know, it all started fine. It was day, spring, it seems, because the shirt was cold, and I came to some seminar. And there were everyone - people with whom I talked for five minutes and people with whom I had been acquainted almost all my life. And a bright atmosphere of joyful recognition. And you were there, cheerful, in a vest, with long hair. Someone played the guitar, and we talked about happiness and poetry.
And then I left: I was looking for an old friend from dreams. And she didn’t manage to find it - some kind of absolute inhuman cold covered everything. I remember how I climbed onto the roof, and how I saw people raving, having lost themselves, and you among them, the only rational one.
I was pricked with suspicion, but I still decided that I needed to get to you to get out of this all, because you are the only adequate one.
I remember that on the way a girl rushed at me, terribly similar to my first love. And that I threw her down - from the roof, and she screamed very hoarsely and angrily.
I got to you. Still got, and was horrified, looking at your face. It was distorted by triumphant disgust, and you walked among all this, as if you didn’t care that you and I — we know these people, we laughed five minutes ago. I kept asking where my husband was, what was with him and how he was, and I believed that he would get out, and you were silent for a very long time, ignoring my requests, and then said that he wanted a fight - he received it. Finally. And you looked at me - with such a mockery, they say that you understand, child.
I ran away. And she hid in the streets for a long time, fleeing from others. I don’t know how to explain, but even shadows there promised cold, a lively and hungry cold that would leave you nothing but a brutal resemblance to yourself. And then I ran into you again. And she asked, although she didn’t want to hear the answer, although she already knew it — because of you or not. And you said you just turned the world inside out. What has shown its rotten essence is that everyone ignores it. What is she, really.
I vaguely remember how I screamed and beat you in the chest and said that there was something wrong with the world, that something was wrong with you, and that your rotten wrong side was spreading by the living cold through the streets.
And then I woke up.
***
You know, it all started fine. It was day, spring, it seems, because the shirt was cold, and I came to some seminar. And there were everyone - people with whom I talked for five minutes and people with whom I had been acquainted almost all my life. And a bright atmosphere of joyful recognition. And you were there, cheerful, in a vest, with long hair. Someone played the guitar, and we talked about happiness and poetry.
And then I left: I was looking for an old friend from dreams. And she didn’t manage to find it - some kind of absolute inhuman cold covered everything. I remember how I climbed onto the roof, and how I saw people raving, having lost themselves, and you among them, the only rational one.
I was pricked with suspicion, but I still decided that I needed to get to you to get out of this all, because you are the only adequate one.
I remember that on the way a girl rushed at me, terribly similar to my first love. And that I threw her down - from the roof, and she screamed very hoarsely and angrily.
I got to you. Still got, and was horrified, looking at your face. It was distorted by triumphant disgust, and you walked among all this, as if you didn’t care that you and I — we know these people, we laughed five minutes ago. I kept asking where my husband was, what was with him and how he was, and I believed that he would get out, and you were silent for a very long time, ignoring my requests, and then said that he wanted a fight - he received it. Finally. And you looked at me - with such a mockery, they say that you understand, child.
I ran away. And she hid in the streets for a long time, fleeing from others. I don’t know how to explain, but even shadows there promised cold, a lively and hungry cold that would leave you nothing but a brutal resemblance to yourself. And then I ran into you again. And she asked, although she didn’t want to hear the answer, although she already knew it — because of you or not. And you said you just turned the world inside out. What has shown its rotten essence is that everyone ignores it. What is she, really.
I vaguely remember how I screamed and beat you in the chest and said that there was something wrong with the world, that something was wrong with you, and that your rotten wrong side was spreading by the living cold through the streets.
And then I woke up.
У записи 4 лайков,
0 репостов,
303 просмотров.
0 репостов,
303 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Марк Гондельман
