Ночные облака, лишённые лиц, смотрят на меня,
И спящие деревья слагают свою песню
В которой не было тона и слов,
И я вспоминаю тебя, Солнце над Иерусалимом.
Ты коленом своим переламываешь горбы гор
И пологие хребты холмов,
— На них выросли дома и красная черепица. —
Ты кличешь свои стрелы,
И на дне моих зрачков
Они находят свой омут,
— Он назначен им от века. —
За толщей солёной воды
И за безымянными складками Кавказа и Каспия
Ты ещё не узнала себя.
Потому я обращаю к тебе острие моих слов
И я знаю, что они высветят
Корни и стволы твоих душ
На недолгое время,
И они увидят себя;
Оттого ты отпрянешь и забудешь.
—Слава тебе, душа! —
А Солнце Москвы, отдав свой долг дорогам и высоткам,
Опустится за кольцами бетонных трасс.
Ты будешь думать о другом.
Я останусь здесь.
Облака будут видеть меня;
Зимние кипарисы продолжат своё пение,
И мне покажется, что я знаю их ночной язык.
И спящие деревья слагают свою песню
В которой не было тона и слов,
И я вспоминаю тебя, Солнце над Иерусалимом.
Ты коленом своим переламываешь горбы гор
И пологие хребты холмов,
— На них выросли дома и красная черепица. —
Ты кличешь свои стрелы,
И на дне моих зрачков
Они находят свой омут,
— Он назначен им от века. —
За толщей солёной воды
И за безымянными складками Кавказа и Каспия
Ты ещё не узнала себя.
Потому я обращаю к тебе острие моих слов
И я знаю, что они высветят
Корни и стволы твоих душ
На недолгое время,
И они увидят себя;
Оттого ты отпрянешь и забудешь.
—Слава тебе, душа! —
А Солнце Москвы, отдав свой долг дорогам и высоткам,
Опустится за кольцами бетонных трасс.
Ты будешь думать о другом.
Я останусь здесь.
Облака будут видеть меня;
Зимние кипарисы продолжат своё пение,
И мне покажется, что я знаю их ночной язык.
The night clouds without faces look at me
And the sleeping trees make up their song
In which there was no tone and words,
And I remember you, the Sun over Jerusalem.
You break the humps of the mountains with your knee
And the gentle ridges of the hills
- They grew houses and red tiles. -
You click your arrows
And at the bottom of my pupils
They find their pool,
“He has been appointed by him forever.” -
Behind the thickness of salt water
And beyond the nameless folds of the Caucasus and the Caspian
You have not recognized yourself yet.
Therefore I draw the edge of my words to you
And I know that they will highlight
The roots and trunks of your souls
For a short time
And they will see themselves;
That’s why you recoil and forget.
- Glory to you, soul! -
And the Sun of Moscow, having given its debt to roads and high-rises,
Dip behind the rings of concrete tracks.
You will think about something else.
I will stay here.
Clouds will see me;
Winter cypresses will continue to sing
And it seems to me that I know their night language.
And the sleeping trees make up their song
In which there was no tone and words,
And I remember you, the Sun over Jerusalem.
You break the humps of the mountains with your knee
And the gentle ridges of the hills
- They grew houses and red tiles. -
You click your arrows
And at the bottom of my pupils
They find their pool,
“He has been appointed by him forever.” -
Behind the thickness of salt water
And beyond the nameless folds of the Caucasus and the Caspian
You have not recognized yourself yet.
Therefore I draw the edge of my words to you
And I know that they will highlight
The roots and trunks of your souls
For a short time
And they will see themselves;
That’s why you recoil and forget.
- Glory to you, soul! -
And the Sun of Moscow, having given its debt to roads and high-rises,
Dip behind the rings of concrete tracks.
You will think about something else.
I will stay here.
Clouds will see me;
Winter cypresses will continue to sing
And it seems to me that I know their night language.
У записи 3 лайков,
0 репостов,
180 просмотров.
0 репостов,
180 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Марк Гондельман
