Две страны в самом сердце Африки. Две бывших английских колонии. По площади Кения чуть больше Франции, Уганда чуть больше Великобритании. В Кении живёт 41 миллион человек, в Уганде 32 миллиона – другими словами, плотность населения пока не особо большая, хотя последние полвека оно и росло взрывными темпами. Обе страны уже почти пятьдесят лет как независимы и, по африканским меркам, довольно успешны.
Во многом это связано с мягким климатом. Здесь, в окружении гор и озёр, никогда не бываетдикой жары. Слово «найроби» (название столицы Кении) так и вообще означает «холодное место». Правда, на побережье Индийского океана бывает и жарко. Но в целом белому человеку тут уютно. Именно поэтому в начале ХХ века существовал проект создания еврейского национального очага на территории Уганды (да-да, были варианты и помимо Палестины и Дальнего Востока). Туристам тут тоже уютно.
Правда, по обретении независимости Уганде досталось немало проблем. Начать с того, что тут случались трения и на национальной почве (племя баганда составляет всего 18 % населения страны, поэтому его притязания на главную роль сильно напрягали другие племена, а политики, стремясь к власти, любили играть на племенных противоречиях), и на религиозной (угандийские католики, протестанты и мусульмане воевали между собой уже в XIX веке). В 70-е годы у власти находился Иди Амин Дада, один из самых жутких африканских диктаторов, а потом разразилась гражданская война с активным участием соседней Танзании. Всё закончилось тольков 1986 году, когда власть захватил Йовери Мусевени, правящий в Уганде и поныне. Да, он тоже диктатор, но угандийцы относятся к нему не с ненавистью, а скорее с благожелательной иронией. И между национальными и религиозными общинами не чувствуется никакой напряжённости. Вот уже 25 лет как страна живёт в мире, а в последние годы начинает интегрироваться с соседними Кенией и Танзанией в Восточно-Африканское содружество (ещё несколько стран стоят в очереди на вступление).
А вот Кении сказочно повезло: за всю её независимую историю не случилось ни гражданской, ни внешней войны. Кроме того, её лидеры никогда не пытались «строить социализм», поэтому отношения с Западом оставались нормальными. Добавим сюда англоговорящее население, национальные парки, в которых водится африканская Большая пятёрка (лев, леопард, слон, носорог и буйвол), а также побережье Индийского океана – и вот он, рецепт успеха. 63 % доходов страны – туризм. А ещё тут выращивают чай,кофе и цветы. Кроме того, кенийские спортсмены известны тем, что бегают быстрее всех на свете.
Зато здесь пышным цветом расцвела коррупция. Старшее поколение продолжает чтить первого президента страны, Джомо Кеньятту, но молодёжь, видя несметное богатство его семьи, относится к его памяти весьма скептически. Правда, второй президент, Дэниэл арап Мои, успешно переизбиравшийся пять раз, воровал в таких масштабах, что начисто затмил своего предшественника – а заодно создал весьма удачный фон для пришедшего его на смену Мваи Кибуки. И хотя нынешний президент много чего обещал по части экономики, образования и борьбы с коррупцией, а сделал не особо много, кенийцы к нему относятся неплохо и в целом глядят на свои перспективы позитивно. Говорят, низовой коррупции стало намного меньше. А ещё в 2003 году в Кении наконец-то ввели всеобщее бесплатное начальное образование – в 1872 году это сделала Япония, что во многом и обеспечило её скачок в развитии. Правда, для беднейших людей оно даже теперь осталось недоступным – ведь на уроки надо приходить с ручкой и тетрадью, а на них тоже не всегда есть деньги. А вообще школа в Кении – место весьма суровое. Тут по-прежнему не отменены телесные наказания: Исаак, Сервас-хост из Найроби, рассказывал, как его секли за проваленную контрольную по математике (каждый из учителей нанёс четыре удара плетью – а учителей было двадцать человек). А когда он рассказал, какие между одноклассниками были драки, я предположил, что знаменитые кенийские бегуны – это те дети, которым драться совсем не хотелось.
В обеих странах практически все отлично говорят на английском (пусть и с весьма своеобразным произношением). Вообще любой кениец владеет тремя языками – языком своего племени (в Кении 42 племени), суахили и английским. Угандийцы, кроме языка своего племени, владеют луганда (языком племени баганда) и английским. Английский помогает общаться не только с туристами, но и с другими бывшими британскими колониями. Главный иностранный язык – французский, благо франкоговорящих стран в Африке тоже очень много. Но африканские страны ставят целью уйти от колониального наследия – поэтому главным языком Африканского союза провозглашён суахили, торговый язык восточного побережья Африки.
Однако от колониального наследия так просто не уйдёшь – в Уганде и Кении оно чувствуется повсюду. Здесь левостороннее движение, здесь играют в гольф, крикет и регби (гольф-поле в Кампале, столице Уганды, расположено прямо рядом с автовокзалом).Здесь пьют чай с молоком (чай без молока – только для совсем бедных), В любом ресторане вам предложат английский завтрак – с яичницей и беконом, и поджарят к нему тосты.
И за последнее время желающих обвинять колониальное прошлое во всех своих бедах становится всё меньше и меньше. «В конце концов, мы уже почти 50 лет как независимы» - сказал мне один таксист. – «с кого и спрос, как не с нас самих? Но вроде бы всё улучшается. Потихоньку. Поле-поле.»
Во многом это связано с мягким климатом. Здесь, в окружении гор и озёр, никогда не бываетдикой жары. Слово «найроби» (название столицы Кении) так и вообще означает «холодное место». Правда, на побережье Индийского океана бывает и жарко. Но в целом белому человеку тут уютно. Именно поэтому в начале ХХ века существовал проект создания еврейского национального очага на территории Уганды (да-да, были варианты и помимо Палестины и Дальнего Востока). Туристам тут тоже уютно.
Правда, по обретении независимости Уганде досталось немало проблем. Начать с того, что тут случались трения и на национальной почве (племя баганда составляет всего 18 % населения страны, поэтому его притязания на главную роль сильно напрягали другие племена, а политики, стремясь к власти, любили играть на племенных противоречиях), и на религиозной (угандийские католики, протестанты и мусульмане воевали между собой уже в XIX веке). В 70-е годы у власти находился Иди Амин Дада, один из самых жутких африканских диктаторов, а потом разразилась гражданская война с активным участием соседней Танзании. Всё закончилось тольков 1986 году, когда власть захватил Йовери Мусевени, правящий в Уганде и поныне. Да, он тоже диктатор, но угандийцы относятся к нему не с ненавистью, а скорее с благожелательной иронией. И между национальными и религиозными общинами не чувствуется никакой напряжённости. Вот уже 25 лет как страна живёт в мире, а в последние годы начинает интегрироваться с соседними Кенией и Танзанией в Восточно-Африканское содружество (ещё несколько стран стоят в очереди на вступление).
А вот Кении сказочно повезло: за всю её независимую историю не случилось ни гражданской, ни внешней войны. Кроме того, её лидеры никогда не пытались «строить социализм», поэтому отношения с Западом оставались нормальными. Добавим сюда англоговорящее население, национальные парки, в которых водится африканская Большая пятёрка (лев, леопард, слон, носорог и буйвол), а также побережье Индийского океана – и вот он, рецепт успеха. 63 % доходов страны – туризм. А ещё тут выращивают чай,кофе и цветы. Кроме того, кенийские спортсмены известны тем, что бегают быстрее всех на свете.
Зато здесь пышным цветом расцвела коррупция. Старшее поколение продолжает чтить первого президента страны, Джомо Кеньятту, но молодёжь, видя несметное богатство его семьи, относится к его памяти весьма скептически. Правда, второй президент, Дэниэл арап Мои, успешно переизбиравшийся пять раз, воровал в таких масштабах, что начисто затмил своего предшественника – а заодно создал весьма удачный фон для пришедшего его на смену Мваи Кибуки. И хотя нынешний президент много чего обещал по части экономики, образования и борьбы с коррупцией, а сделал не особо много, кенийцы к нему относятся неплохо и в целом глядят на свои перспективы позитивно. Говорят, низовой коррупции стало намного меньше. А ещё в 2003 году в Кении наконец-то ввели всеобщее бесплатное начальное образование – в 1872 году это сделала Япония, что во многом и обеспечило её скачок в развитии. Правда, для беднейших людей оно даже теперь осталось недоступным – ведь на уроки надо приходить с ручкой и тетрадью, а на них тоже не всегда есть деньги. А вообще школа в Кении – место весьма суровое. Тут по-прежнему не отменены телесные наказания: Исаак, Сервас-хост из Найроби, рассказывал, как его секли за проваленную контрольную по математике (каждый из учителей нанёс четыре удара плетью – а учителей было двадцать человек). А когда он рассказал, какие между одноклассниками были драки, я предположил, что знаменитые кенийские бегуны – это те дети, которым драться совсем не хотелось.
В обеих странах практически все отлично говорят на английском (пусть и с весьма своеобразным произношением). Вообще любой кениец владеет тремя языками – языком своего племени (в Кении 42 племени), суахили и английским. Угандийцы, кроме языка своего племени, владеют луганда (языком племени баганда) и английским. Английский помогает общаться не только с туристами, но и с другими бывшими британскими колониями. Главный иностранный язык – французский, благо франкоговорящих стран в Африке тоже очень много. Но африканские страны ставят целью уйти от колониального наследия – поэтому главным языком Африканского союза провозглашён суахили, торговый язык восточного побережья Африки.
Однако от колониального наследия так просто не уйдёшь – в Уганде и Кении оно чувствуется повсюду. Здесь левостороннее движение, здесь играют в гольф, крикет и регби (гольф-поле в Кампале, столице Уганды, расположено прямо рядом с автовокзалом).Здесь пьют чай с молоком (чай без молока – только для совсем бедных), В любом ресторане вам предложат английский завтрак – с яичницей и беконом, и поджарят к нему тосты.
И за последнее время желающих обвинять колониальное прошлое во всех своих бедах становится всё меньше и меньше. «В конце концов, мы уже почти 50 лет как независимы» - сказал мне один таксист. – «с кого и спрос, как не с нас самих? Но вроде бы всё улучшается. Потихоньку. Поле-поле.»
Two countries in the heart of Africa. Two former English colonies. By area Kenya is slightly larger than France, Uganda is slightly larger than the United Kingdom. There are 41 million people living in Kenya, 32 million in Uganda - in other words, the population density is still not very large, although it has grown at an explosive rate over the past half century. Both countries have been independent for almost fifty years and, by African standards, are quite successful.
This is largely due to the mild climate. Here, surrounded by mountains and lakes, there is never a wild heat. The word “Nairobi” (the name of the capital of Kenya) in general means “cold place”. True, it’s hot on the Indian Ocean. But in general, the white person is comfortable here. That is why in the early twentieth century there was a project to create a Jewish national center in Uganda (yes, there were options besides Palestine and the Far East). Tourists are also comfortable here.
True, after gaining independence Uganda got a lot of problems. To begin with, there were frictions on national grounds (the Baganda tribe accounts for only 18% of the country's population, therefore, its claim to the main role greatly strained other tribes, and politicians, seeking power, liked to play on tribal contradictions) and religious (Ugandan Catholics, Protestants and Muslims fought among themselves in the 19th century). In the 70s, Idi Amin Dada, one of the most terrible African dictators, was in power, and then a civil war broke out with the active participation of neighboring Tanzania. It all ended only in 1986, when Yoweri Museveni, who ruled in Uganda to this day, seized power. Yes, he is also a dictator, but the Ugandans treat him not with hatred, but rather with benevolent irony. And there is no tension between national and religious communities. For 25 years now, the country has been living in peace, and in recent years it has begun to integrate with neighboring Kenya and Tanzania into the East African Commonwealth (several more countries are waiting in line for accession).
But Kenya is fabulously lucky: in its entire independent history, neither civil nor external war has happened. In addition, its leaders never tried to “build socialism”, so relations with the West remained normal. Let’s add here the English-speaking population, national parks that host the African Big Five (lion, leopard, elephant, rhino and buffalo), as well as the coast of the Indian Ocean - and here it is, a recipe for success. 63% of the country's income is tourism. And then they grow tea, coffee and flowers. In addition, Kenyan athletes are known for running faster than anyone in the world.
But here corruption flourished. The older generation continues to honor the country's first president, Jomo Kenyatta, but young people, seeing the myriad wealth of his family, are very skeptical of his memory. True, the second president, Daniel Arap Moi, who was successfully re-elected five times, was stealing on such a scale that he completely eclipsed his predecessor - and at the same time created a very successful background for Mwai Kibuki, who replaced him. And although the current president promised a lot of things in terms of economy, education and the fight against corruption, and did not do much, the Kenyans treat him well and generally look at their prospects positively. They say grassroots corruption has become much less. And in 2003, Kenya finally introduced universal free primary education - in 1872, Japan did it, which in many ways ensured its leap in development. True, for the poorest people it has now remained inaccessible - after all, one must come to the lessons with a pen and notebook, and they also do not always have money. In general, a school in Kenya is a very harsh place. Here corporal punishment is still not canceled: Isaac, Servas host from Nairobi, told how he was whipped for a failed math test (each of the teachers delivered four lashes - and there were twenty teachers). And when he told me what fights were between classmates, I suggested that the famous Kenyan runners are those children who did not want to fight at all.
In both countries, almost everyone speaks excellent English (albeit with a very peculiar pronunciation). In general, any Kenyan speaks three languages - the language of his tribe (there are 42 tribes in Kenya), Swahili and English. Ugandans, in addition to the language of their tribe, speak Luganda (the language of the Baganda tribe) and English. English helps to communicate not only with tourists, but also with other former British colonies. The main foreign language is French. There are a lot of French-speaking countries in Africa too. But African countries set out to get away from colonial heritage - therefore, the main language of the African Union is proclaimed Swahili, the commercial language of the east coast of Africa.
However, you won’t just get away from colonial heritage - in Uganda and Kenya it is felt everywhere. There is left-hand traffic, golf, cricket and rugby are played here (the golf course in Kampala, the capital of Uganda, is located right next to the bus station). Here you drink tea with milk (tea without milk - only
This is largely due to the mild climate. Here, surrounded by mountains and lakes, there is never a wild heat. The word “Nairobi” (the name of the capital of Kenya) in general means “cold place”. True, it’s hot on the Indian Ocean. But in general, the white person is comfortable here. That is why in the early twentieth century there was a project to create a Jewish national center in Uganda (yes, there were options besides Palestine and the Far East). Tourists are also comfortable here.
True, after gaining independence Uganda got a lot of problems. To begin with, there were frictions on national grounds (the Baganda tribe accounts for only 18% of the country's population, therefore, its claim to the main role greatly strained other tribes, and politicians, seeking power, liked to play on tribal contradictions) and religious (Ugandan Catholics, Protestants and Muslims fought among themselves in the 19th century). In the 70s, Idi Amin Dada, one of the most terrible African dictators, was in power, and then a civil war broke out with the active participation of neighboring Tanzania. It all ended only in 1986, when Yoweri Museveni, who ruled in Uganda to this day, seized power. Yes, he is also a dictator, but the Ugandans treat him not with hatred, but rather with benevolent irony. And there is no tension between national and religious communities. For 25 years now, the country has been living in peace, and in recent years it has begun to integrate with neighboring Kenya and Tanzania into the East African Commonwealth (several more countries are waiting in line for accession).
But Kenya is fabulously lucky: in its entire independent history, neither civil nor external war has happened. In addition, its leaders never tried to “build socialism”, so relations with the West remained normal. Let’s add here the English-speaking population, national parks that host the African Big Five (lion, leopard, elephant, rhino and buffalo), as well as the coast of the Indian Ocean - and here it is, a recipe for success. 63% of the country's income is tourism. And then they grow tea, coffee and flowers. In addition, Kenyan athletes are known for running faster than anyone in the world.
But here corruption flourished. The older generation continues to honor the country's first president, Jomo Kenyatta, but young people, seeing the myriad wealth of his family, are very skeptical of his memory. True, the second president, Daniel Arap Moi, who was successfully re-elected five times, was stealing on such a scale that he completely eclipsed his predecessor - and at the same time created a very successful background for Mwai Kibuki, who replaced him. And although the current president promised a lot of things in terms of economy, education and the fight against corruption, and did not do much, the Kenyans treat him well and generally look at their prospects positively. They say grassroots corruption has become much less. And in 2003, Kenya finally introduced universal free primary education - in 1872, Japan did it, which in many ways ensured its leap in development. True, for the poorest people it has now remained inaccessible - after all, one must come to the lessons with a pen and notebook, and they also do not always have money. In general, a school in Kenya is a very harsh place. Here corporal punishment is still not canceled: Isaac, Servas host from Nairobi, told how he was whipped for a failed math test (each of the teachers delivered four lashes - and there were twenty teachers). And when he told me what fights were between classmates, I suggested that the famous Kenyan runners are those children who did not want to fight at all.
In both countries, almost everyone speaks excellent English (albeit with a very peculiar pronunciation). In general, any Kenyan speaks three languages - the language of his tribe (there are 42 tribes in Kenya), Swahili and English. Ugandans, in addition to the language of their tribe, speak Luganda (the language of the Baganda tribe) and English. English helps to communicate not only with tourists, but also with other former British colonies. The main foreign language is French. There are a lot of French-speaking countries in Africa too. But African countries set out to get away from colonial heritage - therefore, the main language of the African Union is proclaimed Swahili, the commercial language of the east coast of Africa.
However, you won’t just get away from colonial heritage - in Uganda and Kenya it is felt everywhere. There is left-hand traffic, golf, cricket and rugby are played here (the golf course in Kampala, the capital of Uganda, is located right next to the bus station). Here you drink tea with milk (tea without milk - only
У записи 9 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Алексей Терещенко
