Владимир Высоцкий
Мой черный человек в костюме сером -
Он был министром, домуправом, офицером, -
Как злобный клоун, он менял личины
И бил под дых, внезапно, без причины.
И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой, -
И я немел от боли и бессилья,
И лишь шептал: "Спасибо, что - живой".
Я суеверен был, искал приметы,
Что, мол, пройдет, терпи, все ерунда...
Я даже прорывался в кабинеты
И зарекался: "Больше - никогда!"
Вокруг меня кликуши голосили:
"В Париж мотает, словно мы - в Тюмень, -
Пора такого выгнать из России!
Давно пора, - видать, начальству лень!"
Судачили про дачу и зарплату:
Мол, денег - прорва, по ночам кую.
Я все отдам -берите без доплаты
Трехкомнатную камеру мою.
И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья - известные поэты:
Не стоит рифмовать "кричу - торчу".
И лопнула во мне терпенья жила -
И я со смертью перешел на ты, -
Она давно возле меня кружила,
Побаивалась только хрипоты.
Я от суда скрываться не намерен,
Коль призовут - отвечу на вопрос.
Я до секунд всю жизнь свою измерил -
И худо-бедно, но тащил свой воз.
Но знаю я, что лживо, а что свято, -
Я понял это все-таки давно.
Мой путь один, всего один, ребята, -
Мне выбора, по счастью, не дано.
1979 или 1980
Мой черный человек в костюме сером -
Он был министром, домуправом, офицером, -
Как злобный клоун, он менял личины
И бил под дых, внезапно, без причины.
И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой, -
И я немел от боли и бессилья,
И лишь шептал: "Спасибо, что - живой".
Я суеверен был, искал приметы,
Что, мол, пройдет, терпи, все ерунда...
Я даже прорывался в кабинеты
И зарекался: "Больше - никогда!"
Вокруг меня кликуши голосили:
"В Париж мотает, словно мы - в Тюмень, -
Пора такого выгнать из России!
Давно пора, - видать, начальству лень!"
Судачили про дачу и зарплату:
Мол, денег - прорва, по ночам кую.
Я все отдам -берите без доплаты
Трехкомнатную камеру мою.
И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья - известные поэты:
Не стоит рифмовать "кричу - торчу".
И лопнула во мне терпенья жила -
И я со смертью перешел на ты, -
Она давно возле меня кружила,
Побаивалась только хрипоты.
Я от суда скрываться не намерен,
Коль призовут - отвечу на вопрос.
Я до секунд всю жизнь свою измерил -
И худо-бедно, но тащил свой воз.
Но знаю я, что лживо, а что свято, -
Я понял это все-таки давно.
Мой путь один, всего один, ребята, -
Мне выбора, по счастью, не дано.
1979 или 1980
Vladimir Vysotsky
My black man in a gray suit -
He was a minister, housekeeper, officer, -
Like an evil clown, he changed faces
And beat under his breath, suddenly, for no reason.
And, smiling, my wings were broken
My wheezing sometimes looked like a howl
And I'm numb with pain and powerlessness
And he only whispered: "Thank you for being alive."
I was superstitious, looking for signs,
What, they say, will pass, endure, all nonsense ...
I even broke into classrooms
And he said: "Never again!"
Around me, the clicks were voting:
"To Paris winds, as if we - to Tyumen, -
It's time to kick this out of Russia!
It’s high time, - to see, the authorities are too lazy! "
They talked about giving and salary:
Like, money - a breakthrough, at night I forge.
I'll give everything - take it at no extra charge
My three-room camera.
And they gave me good advice
Patting him on the shoulder
My friends are famous poets:
Do not rhyme "shouting - sticking out."
And my patience burst in me -
And I passed on to you with death, -
She circled around me for a long time,
Afraid of only hoarseness.
I don’t intend to hide from the court,
If they call me, I’ll answer the question.
I have measured my whole life for seconds -
And somehow, but dragged his cart.
But I know what is false and what is holy -
I realized this all the same a long time ago.
My path is one, only one guys -
Fortunately, no choice has been given me.
1979 or 1980
My black man in a gray suit -
He was a minister, housekeeper, officer, -
Like an evil clown, he changed faces
And beat under his breath, suddenly, for no reason.
And, smiling, my wings were broken
My wheezing sometimes looked like a howl
And I'm numb with pain and powerlessness
And he only whispered: "Thank you for being alive."
I was superstitious, looking for signs,
What, they say, will pass, endure, all nonsense ...
I even broke into classrooms
And he said: "Never again!"
Around me, the clicks were voting:
"To Paris winds, as if we - to Tyumen, -
It's time to kick this out of Russia!
It’s high time, - to see, the authorities are too lazy! "
They talked about giving and salary:
Like, money - a breakthrough, at night I forge.
I'll give everything - take it at no extra charge
My three-room camera.
And they gave me good advice
Patting him on the shoulder
My friends are famous poets:
Do not rhyme "shouting - sticking out."
And my patience burst in me -
And I passed on to you with death, -
She circled around me for a long time,
Afraid of only hoarseness.
I don’t intend to hide from the court,
If they call me, I’ll answer the question.
I have measured my whole life for seconds -
And somehow, but dragged his cart.
But I know what is false and what is holy -
I realized this all the same a long time ago.
My path is one, only one guys -
Fortunately, no choice has been given me.
1979 or 1980
У записи 3 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Павел Коптелов
