За границей я был законоучителем и духовником в Донском кадетском корпусе. Пришел годичный срок смерти б. атамана К., застрелившего себя из револьвера. Назначена была всенощная, а завтра – литургия и военный парад. Да и самый корпус был назначен во имя самоубийцы атамана.
Я решительно отказался молиться церковно за него и служить службы. Директор обещался жаловаться на меня высшему духовному начальству моему. Я не возражал. Так служб и не было. Парад провели.
После обеда приходит ко мне высокого роста офицер (кажется, подполковник), в шинели нараспашку, и задает вопрос:
– Почему вы не служили ни вчера, ни ныне по нашем атамане?
Я объясняю ему, что так учит наша Церковь – за самоубийц нельзя молиться – если только они не покончили с собой в ненормальном состоянии. И сослался ему на каноническое правило св. Тимофея, патриарха Александрийского. Он выслушал меня внимательно и говорит:
– Ну, благодарю вас!
– За что? – спрашиваю я его удивленно.
– Значит, Церковь строго смотрит на это?
– Как видите!
– А я ныне хотел застрелиться. Но ваше (мое) поведение остановило меня.
И он остался жив, – слава Богу.
Почему это так – понятно. Если человек знает, что есть другая жизнь, и если за наше поведение придется еще и давать ответ пред Господом, то невольно задумаешься пред таким решением.
А еще более важно, что тогда жизнь – даже со всеми ее скорбями и неудачами – получает смысл: над нами есть Промысел Отца нашего небесного. Это всякий из нас знает.
(Митрополит Вениамин (Федченков) "О вере, неверии и сомнении")
Я решительно отказался молиться церковно за него и служить службы. Директор обещался жаловаться на меня высшему духовному начальству моему. Я не возражал. Так служб и не было. Парад провели.
После обеда приходит ко мне высокого роста офицер (кажется, подполковник), в шинели нараспашку, и задает вопрос:
– Почему вы не служили ни вчера, ни ныне по нашем атамане?
Я объясняю ему, что так учит наша Церковь – за самоубийц нельзя молиться – если только они не покончили с собой в ненормальном состоянии. И сослался ему на каноническое правило св. Тимофея, патриарха Александрийского. Он выслушал меня внимательно и говорит:
– Ну, благодарю вас!
– За что? – спрашиваю я его удивленно.
– Значит, Церковь строго смотрит на это?
– Как видите!
– А я ныне хотел застрелиться. Но ваше (мое) поведение остановило меня.
И он остался жив, – слава Богу.
Почему это так – понятно. Если человек знает, что есть другая жизнь, и если за наше поведение придется еще и давать ответ пред Господом, то невольно задумаешься пред таким решением.
А еще более важно, что тогда жизнь – даже со всеми ее скорбями и неудачами – получает смысл: над нами есть Промысел Отца нашего небесного. Это всякий из нас знает.
(Митрополит Вениамин (Федченков) "О вере, неверии и сомнении")
Abroad, I was a law teacher and confessor in the Don Cadet Corps. The one-year term of death has come b. Ataman K., who shot himself from a revolver. An all-night service was appointed, and tomorrow - a liturgy and a military parade. And the corps itself was appointed in the name of the suicide of the chieftain.
I resolutely refused to pray in church for him and to serve. The director promised to complain to me to my higher spiritual authorities. I didn’t mind. So there were no services. The parade was held.
After lunch, a tall officer (seems to be a lieutenant colonel) comes to me, in an overcoat, and asks a question:
“Why didn’t you serve yesterday or today on our chieftain?”
I explain to him that this is the way our Church teaches - you cannot pray for suicides - unless they commit suicide in an abnormal state. And he referred to the canonical rule of St. Timothy, patriarch of Alexandria. He listened to me carefully and says:
- Well, thank you!
- For what? I ask him in surprise.
“So the Church is strictly looking at this?”
- As you can see!
- And now I wanted to shoot myself. But your (my) behavior stopped me.
And he survived - thank God.
Why this is so is understandable. If a person knows that there is another life, and if for our behavior we have to give an answer before the Lord, then involuntarily you will think about such a decision.
And even more importantly, then life - even with all its sorrows and failures - gets meaning: above us is the Providence of our Father in heaven. Each of us knows this.
(Metropolitan Benjamin (Fedchenkov) "On faith, unbelief and doubt")
I resolutely refused to pray in church for him and to serve. The director promised to complain to me to my higher spiritual authorities. I didn’t mind. So there were no services. The parade was held.
After lunch, a tall officer (seems to be a lieutenant colonel) comes to me, in an overcoat, and asks a question:
“Why didn’t you serve yesterday or today on our chieftain?”
I explain to him that this is the way our Church teaches - you cannot pray for suicides - unless they commit suicide in an abnormal state. And he referred to the canonical rule of St. Timothy, patriarch of Alexandria. He listened to me carefully and says:
- Well, thank you!
- For what? I ask him in surprise.
“So the Church is strictly looking at this?”
- As you can see!
- And now I wanted to shoot myself. But your (my) behavior stopped me.
And he survived - thank God.
Why this is so is understandable. If a person knows that there is another life, and if for our behavior we have to give an answer before the Lord, then involuntarily you will think about such a decision.
And even more importantly, then life - even with all its sorrows and failures - gets meaning: above us is the Providence of our Father in heaven. Each of us knows this.
(Metropolitan Benjamin (Fedchenkov) "On faith, unbelief and doubt")
У записи 4 лайков,
1 репостов,
170 просмотров.
1 репостов,
170 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Вовденко
