Павел Антокольский
Баллада о чудном мгновении
...Она скончалась в бедности. По
странной случайности гроб ее
повстречался с памятником
Пушкину, который ввозили в Москву.
Из старой энциклопедии
Ей давно не спалось в дому деревянном.
Подходила старуха, как тень, к фортепьянам,
Напевала романс о мгновенье чудном
Голоском еле слышным, дыханьем трудным.
А по чести сказать, о мгновенье чудном
Не осталось грусти в быту ее скудном,
Потому что барыня в глухой деревеньке
Проживала как нищенка, на медные деньги.
Да и, господи боже, когда это было!
Да и вправду ли было, старуха забыла,
Как по лунной дорожке, в сверканье снега
Приезжала к нему - вся томленье и нега.
Как в объятиях жарких, в молчанье ночи
Он ее заклинал, целовал ей очи,
Как уснул на груди и дышал неровно,
Позабыла голубушка Анна Петровна.
А потом пришел ее час последний.
И всесветная слава и светские сплетни
Отступили, потупясь, пред мирной кончиной.
Возгласил с волнением сам благочинный:
"Во блаженном успении вечный покой ей!"
Что в сравненье с этим счастье мирское!
Ничего не слыша, спала, бездыханна,
Раскрасавица Керн, боярыня Анна.
Отслужили службу, панихиду отпели.
По Тверскому тракту полозья скрипели.
И брели за гробом, колыхались в поле
Из родни и знакомцев десяток - не боле,
Не сановный люд, не знатные гости,
Поспешали зарыть ее на погосте.
Да лошадка по грудь в сугробе завязла.
Да крещенский мороз крепчал как назло.
Но пришлось процессии той сторониться.
Осадил, придержал правее возница,
Потому что в Москву, по воле народа,
Возвращался путник особого рода.
И горячие кони били оземь копытом,
Звонко ржали о чем-то еще не забытом.
И январское солнце багряным диском
Рассиялось о чем-то навеки близком.
Вот он - отлит на диво из гулкой бронзы,
Шляпу снял, загляделся на день морозный.
Вот в крылатом плаще, в гражданской одежде,
Он стоит, кудрявый и смелый, как прежде.
Только страшно вырос,- прикиньте, смерьте,
Сколько весит на глаз такое бессмертье!
Только страшно юн и страшно спокоен,-
Поглядите, правнуки,- точно такой он!
Так в последний раз они повстречались,
Ничего не помня, ни о чем не печалясь.
Так метель крылом своим безрассудным
Осенила их во мгновенье чудном.
Так метель обвенчала нежно и грозно
Смертный прах старухи с бессмертной бронзой,
Двух любовников страстных, отпылавших розно,
Что простились рано, а встретились поздно.
Баллада о чудном мгновении
...Она скончалась в бедности. По
странной случайности гроб ее
повстречался с памятником
Пушкину, который ввозили в Москву.
Из старой энциклопедии
Ей давно не спалось в дому деревянном.
Подходила старуха, как тень, к фортепьянам,
Напевала романс о мгновенье чудном
Голоском еле слышным, дыханьем трудным.
А по чести сказать, о мгновенье чудном
Не осталось грусти в быту ее скудном,
Потому что барыня в глухой деревеньке
Проживала как нищенка, на медные деньги.
Да и, господи боже, когда это было!
Да и вправду ли было, старуха забыла,
Как по лунной дорожке, в сверканье снега
Приезжала к нему - вся томленье и нега.
Как в объятиях жарких, в молчанье ночи
Он ее заклинал, целовал ей очи,
Как уснул на груди и дышал неровно,
Позабыла голубушка Анна Петровна.
А потом пришел ее час последний.
И всесветная слава и светские сплетни
Отступили, потупясь, пред мирной кончиной.
Возгласил с волнением сам благочинный:
"Во блаженном успении вечный покой ей!"
Что в сравненье с этим счастье мирское!
Ничего не слыша, спала, бездыханна,
Раскрасавица Керн, боярыня Анна.
Отслужили службу, панихиду отпели.
По Тверскому тракту полозья скрипели.
И брели за гробом, колыхались в поле
Из родни и знакомцев десяток - не боле,
Не сановный люд, не знатные гости,
Поспешали зарыть ее на погосте.
Да лошадка по грудь в сугробе завязла.
Да крещенский мороз крепчал как назло.
Но пришлось процессии той сторониться.
Осадил, придержал правее возница,
Потому что в Москву, по воле народа,
Возвращался путник особого рода.
И горячие кони били оземь копытом,
Звонко ржали о чем-то еще не забытом.
И январское солнце багряным диском
Рассиялось о чем-то навеки близком.
Вот он - отлит на диво из гулкой бронзы,
Шляпу снял, загляделся на день морозный.
Вот в крылатом плаще, в гражданской одежде,
Он стоит, кудрявый и смелый, как прежде.
Только страшно вырос,- прикиньте, смерьте,
Сколько весит на глаз такое бессмертье!
Только страшно юн и страшно спокоен,-
Поглядите, правнуки,- точно такой он!
Так в последний раз они повстречались,
Ничего не помня, ни о чем не печалясь.
Так метель крылом своим безрассудным
Осенила их во мгновенье чудном.
Так метель обвенчала нежно и грозно
Смертный прах старухи с бессмертной бронзой,
Двух любовников страстных, отпылавших розно,
Что простились рано, а встретились поздно.
Pavel Antokolsky
Ballad of a wonderful moment
... she died in poverty. By
strange chance her coffin
met with the monument
Pushkin, who was brought to Moscow.
From the old encyclopedia
She had not slept in a wooden house for a long time.
The old woman approached the pianos like a shadow
Heard a romance about a wonderful moment
Voice barely audible, breathing difficult.
And to be honest, about a wonderful moment
There is no sadness left in her everyday life
Because the lady in a deaf village
She lived like a beggar woman for copper money.
And, oh my God, when it was!
Yes, and it really was, the old woman forgot
As the moonlight, in the glint of snow
Came to him - all the languor and bliss.
As in the embrace of hot, in the silence of the night
He conjured her, kissed her eyes,
I fell asleep on my chest and breathed unevenly
Forget my dear Anna Petrovna.
And then her last hour came.
And world-wide fame and gossip
Retreated, looking down at the peaceful demise.
He exclaimed with excitement the Provost himself:
"In blissful rest, eternal rest to her!"
What in comparison with this worldly happiness!
Hearing nothing, sleeping, lifeless,
Coloring book Kern, boyar Anna.
Served the service, the services were otpeli.
On the Tver road runners creaked.
And they trudged behind the tomb, they waved in the field
From relatives and acquaintances a dozen - no more,
No high-ranking people, no distinguished guests,
They hurried to bury her in the churchyard.
Yes, the horse on the chest in a snowdrift got stuck.
Yes Epiphany frost was strong, out of spite.
But I had to shun the procession.
Sieged, to the right the driver,
Because to Moscow, by the will of the people,
The traveler returned a special kind.
And the hot horses beat down the hoof,
They laughed loudly about something not forgotten.
And the January sun with a purple disc
Shattered about something forever close.
Here it is - cast on a marvel of bronze,
He took off his hat, looked frosty on the day.
Here in a winged raincoat, in civilian clothes,
He stands curly and brave as before.
Only scary grew - think for, die
How much is the weight of such immortality!
Only terribly young and terribly calm, -
Look, great-grandchildren, - just like that!
So the last time they met,
Not remembering anything, not sad about anything.
So a blizzard wing its reckless
Autumn them in a wonderful moment.
So blizzard married tenderly and menacingly
Mortal ashes of an old woman with immortal bronze,
Two passionate lovers
That said goodbye early, and met late.
Ballad of a wonderful moment
... she died in poverty. By
strange chance her coffin
met with the monument
Pushkin, who was brought to Moscow.
From the old encyclopedia
She had not slept in a wooden house for a long time.
The old woman approached the pianos like a shadow
Heard a romance about a wonderful moment
Voice barely audible, breathing difficult.
And to be honest, about a wonderful moment
There is no sadness left in her everyday life
Because the lady in a deaf village
She lived like a beggar woman for copper money.
And, oh my God, when it was!
Yes, and it really was, the old woman forgot
As the moonlight, in the glint of snow
Came to him - all the languor and bliss.
As in the embrace of hot, in the silence of the night
He conjured her, kissed her eyes,
I fell asleep on my chest and breathed unevenly
Forget my dear Anna Petrovna.
And then her last hour came.
And world-wide fame and gossip
Retreated, looking down at the peaceful demise.
He exclaimed with excitement the Provost himself:
"In blissful rest, eternal rest to her!"
What in comparison with this worldly happiness!
Hearing nothing, sleeping, lifeless,
Coloring book Kern, boyar Anna.
Served the service, the services were otpeli.
On the Tver road runners creaked.
And they trudged behind the tomb, they waved in the field
From relatives and acquaintances a dozen - no more,
No high-ranking people, no distinguished guests,
They hurried to bury her in the churchyard.
Yes, the horse on the chest in a snowdrift got stuck.
Yes Epiphany frost was strong, out of spite.
But I had to shun the procession.
Sieged, to the right the driver,
Because to Moscow, by the will of the people,
The traveler returned a special kind.
And the hot horses beat down the hoof,
They laughed loudly about something not forgotten.
And the January sun with a purple disc
Shattered about something forever close.
Here it is - cast on a marvel of bronze,
He took off his hat, looked frosty on the day.
Here in a winged raincoat, in civilian clothes,
He stands curly and brave as before.
Only scary grew - think for, die
How much is the weight of such immortality!
Only terribly young and terribly calm, -
Look, great-grandchildren, - just like that!
So the last time they met,
Not remembering anything, not sad about anything.
So a blizzard wing its reckless
Autumn them in a wonderful moment.
So blizzard married tenderly and menacingly
Mortal ashes of an old woman with immortal bronze,
Two passionate lovers
That said goodbye early, and met late.
У записи 5 лайков,
0 репостов,
544 просмотров.
0 репостов,
544 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Коновалова
