27 января день снятия блокады Ленинграда.
Девять страничек. Страшные строчки.
Нет запятых. Только черные точки.
«Умерли все». Что поделать? Блокада.
Голод уносит людей Ленинграда.
Жутко и тихо в промерзшей квартире.
Кажется, радости нет больше в мире.
Если бы хлебушка всем по кусочку,
Может, короче дневник был на строчку.
Маму и бабушку голод унес.
Нет больше силы. И нет больше слез.
Умерли дяди, сестренка и брат
Смертью голодной. Пустел Ленинград.
Пусто в квартире. В живых – только Таня.
В маленьком сердце – столько страданья.
«Умерли все». Никого больше нет.
Девочке Тане – одиннадцать
Я расскажу вам, что было потом.
Эвакуация, хлеб и детдом,
Где после голода, всех испытаний
Выжили все. Умерла только Таня.
Девочки нет. Но остался дневник –
Детского сердца слезы и крик.
Дети мечтали о корочке хлеба,
Дети боялись военного неба.
Этот дневник на процессе Нюрнбергском
Был документом страшным и веским.
Плакали люди, строчки читая.
Плакали люди, фашизм проклиная.
Танин дневник – это боль Ленинграда.
Но прочитать его каждому надо.
Словно кричит за страницей страница:
«Вновь не должно это все повторится!»
Девять страничек. Страшные строчки.
Нет запятых. Только черные точки.
«Умерли все». Что поделать? Блокада.
Голод уносит людей Ленинграда.
Жутко и тихо в промерзшей квартире.
Кажется, радости нет больше в мире.
Если бы хлебушка всем по кусочку,
Может, короче дневник был на строчку.
Маму и бабушку голод унес.
Нет больше силы. И нет больше слез.
Умерли дяди, сестренка и брат
Смертью голодной. Пустел Ленинград.
Пусто в квартире. В живых – только Таня.
В маленьком сердце – столько страданья.
«Умерли все». Никого больше нет.
Девочке Тане – одиннадцать
Я расскажу вам, что было потом.
Эвакуация, хлеб и детдом,
Где после голода, всех испытаний
Выжили все. Умерла только Таня.
Девочки нет. Но остался дневник –
Детского сердца слезы и крик.
Дети мечтали о корочке хлеба,
Дети боялись военного неба.
Этот дневник на процессе Нюрнбергском
Был документом страшным и веским.
Плакали люди, строчки читая.
Плакали люди, фашизм проклиная.
Танин дневник – это боль Ленинграда.
Но прочитать его каждому надо.
Словно кричит за страницей страница:
«Вновь не должно это все повторится!»
January 27 is the day of lifting the blockade of Leningrad.
Nine pages. Scary lines.
There are no commas. Only black dots.
"They all died." What to do? Blockade.
Hunger is taking away the people of Leningrad.
Eerie and quiet in a frozen apartment.
It seems that joy is no longer in the world.
If everyone had a piece of bread
Maybe the diary was one line shorter.
Mom and grandmother took away hunger.
No more power. And there are no more tears.
Uncles, sister and brother died
Hungry death. Leningrad was empty.
The apartment is empty. Only Tanya is alive.
There is so much suffering in a small heart.
"They all died." There is no one else.
Girl Tanya is eleven
I will tell you what happened next.
Evacuation, bread and an orphanage,
Where after hunger, all trials
All survived. Only Tanya died.
The girl is gone. But the diary remained -
Child's heart tears and screams.
Children dreamed of a crust of bread
Children were afraid of the military sky.
This diary at the Nuremberg trial
It was a terrible and weighty document.
People were crying, reading the lines.
People cried, cursing fascism.
Tanya's diary is the pain of Leningrad.
But everyone needs to read it.
As if the page screams behind the page:
"It shouldn't all happen again!"
Nine pages. Scary lines.
There are no commas. Only black dots.
"They all died." What to do? Blockade.
Hunger is taking away the people of Leningrad.
Eerie and quiet in a frozen apartment.
It seems that joy is no longer in the world.
If everyone had a piece of bread
Maybe the diary was one line shorter.
Mom and grandmother took away hunger.
No more power. And there are no more tears.
Uncles, sister and brother died
Hungry death. Leningrad was empty.
The apartment is empty. Only Tanya is alive.
There is so much suffering in a small heart.
"They all died." There is no one else.
Girl Tanya is eleven
I will tell you what happened next.
Evacuation, bread and an orphanage,
Where after hunger, all trials
All survived. Only Tanya died.
The girl is gone. But the diary remained -
Child's heart tears and screams.
Children dreamed of a crust of bread
Children were afraid of the military sky.
This diary at the Nuremberg trial
It was a terrible and weighty document.
People were crying, reading the lines.
People cried, cursing fascism.
Tanya's diary is the pain of Leningrad.
But everyone needs to read it.
As if the page screams behind the page:
"It shouldn't all happen again!"
У записи 8 лайков,
1 репостов,
187 просмотров.
1 репостов,
187 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Николай Трифоненко
