Ом намо бхагавате васудевая...
Вера Полозкова
* * *
Гроза рыщет в небе,
свирепая, как фельдфебель:
вышибает двери, ломает мебель.
Громом чей-то рояль, замычав утробно,
с лестницы обрушивается дробно.
Дождь обходит пешим
дороги над Ришикешем.
Мокрая обезьяна глядит настоящим лешим.
Влага ест штукатурку, мнет древесину, коробит книги, -
вода выросла с дом, и я в ней снимаю флигель.
Голову - на локоть...
Есть ли кому здесь плакать?
Твердь и так вминается, словно мякоть
перезрелого манго и мажет липким,
безразлична к твоим прозрениям и ошибкам.
Сквозь москитную сетку
глядит на вечность, свою соседку,
седовласый индус; на полу разложив газетку,
чистит фрукты и режет дольками, напевая:
"Ом намо бхагавате васудевая".
Города и числа, -
больше никакого в тебе нет смысла.
Столько лет от себя бежала и вот зависла
там, где категория времени бесполезна как таковая:
ом намо бхагавате васудевая.
Вера Полозкова
* * *
Гроза рыщет в небе,
свирепая, как фельдфебель:
вышибает двери, ломает мебель.
Громом чей-то рояль, замычав утробно,
с лестницы обрушивается дробно.
Дождь обходит пешим
дороги над Ришикешем.
Мокрая обезьяна глядит настоящим лешим.
Влага ест штукатурку, мнет древесину, коробит книги, -
вода выросла с дом, и я в ней снимаю флигель.
Голову - на локоть...
Есть ли кому здесь плакать?
Твердь и так вминается, словно мякоть
перезрелого манго и мажет липким,
безразлична к твоим прозрениям и ошибкам.
Сквозь москитную сетку
глядит на вечность, свою соседку,
седовласый индус; на полу разложив газетку,
чистит фрукты и режет дольками, напевая:
"Ом намо бхагавате васудевая".
Города и числа, -
больше никакого в тебе нет смысла.
Столько лет от себя бежала и вот зависла
там, где категория времени бесполезна как таковая:
ом намо бхагавате васудевая.
Om namo bhagavate vasudeva ...
Vera Polozkova
* * *
A thunderstorm prowls in the sky
fierce as a sergeant-major:
knocks down doors, breaks furniture.
With thunder someone's piano, moaning in the womb,
falls from the stairs fractionally.
The rain goes on foot
roads over Rishikesh.
The wet monkey looks like a real goblin.
Moisture eats plaster, crumples wood, warps books, -
the water has grown the size of a house, and in it I rent an outbuilding.
Head - on the elbow ...
Is there anyone here to cry?
The solid is already crushed like pulp
overripe mango and smears with sticky,
indifferent to your insights and mistakes.
Through the mosquito net
looks at eternity, his neighbor,
a gray-haired Indian; spreading a newspaper on the floor,
peels fruit and cuts into slices, humming:
"Om namo bhagavate vasudevaya."
Cities and numbers, -
there is no point in you anymore.
I've been running away from myself for so many years, and now it's frozen
where the category of time is useless as such:
om namo bhagavate vasudevaya.
Vera Polozkova
* * *
A thunderstorm prowls in the sky
fierce as a sergeant-major:
knocks down doors, breaks furniture.
With thunder someone's piano, moaning in the womb,
falls from the stairs fractionally.
The rain goes on foot
roads over Rishikesh.
The wet monkey looks like a real goblin.
Moisture eats plaster, crumples wood, warps books, -
the water has grown the size of a house, and in it I rent an outbuilding.
Head - on the elbow ...
Is there anyone here to cry?
The solid is already crushed like pulp
overripe mango and smears with sticky,
indifferent to your insights and mistakes.
Through the mosquito net
looks at eternity, his neighbor,
a gray-haired Indian; spreading a newspaper on the floor,
peels fruit and cuts into slices, humming:
"Om namo bhagavate vasudevaya."
Cities and numbers, -
there is no point in you anymore.
I've been running away from myself for so many years, and now it's frozen
where the category of time is useless as such:
om namo bhagavate vasudevaya.
У записи 13 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вероника Теплова
