Безусловное принятие.
Еще будучи студенткой Стэнфордского факультета я вошла в малочисленную группу докторов и психологов, участвующих в мастер-классе Карла Роджерса, — пионера гуманистической психотерапии. Я была молодой и жутко гордилась своей осведомленностью в вопросах медицины, тем, что со мной консультировались и к моему мнению прислушивались мои коллеги. Подход Роджерса к терапии, который называется безусловное принятие, — показался мне тогда достойным одного лишь презрения — это выглядело как снижением стандартов. А, вместе с тем, ходили слухи, что результаты его терапевтических сессий были почти чудесными.
У Роджерса была глубоко развита интуиция. Рассказывая нам о своей работе с клиентами, он делал паузы, чтобы точно сформулировать свою мысль, которую хотел до нас донести. И это было абсолютно естественно и органично. Этот стиль общения кардинально отличался от авторитарного, к которому я привыкла, будучи студентом медицины и работая в госпитале. Возможно ли, чтобы человек, кажущийся настолько неуверенным, вообще что-то по-настоящему умел и был в чем-то специалистом? У меня были очень большие сомнения на этот счет. Насколько я смогла на тот момент уяснить, суть метода безусловного принятия сводилась к тому, что Роджерс сидел и просто принимал все, что бы ни говорил клиент – без вынесения суждений, без интерпретаций. Мне было непонятно, как такое в принципе может иметь хоть малейшую пользу.
В конце занятия Роджерс предложил продемонстрировать, как работает его подход. Один из докторов вызвался выступить в роли клиента. Стулья были поставлены таким образом, чтобы они оба сидели друг напротив друга. Перед тем, как начать сессию, Роджерс остановился и обвел задумчивым взглядом нас, собравшихся в аудитории докторов и меня в их числе. В этот короткий безмолвный момент я заерзала в нетерпении. Затем Роджерс начал говорить : «Перед началом каждой сессии я останавливаюсь на короткое мгновение, чтобы вспомнить, что я тоже – человек. Нет ничего, что может произойти с человеком, чего я, будучи тоже человеком, не смогу с ним разделить; нет такого страха, который я не смогу понять; нет страдания, к которому я могу остаться бесчувственным – это заложено в моей человеческой природе. Как бы ни была глубока травма этого человека – этого передо мной не надо стыдиться. Я тоже беззащитен перед лицом травмы. И поэтому меня достаточно. Что бы ни пережил этот человек – ему не обязательно оставаться с этим наедине. И с этого начинается исцеление». [Речел Наоми Ремен проводит разделение понятий «лечить» и «исцелять»]
Последовавшая за этим сессия была ошеломительно глубокой. За всю сессию Роджерс не промолвил ни единого слова. Роджерс транслировал свое полное принятие клиента таким, как он был, только через качество своего внимания. Клиент (доктор) начал говорить и очень быстро сессия переросла в презентацию метода, как есть. В оберегающей атмосфере полного принятия Роджерса, доктор начал одну за другой сбрасывать свои маски. Сначала нерешительно, а потом все легче и легче. Когда отбрасывалась макска, Роджерс принимал и приветствовал того, кто под ней скрывался – безусловно, без интерпретаций, — пока наконец не спала последняя маска и перед нами не предстал этот доктор таков, как он был – во все красоте своей истинной и незащищенной природы. Я сомневаюсь, что он сам когда-либо сталкивался с собой таким, что он таким себя когда-либо прежде видел. К тому моменту со многих из нас тоже соскользнули все маски и у некоторых глаза были полны слез. В тот момент я завидовала этому доктору-клиенту; как мне было досадно, что я не вызвалась на эту сессию, что я упустила шанс – шанс так, настолько тотально быть увиденной и принятой другим. За вычетом нескольких эпизодов общения с моим дедушкой, в моем опыте это была первая встреча с подобным принятием за всю жизнь.
Я всегда усердно работала, чтобы быть достаточно хорошей – это было моим «золотым стандартом», по которому я определяла, какие книги читать, какую одежду носить, как проводить свободное время, где жить, что говорить. Хотя, даже «достаточно хорошо» для меня не было достаточным. Я всю жизнь провела в попытках стать идеальной. Но если слова Роджерса были правдой, то совершенство — это пустышка. Все, что по-настоящему требовалось – это просто быть человеком. А я ведь – человек. И я всю жизнь боялась, что это кто-нибудь обнаружит.
По сути, то, что акцентировал Роджерс – мудрость, самый базовый уровень исцеляющих отношений. Насколько бы блестящими специалистами мы ни были, самый большой дар, который мы можем преподнести страдающему – это наша целостность.
Слушание – это, пожалуй, самый древний и самый мощный инструмент исцеления. Зачастую именно качество нашего внимания, а не наши мудрые слова способствуют самым глубоким изменениям в окружающих нас людях. Слушая, вместе с нашим безраздельным вниманием, мы открываем другому возможность обрести целостность. То, что отвергалось, обесценивалось, было непринимаемо самим человеком и его окружением. То, что было спрятано.
В нашей культуре душа и сердце часто становятся «бездомными». Слушание создает священное молчание. Когда мы щедро слушаем другого, он тоже может услышать ту правду, которая в нем есть. Иногда человек это слышит впервые за свою жизнь. Во время молчаливого слушания мы можем найти /узнать в другом себя. Постепенно мы можем научиться слышать любого и даже немного больше – мы можем научиться слышать невидимое, обращенное на себя и на нас».
Речел Наоми Ремен «Kitchen Table Wisdom: Stories That Heal»
http://sobiratelzvezd.ru/bezuslovnoe-prinyatie/
Еще будучи студенткой Стэнфордского факультета я вошла в малочисленную группу докторов и психологов, участвующих в мастер-классе Карла Роджерса, — пионера гуманистической психотерапии. Я была молодой и жутко гордилась своей осведомленностью в вопросах медицины, тем, что со мной консультировались и к моему мнению прислушивались мои коллеги. Подход Роджерса к терапии, который называется безусловное принятие, — показался мне тогда достойным одного лишь презрения — это выглядело как снижением стандартов. А, вместе с тем, ходили слухи, что результаты его терапевтических сессий были почти чудесными.
У Роджерса была глубоко развита интуиция. Рассказывая нам о своей работе с клиентами, он делал паузы, чтобы точно сформулировать свою мысль, которую хотел до нас донести. И это было абсолютно естественно и органично. Этот стиль общения кардинально отличался от авторитарного, к которому я привыкла, будучи студентом медицины и работая в госпитале. Возможно ли, чтобы человек, кажущийся настолько неуверенным, вообще что-то по-настоящему умел и был в чем-то специалистом? У меня были очень большие сомнения на этот счет. Насколько я смогла на тот момент уяснить, суть метода безусловного принятия сводилась к тому, что Роджерс сидел и просто принимал все, что бы ни говорил клиент – без вынесения суждений, без интерпретаций. Мне было непонятно, как такое в принципе может иметь хоть малейшую пользу.
В конце занятия Роджерс предложил продемонстрировать, как работает его подход. Один из докторов вызвался выступить в роли клиента. Стулья были поставлены таким образом, чтобы они оба сидели друг напротив друга. Перед тем, как начать сессию, Роджерс остановился и обвел задумчивым взглядом нас, собравшихся в аудитории докторов и меня в их числе. В этот короткий безмолвный момент я заерзала в нетерпении. Затем Роджерс начал говорить : «Перед началом каждой сессии я останавливаюсь на короткое мгновение, чтобы вспомнить, что я тоже – человек. Нет ничего, что может произойти с человеком, чего я, будучи тоже человеком, не смогу с ним разделить; нет такого страха, который я не смогу понять; нет страдания, к которому я могу остаться бесчувственным – это заложено в моей человеческой природе. Как бы ни была глубока травма этого человека – этого передо мной не надо стыдиться. Я тоже беззащитен перед лицом травмы. И поэтому меня достаточно. Что бы ни пережил этот человек – ему не обязательно оставаться с этим наедине. И с этого начинается исцеление». [Речел Наоми Ремен проводит разделение понятий «лечить» и «исцелять»]
Последовавшая за этим сессия была ошеломительно глубокой. За всю сессию Роджерс не промолвил ни единого слова. Роджерс транслировал свое полное принятие клиента таким, как он был, только через качество своего внимания. Клиент (доктор) начал говорить и очень быстро сессия переросла в презентацию метода, как есть. В оберегающей атмосфере полного принятия Роджерса, доктор начал одну за другой сбрасывать свои маски. Сначала нерешительно, а потом все легче и легче. Когда отбрасывалась макска, Роджерс принимал и приветствовал того, кто под ней скрывался – безусловно, без интерпретаций, — пока наконец не спала последняя маска и перед нами не предстал этот доктор таков, как он был – во все красоте своей истинной и незащищенной природы. Я сомневаюсь, что он сам когда-либо сталкивался с собой таким, что он таким себя когда-либо прежде видел. К тому моменту со многих из нас тоже соскользнули все маски и у некоторых глаза были полны слез. В тот момент я завидовала этому доктору-клиенту; как мне было досадно, что я не вызвалась на эту сессию, что я упустила шанс – шанс так, настолько тотально быть увиденной и принятой другим. За вычетом нескольких эпизодов общения с моим дедушкой, в моем опыте это была первая встреча с подобным принятием за всю жизнь.
Я всегда усердно работала, чтобы быть достаточно хорошей – это было моим «золотым стандартом», по которому я определяла, какие книги читать, какую одежду носить, как проводить свободное время, где жить, что говорить. Хотя, даже «достаточно хорошо» для меня не было достаточным. Я всю жизнь провела в попытках стать идеальной. Но если слова Роджерса были правдой, то совершенство — это пустышка. Все, что по-настоящему требовалось – это просто быть человеком. А я ведь – человек. И я всю жизнь боялась, что это кто-нибудь обнаружит.
По сути, то, что акцентировал Роджерс – мудрость, самый базовый уровень исцеляющих отношений. Насколько бы блестящими специалистами мы ни были, самый большой дар, который мы можем преподнести страдающему – это наша целостность.
Слушание – это, пожалуй, самый древний и самый мощный инструмент исцеления. Зачастую именно качество нашего внимания, а не наши мудрые слова способствуют самым глубоким изменениям в окружающих нас людях. Слушая, вместе с нашим безраздельным вниманием, мы открываем другому возможность обрести целостность. То, что отвергалось, обесценивалось, было непринимаемо самим человеком и его окружением. То, что было спрятано.
В нашей культуре душа и сердце часто становятся «бездомными». Слушание создает священное молчание. Когда мы щедро слушаем другого, он тоже может услышать ту правду, которая в нем есть. Иногда человек это слышит впервые за свою жизнь. Во время молчаливого слушания мы можем найти /узнать в другом себя. Постепенно мы можем научиться слышать любого и даже немного больше – мы можем научиться слышать невидимое, обращенное на себя и на нас».
Речел Наоми Ремен «Kitchen Table Wisdom: Stories That Heal»
http://sobiratelzvezd.ru/bezuslovnoe-prinyatie/
Unconditional acceptance.
While still a student at Stanford, I joined the small group of doctors and psychologists attending a master class by Carl Rogers, a pioneer of humanistic psychotherapy. I was young and terribly proud of my knowledge of medicine, the fact that I was consulted and my colleagues listened to my opinion. Rogers' approach to therapy, which is called unconditional acceptance - seemed to me then worthy of only contempt - it looked like a decline in standards. And yet there were rumors that the results of his therapy sessions were almost miraculous.
Rogers had a deeply developed intuition. When he told us about his work with clients, he paused to accurately articulate what he wanted to convey to us. And it was absolutely natural and organic. This communication style was fundamentally different from the authoritarian style that I was used to as a medical student and working in a hospital. Is it possible for a person who seems so insecure to actually be able to do something and be a specialist in something? I had very big doubts about this. As far as I could at that time understand, the essence of the unconditional acceptance method was that Rogers would sit and simply accept whatever the client said - without making judgments, without interpreting. It was not clear to me how such, in principle, could have even the slightest benefit.
At the end of the session, Rogers offered to demonstrate how his approach works. One of the doctors volunteered to act as a client. The chairs were positioned so that they both sat opposite each other. Before starting the session, Rogers paused and surveyed us, the assembled doctors in the audience, and myself among them. In that brief, silent moment, I fidgeted impatiently. Rogers then began to say, “Before each session begins, I pause for a short moment to remember that I, too, am human. There is nothing that can happen to a person, which I, being also a person, cannot share with him; there is no fear that I cannot understand; there is no suffering to which I can remain insensitive - this is inherent in my human nature. No matter how deep the trauma of this person is, there is no need to be ashamed in front of me. I too am defenseless in the face of injury. And so I am enough. Whatever this person goes through, he doesn't have to be alone with it. And this is where healing begins. " [Rachel Naomi Remen separates the concepts of "heal" and "heal"]
The session that followed was mind-bogglingly deep. Rogers did not say a single word during the entire session. Rogers broadcast his complete acceptance of the client for who he was only through the quality of his attention. The client (doctor) started talking and very quickly the session turned into a presentation of the method as it is. In the protective atmosphere of full acceptance of Rogers, the doctor began to take off his masks one by one. At first hesitantly, and then everything is easier and easier. When the makska was thrown away, Rogers received and welcomed the one who was hiding under her - certainly without interpretation - until at last the last mask fell and this doctor appeared before us as he was - in all the beauty of his true and unprotected nature. I doubt that he has ever encountered himself the way he has ever seen himself this way. By that time, all the masks had also slipped off many of us, and some of us had tears in their eyes. At that moment I was jealous of this client doctor; how annoying I was that I did not volunteer for this session, that I missed the chance - the chance so, so totally to be seen and accepted by others. Apart from a few episodes of communication with my grandfather, in my experience this was the first meeting with such an acceptance in my entire life.
I have always worked hard to be good enough - this was my gold standard by which I determined what books to read, what clothes to wear, how to spend my free time, where to live, what to say. Although, even "good enough" was not enough for me. I've spent my whole life trying to be perfect. But if Rogers' words were true, then perfection is a dummy. All it really took was just being human. And I'm a human being. And all my life I was afraid that someone would discover it.
Basically, what Rogers emphasized is wisdom, the most basic level of healing relationships. As brilliant as we are, the greatest gift we can give to a sufferer is our integrity.
Hearing is perhaps the oldest and most powerful healing tool. Often, it is the quality of our attention, rather than our wise words, that drives the deepest changes in the people around us. By listening, together with our undivided attention, we open up the opportunity for another to find integrity. What was rejected, depreciated, was rejected by the person himself and his environment. What was hidden.
In our ku
While still a student at Stanford, I joined the small group of doctors and psychologists attending a master class by Carl Rogers, a pioneer of humanistic psychotherapy. I was young and terribly proud of my knowledge of medicine, the fact that I was consulted and my colleagues listened to my opinion. Rogers' approach to therapy, which is called unconditional acceptance - seemed to me then worthy of only contempt - it looked like a decline in standards. And yet there were rumors that the results of his therapy sessions were almost miraculous.
Rogers had a deeply developed intuition. When he told us about his work with clients, he paused to accurately articulate what he wanted to convey to us. And it was absolutely natural and organic. This communication style was fundamentally different from the authoritarian style that I was used to as a medical student and working in a hospital. Is it possible for a person who seems so insecure to actually be able to do something and be a specialist in something? I had very big doubts about this. As far as I could at that time understand, the essence of the unconditional acceptance method was that Rogers would sit and simply accept whatever the client said - without making judgments, without interpreting. It was not clear to me how such, in principle, could have even the slightest benefit.
At the end of the session, Rogers offered to demonstrate how his approach works. One of the doctors volunteered to act as a client. The chairs were positioned so that they both sat opposite each other. Before starting the session, Rogers paused and surveyed us, the assembled doctors in the audience, and myself among them. In that brief, silent moment, I fidgeted impatiently. Rogers then began to say, “Before each session begins, I pause for a short moment to remember that I, too, am human. There is nothing that can happen to a person, which I, being also a person, cannot share with him; there is no fear that I cannot understand; there is no suffering to which I can remain insensitive - this is inherent in my human nature. No matter how deep the trauma of this person is, there is no need to be ashamed in front of me. I too am defenseless in the face of injury. And so I am enough. Whatever this person goes through, he doesn't have to be alone with it. And this is where healing begins. " [Rachel Naomi Remen separates the concepts of "heal" and "heal"]
The session that followed was mind-bogglingly deep. Rogers did not say a single word during the entire session. Rogers broadcast his complete acceptance of the client for who he was only through the quality of his attention. The client (doctor) started talking and very quickly the session turned into a presentation of the method as it is. In the protective atmosphere of full acceptance of Rogers, the doctor began to take off his masks one by one. At first hesitantly, and then everything is easier and easier. When the makska was thrown away, Rogers received and welcomed the one who was hiding under her - certainly without interpretation - until at last the last mask fell and this doctor appeared before us as he was - in all the beauty of his true and unprotected nature. I doubt that he has ever encountered himself the way he has ever seen himself this way. By that time, all the masks had also slipped off many of us, and some of us had tears in their eyes. At that moment I was jealous of this client doctor; how annoying I was that I did not volunteer for this session, that I missed the chance - the chance so, so totally to be seen and accepted by others. Apart from a few episodes of communication with my grandfather, in my experience this was the first meeting with such an acceptance in my entire life.
I have always worked hard to be good enough - this was my gold standard by which I determined what books to read, what clothes to wear, how to spend my free time, where to live, what to say. Although, even "good enough" was not enough for me. I've spent my whole life trying to be perfect. But if Rogers' words were true, then perfection is a dummy. All it really took was just being human. And I'm a human being. And all my life I was afraid that someone would discover it.
Basically, what Rogers emphasized is wisdom, the most basic level of healing relationships. As brilliant as we are, the greatest gift we can give to a sufferer is our integrity.
Hearing is perhaps the oldest and most powerful healing tool. Often, it is the quality of our attention, rather than our wise words, that drives the deepest changes in the people around us. By listening, together with our undivided attention, we open up the opportunity for another to find integrity. What was rejected, depreciated, was rejected by the person himself and his environment. What was hidden.
In our ku
У записи 33 лайков,
3 репостов.
3 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Юлия Волнухина
