Был у майора Деева
Товарищ — майор Петров,Дружили еще с гражданской,Еще с двадцатых годов.Вместе рубали белыхШашками на скаку,Вместе потом служилиВ артиллерийском полку.А у майора ПетроваБыл Ленька, любимый сын,Без матери, при казарме,Рос мальчишка один.И если Петров в отъезде,—Бывало, вместо отцаДруг его оставалсяДля этого сорванца.Вызовет Деев Леньку:— А ну, поедем гулять:Сыну артиллеристаПора к коню привыкать!—С Ленькой вдвоем поедетВ рысь, а потом в карьер.Бывало, Ленька спасует,Взять не сможет барьер,Свалится и захнычет.— Понятно, еще малец!—Деев его поднимет,Словно второй отец.Подсадит снова на лошадь:— Учись, брат, барьеры брать!Держись, мой мальчик: на светеДва раза не умирать.Ничто нас в жизни не можетВышибить из седла!—Такая уж поговоркаУ майора была.Прошло еще два-три года,И в стороны унеслоДеева и ПетроваВоенное ремесло.Уехал Деев на СеверИ даже адрес забыл.Увидеться — это б здорово!А писем он не любил.Но оттого, должно быть,Что сам уж детей не ждал,О Леньке с какой-то грустьюЧасто он вспоминал.Десять лет пролетело.Кончилась тишина,Громом загрохоталаНад родиною война.Деев дрался на Севере;В полярной глуши своейИногда по газетамИскал имена друзей.Однажды нашел Петрова:«Значит, жив и здоров!»В газете его хвалили,На Юге дрался Петров.Потом, приехавши с Юга,Кто-то сказал ему,Что Петров, Николай Егорыч,Геройски погиб в Крыму.Деев вынул газету,Спросил: «Какого числа?»—И с грустью понял, что почтаСюда слишком долго шла...А вскоре в один из пасмурныхСеверных вечеровК Дееву в полк назначенБыл лейтенант Петров.Деев сидел над картойПри двух чадящих свечах.Вошел высокий военный,Косая сажень в плечах.В первые две минутыМайор его не узнал.Лишь басок лейтенантаО чем-то напоминал.— А ну, повернитесь к свету,—И свечку к нему поднес.Все те же детские губы,Тот же курносый нос.А что усы — так ведь этоСбрить!— и весь разговор.— Ленька?— Так точно, Ленька,Он самый, товарищ майор!— Значит, окончил школу,Будем вместе служить.Жаль, до такого счастьяОтцу не пришлось дожить.—У Леньки в глазах блеснулаНепрошеная слеза.Он, скрипнув зубами, молчаОтер рукавом глаза.И снова пришлось майору,Как в детстве, ему сказать:— Держись, мой мальчик: на светеДва раза не умирать.Ничто нас в жизни не можетВышибить из седла!—Такая уж поговоркаУ майора была.А через две неделиШел в скалах тяжелый бой,Чтоб выручить всех, обязанКто-то рискнуть собой.Майор к себе вызвал Леньку,Взглянул на него в упор.— По вашему приказаньюЯвился, товарищ майор.— Ну что ж, хорошо, что явился.Оставь документы мне.Пойдешь один, без радиста,Рация на спине.И через фронт, по скалам,Ночью в немецкий тылПройдешь по такой тропинке,Где никто не ходил.Будешь оттуда по радиоВести огонь батарей.Ясно?— Так точно, ясно.— Ну, так иди скорей.Нет, погоди немножко.—Майор на секунду встал,Как в детстве, двумя рукамиЛеньку к себе прижал:—Идешь на такое дело,Что трудно прийти назад.Как командир, тебя яТуда посылать не рад.Но как отец... Ответь мне:Отец я тебе иль нет?— Отец,— сказал ему ЛенькаИ обнял его в ответ.— Так вот, как отец, раз вышлоНа жизнь и смерть воевать,Отцовский мой долг и правоСыном своим рисковать,Раньше других я долженСына вперед посылать.Держись, мой мальчик: на светеДва раза не умирать.Ничто нас в жизни не можетВышибить из седла!—Такая уж поговоркаУ майора была.— Понял меня?— Все понял.Разрешите идти?— Иди!—Майор остался в землянке,Снаряды рвались впереди.Где-то гремело и ухало.Майор следил по часам.В сто раз ему было б легче,Если бы шел он сам.Двенадцать... Сейчас, наверно,Прошел он через посты.Час... Сейчас он добралсяК подножию высоты.Два... Он теперь, должно быть,Ползет на самый хребет.Три... Поскорей бы, чтобыЕго не застал рассвет.Деев вышел на воздух —Как ярко светит луна,Не могла подождать до завтра,Проклята будь она!Всю ночь, шагая как маятник,Глаз майор не смыкал,Пока по радио утромДонесся первый сигнал:— Все в порядке, добрался.Немцы левей меня,Координаты три, десять,Скорей давайте огня!—Орудия зарядили,Майор рассчитал все сам,И с ревом первые залпыУдарили по горам.И снова сигнал по радио:— Немцы правей меня,Координаты пять, десять,Скорее еще огня!Летели земля и скалы,Столбом поднимался дым,Казалось, теперь оттудаНикто не уйдет живым.Третий сигнал по радио:— Немцы вокруг меня,Бейте четыре, десять,Не жалейте огня!Майор побледнел, услышав:Четыре, десять — как разТо место, где его ЛенькаДолжен сидеть сейчас.Но, не подавши виду,Забыв, что он был отцом,Майор продолжал командоватьСо спокойным лицом:«Огонь!»— летели снаряды.«Огонь!»— заряжай скорей!По квадрату четыре, десятьБило шесть батарей.Радио час молчало,Потом донесся сигнал:— Молчал: оглушило взрывом.Бейте, как я сказал.Я верю, свои снарядыНе могут тронуть меня.Немцы бегут, нажмите,Дайте море огня!И на командном пункте,Приняв последний сигнал,Майор в оглохшее радио,Не выдержав, закричал:— Ты слышишь меня, я верю:Смертью таких не взять.Держись, мой мальчик: на светеДва раза не умирать.Никто нас в жизни не можетВышибить из седла!—Такая уж поговоркаУ майора была.В атаку пошла пехота —К полудню была чистаОт убегавших немцевСкалистая высота.Всюду валялись трупы,Раненый, но живойБыл найден в ущелье ЛенькаС обвязанной головой.Когда размотали повязку,Что наспех он завязал,Майор поглядел на ЛенькуИ вдруг его не узнал:Был он как будто прежний,Спокойный и молодой,Все те же глаза мальчишки,Но только... совсем седой.Он обнял майора, преждеЧем в госпиталь уезжать:— Держись, отец: на светеДва раза не умирать.Ничто нас в жизни не можетВышибить из седла!—Такая уж поговоркаТеперь у Леньки была...Вот какая историяПро славные эти делаНа полуострове СреднемРассказана мне была.А вверху, над горами,Все так же плыла луна,Близко грохали взрывы,Продолжалась война.Трещал телефон, и, волнуясь,Командир по землянке ходил,И кто-то так же, как Ленька,Шел к немцам сегодня в тыл.1941
Товарищ — майор Петров,Дружили еще с гражданской,Еще с двадцатых годов.Вместе рубали белыхШашками на скаку,Вместе потом служилиВ артиллерийском полку.А у майора ПетроваБыл Ленька, любимый сын,Без матери, при казарме,Рос мальчишка один.И если Петров в отъезде,—Бывало, вместо отцаДруг его оставалсяДля этого сорванца.Вызовет Деев Леньку:— А ну, поедем гулять:Сыну артиллеристаПора к коню привыкать!—С Ленькой вдвоем поедетВ рысь, а потом в карьер.Бывало, Ленька спасует,Взять не сможет барьер,Свалится и захнычет.— Понятно, еще малец!—Деев его поднимет,Словно второй отец.Подсадит снова на лошадь:— Учись, брат, барьеры брать!Держись, мой мальчик: на светеДва раза не умирать.Ничто нас в жизни не можетВышибить из седла!—Такая уж поговоркаУ майора была.Прошло еще два-три года,И в стороны унеслоДеева и ПетроваВоенное ремесло.Уехал Деев на СеверИ даже адрес забыл.Увидеться — это б здорово!А писем он не любил.Но оттого, должно быть,Что сам уж детей не ждал,О Леньке с какой-то грустьюЧасто он вспоминал.Десять лет пролетело.Кончилась тишина,Громом загрохоталаНад родиною война.Деев дрался на Севере;В полярной глуши своейИногда по газетамИскал имена друзей.Однажды нашел Петрова:«Значит, жив и здоров!»В газете его хвалили,На Юге дрался Петров.Потом, приехавши с Юга,Кто-то сказал ему,Что Петров, Николай Егорыч,Геройски погиб в Крыму.Деев вынул газету,Спросил: «Какого числа?»—И с грустью понял, что почтаСюда слишком долго шла...А вскоре в один из пасмурныхСеверных вечеровК Дееву в полк назначенБыл лейтенант Петров.Деев сидел над картойПри двух чадящих свечах.Вошел высокий военный,Косая сажень в плечах.В первые две минутыМайор его не узнал.Лишь басок лейтенантаО чем-то напоминал.— А ну, повернитесь к свету,—И свечку к нему поднес.Все те же детские губы,Тот же курносый нос.А что усы — так ведь этоСбрить!— и весь разговор.— Ленька?— Так точно, Ленька,Он самый, товарищ майор!— Значит, окончил школу,Будем вместе служить.Жаль, до такого счастьяОтцу не пришлось дожить.—У Леньки в глазах блеснулаНепрошеная слеза.Он, скрипнув зубами, молчаОтер рукавом глаза.И снова пришлось майору,Как в детстве, ему сказать:— Держись, мой мальчик: на светеДва раза не умирать.Ничто нас в жизни не можетВышибить из седла!—Такая уж поговоркаУ майора была.А через две неделиШел в скалах тяжелый бой,Чтоб выручить всех, обязанКто-то рискнуть собой.Майор к себе вызвал Леньку,Взглянул на него в упор.— По вашему приказаньюЯвился, товарищ майор.— Ну что ж, хорошо, что явился.Оставь документы мне.Пойдешь один, без радиста,Рация на спине.И через фронт, по скалам,Ночью в немецкий тылПройдешь по такой тропинке,Где никто не ходил.Будешь оттуда по радиоВести огонь батарей.Ясно?— Так точно, ясно.— Ну, так иди скорей.Нет, погоди немножко.—Майор на секунду встал,Как в детстве, двумя рукамиЛеньку к себе прижал:—Идешь на такое дело,Что трудно прийти назад.Как командир, тебя яТуда посылать не рад.Но как отец... Ответь мне:Отец я тебе иль нет?— Отец,— сказал ему ЛенькаИ обнял его в ответ.— Так вот, как отец, раз вышлоНа жизнь и смерть воевать,Отцовский мой долг и правоСыном своим рисковать,Раньше других я долженСына вперед посылать.Держись, мой мальчик: на светеДва раза не умирать.Ничто нас в жизни не можетВышибить из седла!—Такая уж поговоркаУ майора была.— Понял меня?— Все понял.Разрешите идти?— Иди!—Майор остался в землянке,Снаряды рвались впереди.Где-то гремело и ухало.Майор следил по часам.В сто раз ему было б легче,Если бы шел он сам.Двенадцать... Сейчас, наверно,Прошел он через посты.Час... Сейчас он добралсяК подножию высоты.Два... Он теперь, должно быть,Ползет на самый хребет.Три... Поскорей бы, чтобыЕго не застал рассвет.Деев вышел на воздух —Как ярко светит луна,Не могла подождать до завтра,Проклята будь она!Всю ночь, шагая как маятник,Глаз майор не смыкал,Пока по радио утромДонесся первый сигнал:— Все в порядке, добрался.Немцы левей меня,Координаты три, десять,Скорей давайте огня!—Орудия зарядили,Майор рассчитал все сам,И с ревом первые залпыУдарили по горам.И снова сигнал по радио:— Немцы правей меня,Координаты пять, десять,Скорее еще огня!Летели земля и скалы,Столбом поднимался дым,Казалось, теперь оттудаНикто не уйдет живым.Третий сигнал по радио:— Немцы вокруг меня,Бейте четыре, десять,Не жалейте огня!Майор побледнел, услышав:Четыре, десять — как разТо место, где его ЛенькаДолжен сидеть сейчас.Но, не подавши виду,Забыв, что он был отцом,Майор продолжал командоватьСо спокойным лицом:«Огонь!»— летели снаряды.«Огонь!»— заряжай скорей!По квадрату четыре, десятьБило шесть батарей.Радио час молчало,Потом донесся сигнал:— Молчал: оглушило взрывом.Бейте, как я сказал.Я верю, свои снарядыНе могут тронуть меня.Немцы бегут, нажмите,Дайте море огня!И на командном пункте,Приняв последний сигнал,Майор в оглохшее радио,Не выдержав, закричал:— Ты слышишь меня, я верю:Смертью таких не взять.Держись, мой мальчик: на светеДва раза не умирать.Никто нас в жизни не можетВышибить из седла!—Такая уж поговоркаУ майора была.В атаку пошла пехота —К полудню была чистаОт убегавших немцевСкалистая высота.Всюду валялись трупы,Раненый, но живойБыл найден в ущелье ЛенькаС обвязанной головой.Когда размотали повязку,Что наспех он завязал,Майор поглядел на ЛенькуИ вдруг его не узнал:Был он как будто прежний,Спокойный и молодой,Все те же глаза мальчишки,Но только... совсем седой.Он обнял майора, преждеЧем в госпиталь уезжать:— Держись, отец: на светеДва раза не умирать.Ничто нас в жизни не можетВышибить из седла!—Такая уж поговоркаТеперь у Леньки была...Вот какая историяПро славные эти делаНа полуострове СреднемРассказана мне была.А вверху, над горами,Все так же плыла луна,Близко грохали взрывы,Продолжалась война.Трещал телефон, и, волнуясь,Командир по землянке ходил,И кто-то так же, как Ленька,Шел к немцам сегодня в тыл.1941
Was at Major Deev's
Comrade - Major Petrov, They were friends since the civilian, Ever since the twenties. Together they chopped whites at a gallop, Together then served in an artillery regiment. And Major Petrov had Lyonka, his beloved son, Without a mother, at the barracks, the boy grew up alone. And if Petrov was in Deyev will call Lenka: - Well, let's go for a walk: The son of an artilleryman, It's time to get used to the horse! - Together with Lyon, he will go to the trot, and then to the quarry. It used to be, Lyonka will save, He will not be able to take the barrier , Will fall down and whimper. "Of course, still a kid! -Deev will raise him, Like a second father. He will put him back on the horse:" Learn, brother, take the barriers! Hold on, my boy: in the world, two times do not die. Nothing in life can beat us From the saddle! -Such a saying The major had. Another two or three years passed, And Deyev and Petrov were carried off to the sides. Deyev left for the North And even forgot his address. Seeing would be great! But he didn't like letters. But that must be why That he himself did not expect children, About Lyonka with some sadness He often remembered al. Ten years flew by. Silence ended, the war rumbled over his homeland. Deyev fought in the North; In his polar wilderness Sometimes I searched the newspapers for the names of friends. One day I found Petrov: “So, he is alive and well!” The newspaper praised him, Petrov fought in the South. Then, arriving from the South, Someone told him that Petrov, Nikolai Yegorych, Heroic died in the Crimea. Deyev took out the newspaper, He asked: "What date?" On one of the gloomy Northern evenings Lieutenant Petrov was assigned to Deev in the regiment. Deyev was sitting over a map With two smoking candles. A tall military man entered, oblique fathom in his shoulders. The Major did not recognize him for the first two minutes. Only the lieutenant's bass reminded him of something. "Well, turn around to the light, -And brought the candle to him. All the same childish lips, The same snub nose. And what a mustache - so it's Shave! - and the whole conversation. - Lyonka? So, I graduated from school, We will serve together. It's a pity, Father did not have to live up to such happiness. -In Lenka's eyes I spin An unsolicited tear. He, gritting his teeth, silently wiped his eyes with his sleeve. And again the major had to say to him, As in childhood: - Hold on, my boy: in the world Two times do not die. Nothing in life can knock us out of the saddle! - Such a saying in the major was. And two weeks later there was a heavy battle in the rocks, To help everyone out, someone must risk himself. Major summoned Lyonka to him, looked at him point-blank. "At your order, Comrade Major appeared." Well, it's good that he came Leave the documents to me. You will go alone, without the radio operator, The radio is on your back. And across the front, over the rocks, At night in the German rear You will walk along such a path Where no one walked. You will be from there on the radio Fire the batteries. Clear? " - Well, so go quickly. No, wait a little. - The major stood up for a second, As in childhood, he pressed Lenka to him with both hands: - You are going to such a thing, That it is difficult to come back. As a commander, I am not happy to send you There. But how father ... Answer me: Father am I to you, or not? - Father, - Lyonka said to him, and hugged him in response. - So, like a father, since he left To fight for life and death, My father's duty and right to risk my son, I must send my son ahead of others. Hold on, my boy: in the world, do not die two times. Nothing in life can knock us out of the saddle! -This was a saying the major had. me? ”“ Understood. Allow me to go? ”“ Go! ”Major remained in the dugout, Shells burst in front. .. Now, probably, He passed through the posts. An hour ... Now he got to the foot of the height. Two ... Now he must be Crawling to the very ridge. Three ... Hurry so that He would not be caught by the dawn. Deyev left into the air - How brightly the moon shines, Could not wait until tomorrow, Damn it! All night, walking like a pendulum, Major's eye did not close, Until the first signal came on the radio in the morning: - Everything is all right, I got there. The Germans are to my left, Coordinates three , ten, Hurry, let's fire! -The guns were loaded, the Major calculated everything himself, And with a roar the first volleys struck the mountains. And again the signal on the radio: - N Emtsy right me, Coordinates five, ten, Rather more fire! The earth and rocks flew, Smoke rose in a column, It seemed that now no one would leave alive. The third signal on the radio: - Germans around me, Hit four, ten, Do not spare the fire! Major he turned pale when he heard: Four, ten - just the place where his Lyonka should sit now. But without giving a sign, Forgetting that he was a father, Major continued to command With a calm face: "Fire!" - shells flew. "Fire!" Load quickly! In square four, ten Six batteries were beating. The radio was silent for an hour, Then the signal came: "Silent: it was deafened by an explosion. Hit as I said. I believe your shells cannot touch me. The Germans are running, press, Give a sea of fire! And at the command post, Having received the last signal, Major in the deafened radio, Unable to bear it, shouted: - You hear me, I believe: Death cannot take such people. Hold on, my boy: in the world Two times do not die. No one in life can knock us out of the saddle The major had such a saying. The infantry went on the attack. By noon it was clear
Comrade - Major Petrov, They were friends since the civilian, Ever since the twenties. Together they chopped whites at a gallop, Together then served in an artillery regiment. And Major Petrov had Lyonka, his beloved son, Without a mother, at the barracks, the boy grew up alone. And if Petrov was in Deyev will call Lenka: - Well, let's go for a walk: The son of an artilleryman, It's time to get used to the horse! - Together with Lyon, he will go to the trot, and then to the quarry. It used to be, Lyonka will save, He will not be able to take the barrier , Will fall down and whimper. "Of course, still a kid! -Deev will raise him, Like a second father. He will put him back on the horse:" Learn, brother, take the barriers! Hold on, my boy: in the world, two times do not die. Nothing in life can beat us From the saddle! -Such a saying The major had. Another two or three years passed, And Deyev and Petrov were carried off to the sides. Deyev left for the North And even forgot his address. Seeing would be great! But he didn't like letters. But that must be why That he himself did not expect children, About Lyonka with some sadness He often remembered al. Ten years flew by. Silence ended, the war rumbled over his homeland. Deyev fought in the North; In his polar wilderness Sometimes I searched the newspapers for the names of friends. One day I found Petrov: “So, he is alive and well!” The newspaper praised him, Petrov fought in the South. Then, arriving from the South, Someone told him that Petrov, Nikolai Yegorych, Heroic died in the Crimea. Deyev took out the newspaper, He asked: "What date?" On one of the gloomy Northern evenings Lieutenant Petrov was assigned to Deev in the regiment. Deyev was sitting over a map With two smoking candles. A tall military man entered, oblique fathom in his shoulders. The Major did not recognize him for the first two minutes. Only the lieutenant's bass reminded him of something. "Well, turn around to the light, -And brought the candle to him. All the same childish lips, The same snub nose. And what a mustache - so it's Shave! - and the whole conversation. - Lyonka? So, I graduated from school, We will serve together. It's a pity, Father did not have to live up to such happiness. -In Lenka's eyes I spin An unsolicited tear. He, gritting his teeth, silently wiped his eyes with his sleeve. And again the major had to say to him, As in childhood: - Hold on, my boy: in the world Two times do not die. Nothing in life can knock us out of the saddle! - Such a saying in the major was. And two weeks later there was a heavy battle in the rocks, To help everyone out, someone must risk himself. Major summoned Lyonka to him, looked at him point-blank. "At your order, Comrade Major appeared." Well, it's good that he came Leave the documents to me. You will go alone, without the radio operator, The radio is on your back. And across the front, over the rocks, At night in the German rear You will walk along such a path Where no one walked. You will be from there on the radio Fire the batteries. Clear? " - Well, so go quickly. No, wait a little. - The major stood up for a second, As in childhood, he pressed Lenka to him with both hands: - You are going to such a thing, That it is difficult to come back. As a commander, I am not happy to send you There. But how father ... Answer me: Father am I to you, or not? - Father, - Lyonka said to him, and hugged him in response. - So, like a father, since he left To fight for life and death, My father's duty and right to risk my son, I must send my son ahead of others. Hold on, my boy: in the world, do not die two times. Nothing in life can knock us out of the saddle! -This was a saying the major had. me? ”“ Understood. Allow me to go? ”“ Go! ”Major remained in the dugout, Shells burst in front. .. Now, probably, He passed through the posts. An hour ... Now he got to the foot of the height. Two ... Now he must be Crawling to the very ridge. Three ... Hurry so that He would not be caught by the dawn. Deyev left into the air - How brightly the moon shines, Could not wait until tomorrow, Damn it! All night, walking like a pendulum, Major's eye did not close, Until the first signal came on the radio in the morning: - Everything is all right, I got there. The Germans are to my left, Coordinates three , ten, Hurry, let's fire! -The guns were loaded, the Major calculated everything himself, And with a roar the first volleys struck the mountains. And again the signal on the radio: - N Emtsy right me, Coordinates five, ten, Rather more fire! The earth and rocks flew, Smoke rose in a column, It seemed that now no one would leave alive. The third signal on the radio: - Germans around me, Hit four, ten, Do not spare the fire! Major he turned pale when he heard: Four, ten - just the place where his Lyonka should sit now. But without giving a sign, Forgetting that he was a father, Major continued to command With a calm face: "Fire!" - shells flew. "Fire!" Load quickly! In square four, ten Six batteries were beating. The radio was silent for an hour, Then the signal came: "Silent: it was deafened by an explosion. Hit as I said. I believe your shells cannot touch me. The Germans are running, press, Give a sea of fire! And at the command post, Having received the last signal, Major in the deafened radio, Unable to bear it, shouted: - You hear me, I believe: Death cannot take such people. Hold on, my boy: in the world Two times do not die. No one in life can knock us out of the saddle The major had such a saying. The infantry went on the attack. By noon it was clear
У записи 5 лайков,
2 репостов.
2 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ольга Сысоева
