«Квадрат» — символическое пространство взаимной ответственности и вовлеченности одного человека в дела другого, очерченное четырьмя четкими прямыми.
Впрочем, фильм Эстлунда этой территорией не ограничивается. Он исследует куда более широкий феномен: насколько малое отношение имеют порой те общие ценности, которые все мы разделяем на словах, к тем поступкам, которые мы действительно совершаем. То есть то, как мы выходим из символического «квадрата» ответственности. Не раз это делает куратор Кристиан (кажется, мы должны прочесть его имя как говорящее: Кристиан — это христианин, обычный человек старой Европы). Во время поисков телефона в не очень приятном районе Стокгольма он превращается в слетевшего с катушек мстителя. В постели с американской журналисткой Энн (Элизабет Мосс), которая держит дома обезьяну (важная внутренняя рифма фильма), торгуется из-за использованного презерватива. А на совещании по PR-кампании нового проекта дает ход сомнительному шедевру вирусного маркетинга.
Эстлунд не в первый раз натягивает тетиву конфликта между декларативной нормой и спонтанным поступком, моралью и инстинктом. Точно так же и в «Форс-мажоре» режиссер убедительно доказывал, что ответственное поведение — вовсе не дар природы, а огромная работа, которую каждый отдельно взятый человек должен проделывать ежедневно без всякой надежды на вознаграждение. Но кто ее действительно проделывает? Кажется, никто. Впрочем, этой справедливой мысли, кажется, мало для «Золотой пальмовой ветви». Хотя бы в силу ее очевидности.

Фильм захватывает не морализаторством, а тревожной внутренней вибрацией и странным жанровым непостоянством. Из сатиры о современном искусстве он мутирует в «комедию наблюдений» или классический deadpan (когда последний раз в Канне рукоплескали смешному?), чтобы в конце концов превратиться в социальный триллер — как, например, в сцене с художником Олегом, имперсонатором гориллы, который запугивает публику на торжественном ужине. Роль Олега (своеобразный оммаж перформансам Кулика) для Эстлунда исполнил большой американский специалист по животной пластике Терри Нотари, который прежде применял свои таланты на площадке новейшей «Планеты обезьян». Эстлунд, кстати, хотел, чтобы «Квадрат» переступил границу и на каннской ярмарке тщеславия: герой Нотари должен был скакать с обезьяньими криками по красной ковровой дорожке. Но потерялся багаж со специальными ходулями, и перформанс не состоялся. Границу никто не потревожил.
Граница — это важно. Не менее важно — ее нарушение, трансгрессия.
Об этом на самом деле и музейная инсталляция Эстлунда, и его кино. Об этом и обезьяноподобный Олег — конвенциональный акт современного искусства, который незаметно для зрителей выходит за пределы понятного (и приятного). Удобно прочитать «Квадрат» всего лишь как высказывание о скуке и банальности совриска. Смех да и только — следить за концептами, и совсем не смешно узнавать в постыдных реакциях героев, которые их порождают, собственные поступки.
В прокате с 7 сентября
Впрочем, фильм Эстлунда этой территорией не ограничивается. Он исследует куда более широкий феномен: насколько малое отношение имеют порой те общие ценности, которые все мы разделяем на словах, к тем поступкам, которые мы действительно совершаем. То есть то, как мы выходим из символического «квадрата» ответственности. Не раз это делает куратор Кристиан (кажется, мы должны прочесть его имя как говорящее: Кристиан — это христианин, обычный человек старой Европы). Во время поисков телефона в не очень приятном районе Стокгольма он превращается в слетевшего с катушек мстителя. В постели с американской журналисткой Энн (Элизабет Мосс), которая держит дома обезьяну (важная внутренняя рифма фильма), торгуется из-за использованного презерватива. А на совещании по PR-кампании нового проекта дает ход сомнительному шедевру вирусного маркетинга.
Эстлунд не в первый раз натягивает тетиву конфликта между декларативной нормой и спонтанным поступком, моралью и инстинктом. Точно так же и в «Форс-мажоре» режиссер убедительно доказывал, что ответственное поведение — вовсе не дар природы, а огромная работа, которую каждый отдельно взятый человек должен проделывать ежедневно без всякой надежды на вознаграждение. Но кто ее действительно проделывает? Кажется, никто. Впрочем, этой справедливой мысли, кажется, мало для «Золотой пальмовой ветви». Хотя бы в силу ее очевидности.

Фильм захватывает не морализаторством, а тревожной внутренней вибрацией и странным жанровым непостоянством. Из сатиры о современном искусстве он мутирует в «комедию наблюдений» или классический deadpan (когда последний раз в Канне рукоплескали смешному?), чтобы в конце концов превратиться в социальный триллер — как, например, в сцене с художником Олегом, имперсонатором гориллы, который запугивает публику на торжественном ужине. Роль Олега (своеобразный оммаж перформансам Кулика) для Эстлунда исполнил большой американский специалист по животной пластике Терри Нотари, который прежде применял свои таланты на площадке новейшей «Планеты обезьян». Эстлунд, кстати, хотел, чтобы «Квадрат» переступил границу и на каннской ярмарке тщеславия: герой Нотари должен был скакать с обезьяньими криками по красной ковровой дорожке. Но потерялся багаж со специальными ходулями, и перформанс не состоялся. Границу никто не потревожил.
Граница — это важно. Не менее важно — ее нарушение, трансгрессия.
Об этом на самом деле и музейная инсталляция Эстлунда, и его кино. Об этом и обезьяноподобный Олег — конвенциональный акт современного искусства, который незаметно для зрителей выходит за пределы понятного (и приятного). Удобно прочитать «Квадрат» всего лишь как высказывание о скуке и банальности совриска. Смех да и только — следить за концептами, и совсем не смешно узнавать в постыдных реакциях героев, которые их порождают, собственные поступки.
В прокате с 7 сентября
“Square” is a symbolic space of mutual responsibility and involvement of one person in the affairs of another, outlined by four clear lines.
However, Östlund's film is not limited to this territory. He explores a much broader phenomenon: how little are sometimes the common values that we all share in words, to the actions that we really do. That is, how we get out of the symbolic “square” of responsibility. The curator Christian does this more than once (it seems we should read his name as saying: Christian is a Christian, an ordinary person of old Europe). While searching for a phone in a not-so-pleasant area of Stockholm, he turns into an avenger who has gone off the hook. In bed with American journalist Anne (Elisabeth Moss), who keeps a monkey at home (an important inner rhyme of the film), she bargains over a used condom. And at the meeting on the PR-campaign of the new project, the dubious masterpiece of viral marketing is set in motion.
It is not the first time that Estlund has pulled the string of a conflict between a declarative norm and a spontaneous act, morality and instinct. Likewise, in Force Majeure, the director convincingly argued that responsible behavior is not at all a gift of nature, but an enormous work that each individual person must do daily without any hope of reward. But who is really doing it? It seems nobody. However, this fair idea, it seems, is not enough for the Golden Palm. At least because of its obviousness.

The film captures not by moralizing, but by alarming inner vibration and strange genre inconstancy. From a satire about contemporary art, it mutates into a "comedy of observation" or a classic deadpan (when was the last time the funny was applauded in Cannes?), In order to eventually turn into a social thriller - as, for example, in the scene with the artist Oleg, the gorilla impersonator who intimidates the audience at the gala dinner. The role of Oleg (a kind of homage to Kulik's performances) for Estlund was played by the great American specialist in animal plastic, Terry Notary, who previously used his talents on the site of the newest Planet of the Apes. Estlund, by the way, wanted the "Square" to cross the border at the Cannes Vanity Fair: the hero Notary had to ride with monkey cries on the red carpet. But the luggage with special stilts was lost, and the performance did not take place. Nobody disturbed the border.
The border is important. Equally important is its violation, transgression.
This is what Estlund's museum installation and his cinema are all about. This is what the ape-like Oleg is about - a conventional act of contemporary art, which imperceptibly for the audience goes beyond the limits of the understandable (and pleasant). It is convenient to read "Square" just as a statement about the boredom and banality of sovrisk. Laughter and only - to follow the concepts, and it is not at all funny to recognize in the shameful reactions of the heroes who generate them, their own actions.
Available from September 7
However, Östlund's film is not limited to this territory. He explores a much broader phenomenon: how little are sometimes the common values that we all share in words, to the actions that we really do. That is, how we get out of the symbolic “square” of responsibility. The curator Christian does this more than once (it seems we should read his name as saying: Christian is a Christian, an ordinary person of old Europe). While searching for a phone in a not-so-pleasant area of Stockholm, he turns into an avenger who has gone off the hook. In bed with American journalist Anne (Elisabeth Moss), who keeps a monkey at home (an important inner rhyme of the film), she bargains over a used condom. And at the meeting on the PR-campaign of the new project, the dubious masterpiece of viral marketing is set in motion.
It is not the first time that Estlund has pulled the string of a conflict between a declarative norm and a spontaneous act, morality and instinct. Likewise, in Force Majeure, the director convincingly argued that responsible behavior is not at all a gift of nature, but an enormous work that each individual person must do daily without any hope of reward. But who is really doing it? It seems nobody. However, this fair idea, it seems, is not enough for the Golden Palm. At least because of its obviousness.

The film captures not by moralizing, but by alarming inner vibration and strange genre inconstancy. From a satire about contemporary art, it mutates into a "comedy of observation" or a classic deadpan (when was the last time the funny was applauded in Cannes?), In order to eventually turn into a social thriller - as, for example, in the scene with the artist Oleg, the gorilla impersonator who intimidates the audience at the gala dinner. The role of Oleg (a kind of homage to Kulik's performances) for Estlund was played by the great American specialist in animal plastic, Terry Notary, who previously used his talents on the site of the newest Planet of the Apes. Estlund, by the way, wanted the "Square" to cross the border at the Cannes Vanity Fair: the hero Notary had to ride with monkey cries on the red carpet. But the luggage with special stilts was lost, and the performance did not take place. Nobody disturbed the border.
The border is important. Equally important is its violation, transgression.
This is what Estlund's museum installation and his cinema are all about. This is what the ape-like Oleg is about - a conventional act of contemporary art, which imperceptibly for the audience goes beyond the limits of the understandable (and pleasant). It is convenient to read "Square" just as a statement about the boredom and banality of sovrisk. Laughter and only - to follow the concepts, and it is not at all funny to recognize in the shameful reactions of the heroes who generate them, their own actions.
Available from September 7
У записи 1 лайков,
0 репостов,
95 просмотров.
0 репостов,
95 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Максим Козырев
