Сегодня, 24 апреля, день геноцида армян, произошедшего в 1915 году.
Далее - короткий фрагмент из книги Н. Абгарян «Люди, которые всегда со мной».
— Она прожила восемьдесят лет, половину из которых — с проломленной головой. Высокая была, зеленоглазая. Волос каштановый, густой, с медно-рыжим отливом. Когда причёсывалась, аккуратно водила пальцами по тому месту на затылке, где под кожей ходила кость.
— Пап, что ты такое говоришь? Как можно жить с проломленной головой?
— Но ведь жила. Нигде подолгу не задерживалась. У неё вещей-то было, раз-два — и обчёлся. Соберёт в котомку и ездит по домам родственников. В одном городе поживёт, потом в другом. К нам приезжала часто. Спала только на полу, просила постелить ближе к окну. Чтобы если что — успеть сбежать. Ела очень мало, возьмёт кусок хлеба, разломит пополам, половину съест, другую половину спрячет в карман. Вот и вся еда. Никогда не глядела в глаза. Лезешь к ней с расспросами, она молча обнимает и смотрит за спину.
— Рассказывала что-нибудь?
— Ничего не рассказывала. Я маленький был, глупый. Говорю — нани, помнишь своего сына? Она морщится, водит рукой по лбу. Не было у меня сына, говорит. Ну как же, упорствую я, твой сын — это мой дед Арутюн. Его на твоих глазах зарубили ятаганами. А тебе голову проломили прикладом.
— Ну почему ты так с ней?
— Мне всего шесть лет было, дочка. Хотя и это, боюсь, не оправдывает меня.
— А она?
— Она ничего не помнила. Так и прожила всю жизнь в страхе. Нигде подолгу не задерживалась. Не привязывалась к людям, не доверяла домам. Всё ждала, что сейчас начнут выбивать дверь. Каждый вечер, укладываясь спать, собирала вещи в котомку. Во сне часто пела и плакала.
— Что пела?
— Колыбельную.
— Пап?
— Я не плачу, дочка. И ты не плачь. Просто помни.
Помню.
Далее - короткий фрагмент из книги Н. Абгарян «Люди, которые всегда со мной».
— Она прожила восемьдесят лет, половину из которых — с проломленной головой. Высокая была, зеленоглазая. Волос каштановый, густой, с медно-рыжим отливом. Когда причёсывалась, аккуратно водила пальцами по тому месту на затылке, где под кожей ходила кость.
— Пап, что ты такое говоришь? Как можно жить с проломленной головой?
— Но ведь жила. Нигде подолгу не задерживалась. У неё вещей-то было, раз-два — и обчёлся. Соберёт в котомку и ездит по домам родственников. В одном городе поживёт, потом в другом. К нам приезжала часто. Спала только на полу, просила постелить ближе к окну. Чтобы если что — успеть сбежать. Ела очень мало, возьмёт кусок хлеба, разломит пополам, половину съест, другую половину спрячет в карман. Вот и вся еда. Никогда не глядела в глаза. Лезешь к ней с расспросами, она молча обнимает и смотрит за спину.
— Рассказывала что-нибудь?
— Ничего не рассказывала. Я маленький был, глупый. Говорю — нани, помнишь своего сына? Она морщится, водит рукой по лбу. Не было у меня сына, говорит. Ну как же, упорствую я, твой сын — это мой дед Арутюн. Его на твоих глазах зарубили ятаганами. А тебе голову проломили прикладом.
— Ну почему ты так с ней?
— Мне всего шесть лет было, дочка. Хотя и это, боюсь, не оправдывает меня.
— А она?
— Она ничего не помнила. Так и прожила всю жизнь в страхе. Нигде подолгу не задерживалась. Не привязывалась к людям, не доверяла домам. Всё ждала, что сейчас начнут выбивать дверь. Каждый вечер, укладываясь спать, собирала вещи в котомку. Во сне часто пела и плакала.
— Что пела?
— Колыбельную.
— Пап?
— Я не плачу, дочка. И ты не плачь. Просто помни.
Помню.
Today, April 24, is the day of the Armenian Genocide, which occurred in 1915.
Next is a short fragment from the book of N. Abgaryan “People who are always with me”.
- She lived eighty years, half of which - with a broken head. It was high, green-eyed. Hair is chestnut, thick, with a copper-red shimmer. When combed, gently drove her fingers on the place on the back of the head, where the bone went under the skin.
- Dad, what are you saying? How can you live with a broken head?
- But she lived. Nowhere for a long time did not linger. She had things, one or two - and obchelsya. Collect in a knapsack and travels to the homes of relatives. In one city he will live, then in another. She came to us often. She only slept on the floor, asked to lay closer to the window. To if that - time to escape. I ate very little, take a piece of bread, break it in half, eat half, hide the other half in my pocket. That's all the food. Never looked into the eyes. Climb to her with questions, she silently hugs and looks behind her.
- Has she told anything?
- Did not tell anything. I was small, stupid. I say - Nani, remember your son? She winces, runs her hand over her forehead. I did not have a son, he says. Well, I persist, your son is my grandfather Harutyun. He was hacked before your eyes with scimitars. And your head was broken with a butt.
- Why are you so with her?
- I was only six years old, daughter. Although this, I fear, does not justify me.
- And she?
“She didn't remember anything.” So I lived all my life in fear. Nowhere for a long time did not linger. Not tied to people, did not trust the houses. All waited, that now will start to beat out a door. Every evening, going to bed, I packed up my bag. In a dream, she often sang and cried.
- What did you sing?
- Lullaby.
- Dad?
- I'm not crying, daughter. And you do not cry. Just remember.
I remember.
Next is a short fragment from the book of N. Abgaryan “People who are always with me”.
- She lived eighty years, half of which - with a broken head. It was high, green-eyed. Hair is chestnut, thick, with a copper-red shimmer. When combed, gently drove her fingers on the place on the back of the head, where the bone went under the skin.
- Dad, what are you saying? How can you live with a broken head?
- But she lived. Nowhere for a long time did not linger. She had things, one or two - and obchelsya. Collect in a knapsack and travels to the homes of relatives. In one city he will live, then in another. She came to us often. She only slept on the floor, asked to lay closer to the window. To if that - time to escape. I ate very little, take a piece of bread, break it in half, eat half, hide the other half in my pocket. That's all the food. Never looked into the eyes. Climb to her with questions, she silently hugs and looks behind her.
- Has she told anything?
- Did not tell anything. I was small, stupid. I say - Nani, remember your son? She winces, runs her hand over her forehead. I did not have a son, he says. Well, I persist, your son is my grandfather Harutyun. He was hacked before your eyes with scimitars. And your head was broken with a butt.
- Why are you so with her?
- I was only six years old, daughter. Although this, I fear, does not justify me.
- And she?
“She didn't remember anything.” So I lived all my life in fear. Nowhere for a long time did not linger. Not tied to people, did not trust the houses. All waited, that now will start to beat out a door. Every evening, going to bed, I packed up my bag. In a dream, she often sang and cried.
- What did you sing?
- Lullaby.
- Dad?
- I'm not crying, daughter. And you do not cry. Just remember.
I remember.
У записи 21 лайков,
1 репостов,
505 просмотров.
1 репостов,
505 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Ася Аксельрод
