Ничто не завершается до конца, и ничто не держится единой истории.
Все наши шеи связаны единой веревкой. Влюбленных и повешенных, умирающих от жажды и пьяных от удовольствия, скорбящих и отрешенных. Веревкой бессилия. Перед сменами дня и ночи. Веревкой бесплодия. Перед смертью и рождением.
Лишь всплески памяти, искры прошлого опыта изредка прожигают веревку и мы срываемся в объятия друг другу. В бездонную ткань прожитых жизней. Пока ночь не заберет у нас смысл. Пока смерть не заберет у нас людей, которых еще не забрала ночь.
И мы вновь вернемся к своей пустотности, на одной веревке со всеми. К своей игре в классики, не касаясь соседских.
Все наши шеи связаны единой веревкой. Влюбленных и повешенных, умирающих от жажды и пьяных от удовольствия, скорбящих и отрешенных. Веревкой бессилия. Перед сменами дня и ночи. Веревкой бесплодия. Перед смертью и рождением.
Лишь всплески памяти, искры прошлого опыта изредка прожигают веревку и мы срываемся в объятия друг другу. В бездонную ткань прожитых жизней. Пока ночь не заберет у нас смысл. Пока смерть не заберет у нас людей, которых еще не забрала ночь.
И мы вновь вернемся к своей пустотности, на одной веревке со всеми. К своей игре в классики, не касаясь соседских.
Nothing is completed to the end, and nothing follows a single story.
All our necks are tied with a single rope. Lovers and the hanged, dying of thirst and drunk with pleasure, grieving and detached. A rope of powerlessness. Before day and night shifts. A rope of sterility. Before death and birth.
Only bursts of memory, sparks of past experience occasionally burn through the rope and we fall into each other's arms. Into the bottomless fabric of lived lives. Until the night takes our meaning away Until death takes from us people that night has not yet taken.
And we will again return to our emptiness, on the same rope with everyone. To your game of classics without touching the neighbors.
All our necks are tied with a single rope. Lovers and the hanged, dying of thirst and drunk with pleasure, grieving and detached. A rope of powerlessness. Before day and night shifts. A rope of sterility. Before death and birth.
Only bursts of memory, sparks of past experience occasionally burn through the rope and we fall into each other's arms. Into the bottomless fabric of lived lives. Until the night takes our meaning away Until death takes from us people that night has not yet taken.
And we will again return to our emptiness, on the same rope with everyone. To your game of classics without touching the neighbors.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Вячеслав Николаев
