Ровно 30 лет назад в это время 15-16 ноября 1989 года с Антоном Викторовичем и Алексеем Валерьевичем мы, ученики 8-10 классов отправились на резиновых лодках в поход-сплав по реке Луга от г. Луга до Толмачево. Ночной сплав на резиновых лодках 15 ноября. Это было незабываемо.
Однако сперва преамбула.
Антон Викторович у меня не вёл уроки, а если бы вёл, то, полагаю, был бы я двоечником, ибо за всю жизнь не прочитал столько работ Ленина, сколько его девятикласскники, готовясь к урокам. Мы с ним ходили в походы и беседовали. Эти беседы и его пример, его стихи и театральные постановки, байдарочные походы и поездки по городам направили меня на тот путь и сделали меня тем, кем я сейчас являюсь.
Познакомились мы с Антоном Викторовичем на дискотеке. Не подумайте плохого. В честь Дня Октябрьской революции в школе устраивали дискотеку. Одиннадцатиклассники крутили пластинку с гимном СССР на 78 оборотов. Получалось забавно, но не танцы. Нас, десятиклассников, они до техники не допускали. Пришлось пойти в каморку к Алексею Валерьевичу, пожаловаться на безобразие. Он вёл физкультуру и начальную военную подготовку (НВП) и обычно ходил в кроссовках и черном спортивном костюме со свистком на шее. На уроках НВП он поверх накидывал китель и иногда надевал фуражку. С ним за пару месяцев учебы у нас выстроились весьма хорошие отношения. К слову, когда он спросил у моих одноклассников об их отношении к смертной казни, лишь два человека в классе были против неё – я и он.
В каморке Алексея Валерьевича я не застал, однако там сидел кудрявый учитель в пиджаке с очень серьёзным взглядом. Им оказался Антон Викторович. Он поинтересовался, что мне нужно, я сказал, что дискотека плохая и музыка «не очень. Он сразу горячо стал говорить, что вся современная музыка и песни – это «плачь импотентов» и бездельников, и что нет ныне ничего стоящего. Я возразил, мол, как же БГ и «Поезд в огне»? Восхищение в глазах незнакомца великим автором дало понять, что мы нашли общий язык. Через час разговоров о музыке и о историческом моменте я выслушал в оригинальной подаче три закона диалектики. А мои иллюстрации второго закона на примере «инь-янь» дали основание для дальнейшего дискуссионного общения. Через неделю мы пошли в поход.
В пятничный день после уроков мы собрались у школы и отбыли до Луги, куда прибыли уже вечером. С трудом найдя улицу, ведущую к реке, через какие-то полчаса мы добрались до берега, находившегося в городской черте. "Смеркалось" (с). В полутьме накачали резиновые лодки, погрузились в них по 2-3 человека и отбыли вниз по течению.
Погода была ясная, по небу пролетали метеоры.
Экипировка.... её не было. Спас-жилетов не было. Многие сидели на дне лодки, считай задом в реке с температурой воды +4-+10 градусов. Но лодки были целыми, так что было сухо.
Сперва мы, ученики, пытались запомнить маршрут, но на очередном изгибе реки сбились со счёта поворотов и забросили это дело. Была возможность погрести, поорать песни, поговорить, а через несколько часов – и подремать.
Часа в 3 ночи устроили привал, вытащили лодки на берег, разожгли костёр, стали делать макароны с тушёнкой. Тушенка была разная, в основном с белым твёрдым жиром. Еда оказалась специфической. Полученную еду было невозможно есть – очень уж была горячая. Я решил отставить миску и подождать, пока остынет. Однако мне настоятельно посоветовали есть стразу. Когда еда остыла, то жир в ней, да и она сама затвердели. Устик, заметив мои сомнения, объяснил, что эти макароны надо «есть над обрывом». Мне не очень хотелось уходить от костра, но я последовал за Устиком, который продемонстрировал мне, как это делается: холодная липкая макаронная каша бралась ложкой и… выбрасывалась с обрыва берега в реку.
По пути к костру я обнаружил, что черные резиновые лодки в лунном (или звёздном) свете отливают белизной. Чудесное оптическое явление оказалось инием, выпавшем на бортах. Это означало, что температура сильно понизилась.
Надев на себя все теплые вещи мы уселись в лодки и отправились дальше. Те, кто грёб, имели больше шансов согреться.
Утром в тумане мы обнаружили препятствие, перегородившее реку – это была «лава» - какая-то понтонная переправа или купальня, оторвавшаяся одним краем от берега. Кажется, её пришлось как-то форсировать или отодвигать.
Утренний завтрак сопровождался прыжками с высоченного песчаного берега. Не в воду, конечно, а по наклонной вниз. Устик вытащил мольберт и стал зарисовывать красивые деревья на противоположном берегу. Три могучие дуба, сбросившие листву, были великолепны. Мы с Ромой решили до них дойти. Однако не рассчитали расстояние в полкилометра и болотистость берега. Путь оказался слишком длинным, так что А.В. пришлось нас усиленно звать. Мы его криков не слышали. Но вдруг раздался звук выстрела. Стало понятно, что пора срочно возвращаться. Так мы выяснили, что с нас в походе сопровождал и охранял стартовый пистолет.
Днём пошёл мелкий холодный дождик. Всё медленно промокало и замерзало. Накатывал сон. Грести приходилось в засыпающем состоянии, можно сказать, на автопилоте. От этого нос лодки всё время пытался не только не вписаться в очередной поворот реки, но и упереться в берег.
В один из таких столкновений с берегом я проснулся и обнаружил Алексея Валерьевича, выскакивающего на берег из лодки и поднимающего с берега шапку. На вопрос, что это, он рассказал долгую историю, начинавшуюся словами. «Осталось у бога немного теста и испёк он колобка… так получилась наша земля». Долгий сказ был посвящён эволюции человечества, деду и бабе, да курочке Рябе (Катя, не обижайся, не тебе). Часовой сказ, во время которого я много раз засыпал, теряя нить повествования, закончился. Только после удалось выяснить, что что-то произошло с лодкой и Алексей Валерьевич, предполагая, что сейчас всё утонет и намокнет, бросил свою шапку на берег, чтобы хоть что-то оставалось сухим. К счастью, тревога была ложной, спасения не потребовалось.
Дальше были длинные нудные часы сплава вдоль одинаковых берегов. Рассчёт показывал, что мы не только не доплывём до станции, но не то что до железнодорожного, а и до автомобильного моста не поспеем к отправлению предпоследней электрички. Антон Викторович принял решение десантироваться. Замёрзшие на дождливом ветру руки отогревали в реке. Наспех сдув и собрав лодки мы совершили маршбросок в несколько километров до трассы, где нас к счастью вне остановки подобрал автобус, доставивший нас прямо к поезду.
Первый поход был одним из самых ярких впечатлений, даже по сравнению с самостоятельной поездкой в Ригу. Он показал мою неготовность к походам (как физическую, так и в плане экипировки), а также желание ходить в походы вновь и вновь. Как говаривал Сергей лет через пять после этого «Я посчитал, столько мне осталось жить, и могу сказать, что смогу сходить всего в какие-то тридцать хороших походов. Надо поторопиться и не терять время зря!».
Спасибо Антону Викторовичу за привитие любви к походам. В отличие от походов, в которые ходили наши сверстники, чтобы… вдали от родителей употребить запретные напитки, нашими целями было прохождение маршрута от точки А до точки Б, запланированных заранее (и обходились без допингов). Иногда такое планирование приводило к странным ситуациям. Так однажды, оставив в палаточном лагере десяток участников похода, мы втроём с Антоном Викторовичем на байдарке пошли из Вуоксы против течения по р. Волчьей на встречу с Алексеем Валерьевичем, который должен был нас ждать со своей байдаркой под мостом. Байдарку он взял с собой в дом отдыха, откуда после недельного отдыха должен был с ней пройти несколько километров до моста. Он так и сделал. Но реки под мостом не было. Мы в этом тоже убедились, поэтому замаскировав свою байдарку на берегу в глуши леса добирались несколько километров пешком и автостопом до моста, возле которого часа четыре нас дожидался Алексей Валерьевич. (Мобильных телефонов тогда не было). Встреча состоялась.
Эти походы определили дальнейшую жизнь и привычки не только у меня, но и у моих товарищей по походам.
Спасибо Антону Викторовичу и Алексею Валерьевичу за это.
(фотографий и зарисовок Устика с того похода не сохранилось, поэтому помещу несколько кадров со следующего похода 9 мая 1990 г.)
Однако сперва преамбула.
Антон Викторович у меня не вёл уроки, а если бы вёл, то, полагаю, был бы я двоечником, ибо за всю жизнь не прочитал столько работ Ленина, сколько его девятикласскники, готовясь к урокам. Мы с ним ходили в походы и беседовали. Эти беседы и его пример, его стихи и театральные постановки, байдарочные походы и поездки по городам направили меня на тот путь и сделали меня тем, кем я сейчас являюсь.
Познакомились мы с Антоном Викторовичем на дискотеке. Не подумайте плохого. В честь Дня Октябрьской революции в школе устраивали дискотеку. Одиннадцатиклассники крутили пластинку с гимном СССР на 78 оборотов. Получалось забавно, но не танцы. Нас, десятиклассников, они до техники не допускали. Пришлось пойти в каморку к Алексею Валерьевичу, пожаловаться на безобразие. Он вёл физкультуру и начальную военную подготовку (НВП) и обычно ходил в кроссовках и черном спортивном костюме со свистком на шее. На уроках НВП он поверх накидывал китель и иногда надевал фуражку. С ним за пару месяцев учебы у нас выстроились весьма хорошие отношения. К слову, когда он спросил у моих одноклассников об их отношении к смертной казни, лишь два человека в классе были против неё – я и он.
В каморке Алексея Валерьевича я не застал, однако там сидел кудрявый учитель в пиджаке с очень серьёзным взглядом. Им оказался Антон Викторович. Он поинтересовался, что мне нужно, я сказал, что дискотека плохая и музыка «не очень. Он сразу горячо стал говорить, что вся современная музыка и песни – это «плачь импотентов» и бездельников, и что нет ныне ничего стоящего. Я возразил, мол, как же БГ и «Поезд в огне»? Восхищение в глазах незнакомца великим автором дало понять, что мы нашли общий язык. Через час разговоров о музыке и о историческом моменте я выслушал в оригинальной подаче три закона диалектики. А мои иллюстрации второго закона на примере «инь-янь» дали основание для дальнейшего дискуссионного общения. Через неделю мы пошли в поход.
В пятничный день после уроков мы собрались у школы и отбыли до Луги, куда прибыли уже вечером. С трудом найдя улицу, ведущую к реке, через какие-то полчаса мы добрались до берега, находившегося в городской черте. "Смеркалось" (с). В полутьме накачали резиновые лодки, погрузились в них по 2-3 человека и отбыли вниз по течению.
Погода была ясная, по небу пролетали метеоры.
Экипировка.... её не было. Спас-жилетов не было. Многие сидели на дне лодки, считай задом в реке с температурой воды +4-+10 градусов. Но лодки были целыми, так что было сухо.
Сперва мы, ученики, пытались запомнить маршрут, но на очередном изгибе реки сбились со счёта поворотов и забросили это дело. Была возможность погрести, поорать песни, поговорить, а через несколько часов – и подремать.
Часа в 3 ночи устроили привал, вытащили лодки на берег, разожгли костёр, стали делать макароны с тушёнкой. Тушенка была разная, в основном с белым твёрдым жиром. Еда оказалась специфической. Полученную еду было невозможно есть – очень уж была горячая. Я решил отставить миску и подождать, пока остынет. Однако мне настоятельно посоветовали есть стразу. Когда еда остыла, то жир в ней, да и она сама затвердели. Устик, заметив мои сомнения, объяснил, что эти макароны надо «есть над обрывом». Мне не очень хотелось уходить от костра, но я последовал за Устиком, который продемонстрировал мне, как это делается: холодная липкая макаронная каша бралась ложкой и… выбрасывалась с обрыва берега в реку.
По пути к костру я обнаружил, что черные резиновые лодки в лунном (или звёздном) свете отливают белизной. Чудесное оптическое явление оказалось инием, выпавшем на бортах. Это означало, что температура сильно понизилась.
Надев на себя все теплые вещи мы уселись в лодки и отправились дальше. Те, кто грёб, имели больше шансов согреться.
Утром в тумане мы обнаружили препятствие, перегородившее реку – это была «лава» - какая-то понтонная переправа или купальня, оторвавшаяся одним краем от берега. Кажется, её пришлось как-то форсировать или отодвигать.
Утренний завтрак сопровождался прыжками с высоченного песчаного берега. Не в воду, конечно, а по наклонной вниз. Устик вытащил мольберт и стал зарисовывать красивые деревья на противоположном берегу. Три могучие дуба, сбросившие листву, были великолепны. Мы с Ромой решили до них дойти. Однако не рассчитали расстояние в полкилометра и болотистость берега. Путь оказался слишком длинным, так что А.В. пришлось нас усиленно звать. Мы его криков не слышали. Но вдруг раздался звук выстрела. Стало понятно, что пора срочно возвращаться. Так мы выяснили, что с нас в походе сопровождал и охранял стартовый пистолет.
Днём пошёл мелкий холодный дождик. Всё медленно промокало и замерзало. Накатывал сон. Грести приходилось в засыпающем состоянии, можно сказать, на автопилоте. От этого нос лодки всё время пытался не только не вписаться в очередной поворот реки, но и упереться в берег.
В один из таких столкновений с берегом я проснулся и обнаружил Алексея Валерьевича, выскакивающего на берег из лодки и поднимающего с берега шапку. На вопрос, что это, он рассказал долгую историю, начинавшуюся словами. «Осталось у бога немного теста и испёк он колобка… так получилась наша земля». Долгий сказ был посвящён эволюции человечества, деду и бабе, да курочке Рябе (Катя, не обижайся, не тебе). Часовой сказ, во время которого я много раз засыпал, теряя нить повествования, закончился. Только после удалось выяснить, что что-то произошло с лодкой и Алексей Валерьевич, предполагая, что сейчас всё утонет и намокнет, бросил свою шапку на берег, чтобы хоть что-то оставалось сухим. К счастью, тревога была ложной, спасения не потребовалось.
Дальше были длинные нудные часы сплава вдоль одинаковых берегов. Рассчёт показывал, что мы не только не доплывём до станции, но не то что до железнодорожного, а и до автомобильного моста не поспеем к отправлению предпоследней электрички. Антон Викторович принял решение десантироваться. Замёрзшие на дождливом ветру руки отогревали в реке. Наспех сдув и собрав лодки мы совершили маршбросок в несколько километров до трассы, где нас к счастью вне остановки подобрал автобус, доставивший нас прямо к поезду.
Первый поход был одним из самых ярких впечатлений, даже по сравнению с самостоятельной поездкой в Ригу. Он показал мою неготовность к походам (как физическую, так и в плане экипировки), а также желание ходить в походы вновь и вновь. Как говаривал Сергей лет через пять после этого «Я посчитал, столько мне осталось жить, и могу сказать, что смогу сходить всего в какие-то тридцать хороших походов. Надо поторопиться и не терять время зря!».
Спасибо Антону Викторовичу за привитие любви к походам. В отличие от походов, в которые ходили наши сверстники, чтобы… вдали от родителей употребить запретные напитки, нашими целями было прохождение маршрута от точки А до точки Б, запланированных заранее (и обходились без допингов). Иногда такое планирование приводило к странным ситуациям. Так однажды, оставив в палаточном лагере десяток участников похода, мы втроём с Антоном Викторовичем на байдарке пошли из Вуоксы против течения по р. Волчьей на встречу с Алексеем Валерьевичем, который должен был нас ждать со своей байдаркой под мостом. Байдарку он взял с собой в дом отдыха, откуда после недельного отдыха должен был с ней пройти несколько километров до моста. Он так и сделал. Но реки под мостом не было. Мы в этом тоже убедились, поэтому замаскировав свою байдарку на берегу в глуши леса добирались несколько километров пешком и автостопом до моста, возле которого часа четыре нас дожидался Алексей Валерьевич. (Мобильных телефонов тогда не было). Встреча состоялась.
Эти походы определили дальнейшую жизнь и привычки не только у меня, но и у моих товарищей по походам.
Спасибо Антону Викторовичу и Алексею Валерьевичу за это.
(фотографий и зарисовок Устика с того похода не сохранилось, поэтому помещу несколько кадров со следующего похода 9 мая 1990 г.)
Exactly 30 years ago at this time on November 15-16, 1989, with Anton Viktorovich and Aleksey Valerievich, we, pupils of grades 8-10, went on rubber boats on a rafting trip along the Luga River from Luga to Tolmachevo. Night rafting on rubber boats on November 15. It was unforgettable.
First, however, a preamble.
Anton Viktorovich did not teach me lessons, and if I did, then, I suppose, I would be a poor student, because in my whole life I have not read as many of Lenin's works as his nine-graders, preparing for lessons. We went hiking with him and talked. These conversations and his example, his poems and theatrical performances, kayaking trips and trips to cities put me on that path and made me who I am now.
We met Anton Viktorovich at the disco. Do not think bad. In honor of the October Revolution Day, a disco was held at the school. Eleventh graders were spinning a record with the USSR anthem at 78 turns. It was funny, but not dancing. They did not allow us, tenth graders, to the technical equipment. I had to go to Alexei Valerievich's closet and complain about the disgrace. He did physical education and primary military training (NWP) and usually wore sneakers and a black tracksuit with a whistle around his neck. At the NVP lessons, he threw a tunic over it and sometimes put on a cap. With him for a couple of months of study, we have built a very good relationship. By the way, when he asked my classmates about their attitude to the death penalty, only two people in the class were against it - me and him.
I did not find Alexei Valerievich in the closet, but there was a curly-haired teacher in a jacket with a very serious look. It turned out to be Anton Viktorovich. He asked what I needed, I said that the disco was bad and the music was “not very good. He immediately began to ardently say that all modern music and songs are the "cry of impotent people" and idlers, and that there is nothing worthwhile now. I objected, they say, what about BG and "Train on Fire"? The admiration in the eyes of the stranger for the great author made it clear that we hit it off. After an hour of talking about music and about the historical moment, I heard three laws of dialectics in the original presentation. And my illustrations of the second law on the example of "yin-yang" provided the basis for further discussion. A week later, we went hiking.
On Friday afternoon, after school, we gathered at the school and departed for Luga, where we arrived in the evening. Having hardly found the street leading to the river, after some half an hour we reached the bank, which was within the city limits. "It was getting dark" (c). In the semi-darkness, we pumped up rubber boats, plunged 2-3 people into them and departed downstream.
The weather was clear, meteors flew across the sky.
The equipment ... it wasn't there. There were no life jackets. Many were sitting at the bottom of the boat, count backwards in the river with a water temperature of + 4- + 10 degrees. But the boats were intact, so it was dry.
At first, we, the students, tried to memorize the route, but at the next bend in the river we lost count of the turns and abandoned this business. There was an opportunity to paddle, sing songs, talk, and after a few hours - and take a nap.
At 3 o'clock in the morning they made a halt, pulled the boats ashore, lit a fire, began to make pasta and stew. The stew was different, mainly with white solid fat. The food turned out to be specific. The food received was impossible to eat - it was very hot. I decided to put the bowl aside and wait for it to cool down. However, I was strongly advised to eat rhinestones. When the food has cooled down, the fat in it, and it itself hardened. Ustic, noticing my doubts, explained that these pasta should be "eaten over the cliff." I didn't really want to leave the fire, but I followed Ustic, who showed me how to do it: cold sticky pasta porridge was taken with a spoon and ... thrown from the cliff into the river.
On my way to the fire, I found that black rubber boats were whitened in the moonlight (or starlight). A miraculous optical phenomenon turned out to be an initiative that fell on the sides. This meant that the temperature dropped dramatically.
Having put on all the warm clothes, we got into the boats and went on. Those who rowed were more likely to keep warm.
In the morning, in the fog, we found an obstacle that blocked the river - it was "lava" - some kind of pontoon ferry or swimming pool, torn off one edge from the coast. It seems that she had to somehow be forced or pushed back.
Morning breakfast was accompanied by jumping from the high sandy shore. Not into the water, of course, but down sloping. Ustic pulled out an easel and began sketching beautiful trees on the opposite bank. The three mighty oak trees that shed their foliage were magnificent. Roma and I decided to reach them. However, they did not calculate the distance of half a kilometer and the swampiness of the coast. The path was too long, so A.V. they had to call us hard. We did not hear his screams. But suddenly there was the sound of a shot. It became clear that it was time to return urgently. So we found out what accompanied and guarded the starting pistol from us on the campaign.
In the afternoon, a small cold rain fell. Everything slowly got wet and freezing. A dream rolled over. I had to row in a falling asleep state, we can
First, however, a preamble.
Anton Viktorovich did not teach me lessons, and if I did, then, I suppose, I would be a poor student, because in my whole life I have not read as many of Lenin's works as his nine-graders, preparing for lessons. We went hiking with him and talked. These conversations and his example, his poems and theatrical performances, kayaking trips and trips to cities put me on that path and made me who I am now.
We met Anton Viktorovich at the disco. Do not think bad. In honor of the October Revolution Day, a disco was held at the school. Eleventh graders were spinning a record with the USSR anthem at 78 turns. It was funny, but not dancing. They did not allow us, tenth graders, to the technical equipment. I had to go to Alexei Valerievich's closet and complain about the disgrace. He did physical education and primary military training (NWP) and usually wore sneakers and a black tracksuit with a whistle around his neck. At the NVP lessons, he threw a tunic over it and sometimes put on a cap. With him for a couple of months of study, we have built a very good relationship. By the way, when he asked my classmates about their attitude to the death penalty, only two people in the class were against it - me and him.
I did not find Alexei Valerievich in the closet, but there was a curly-haired teacher in a jacket with a very serious look. It turned out to be Anton Viktorovich. He asked what I needed, I said that the disco was bad and the music was “not very good. He immediately began to ardently say that all modern music and songs are the "cry of impotent people" and idlers, and that there is nothing worthwhile now. I objected, they say, what about BG and "Train on Fire"? The admiration in the eyes of the stranger for the great author made it clear that we hit it off. After an hour of talking about music and about the historical moment, I heard three laws of dialectics in the original presentation. And my illustrations of the second law on the example of "yin-yang" provided the basis for further discussion. A week later, we went hiking.
On Friday afternoon, after school, we gathered at the school and departed for Luga, where we arrived in the evening. Having hardly found the street leading to the river, after some half an hour we reached the bank, which was within the city limits. "It was getting dark" (c). In the semi-darkness, we pumped up rubber boats, plunged 2-3 people into them and departed downstream.
The weather was clear, meteors flew across the sky.
The equipment ... it wasn't there. There were no life jackets. Many were sitting at the bottom of the boat, count backwards in the river with a water temperature of + 4- + 10 degrees. But the boats were intact, so it was dry.
At first, we, the students, tried to memorize the route, but at the next bend in the river we lost count of the turns and abandoned this business. There was an opportunity to paddle, sing songs, talk, and after a few hours - and take a nap.
At 3 o'clock in the morning they made a halt, pulled the boats ashore, lit a fire, began to make pasta and stew. The stew was different, mainly with white solid fat. The food turned out to be specific. The food received was impossible to eat - it was very hot. I decided to put the bowl aside and wait for it to cool down. However, I was strongly advised to eat rhinestones. When the food has cooled down, the fat in it, and it itself hardened. Ustic, noticing my doubts, explained that these pasta should be "eaten over the cliff." I didn't really want to leave the fire, but I followed Ustic, who showed me how to do it: cold sticky pasta porridge was taken with a spoon and ... thrown from the cliff into the river.
On my way to the fire, I found that black rubber boats were whitened in the moonlight (or starlight). A miraculous optical phenomenon turned out to be an initiative that fell on the sides. This meant that the temperature dropped dramatically.
Having put on all the warm clothes, we got into the boats and went on. Those who rowed were more likely to keep warm.
In the morning, in the fog, we found an obstacle that blocked the river - it was "lava" - some kind of pontoon ferry or swimming pool, torn off one edge from the coast. It seems that she had to somehow be forced or pushed back.
Morning breakfast was accompanied by jumping from the high sandy shore. Not into the water, of course, but down sloping. Ustic pulled out an easel and began sketching beautiful trees on the opposite bank. The three mighty oak trees that shed their foliage were magnificent. Roma and I decided to reach them. However, they did not calculate the distance of half a kilometer and the swampiness of the coast. The path was too long, so A.V. they had to call us hard. We did not hear his screams. But suddenly there was the sound of a shot. It became clear that it was time to return urgently. So we found out what accompanied and guarded the starting pistol from us on the campaign.
In the afternoon, a small cold rain fell. Everything slowly got wet and freezing. A dream rolled over. I had to row in a falling asleep state, we can
У записи 77 лайков,
0 репостов,
998 просмотров.
0 репостов,
998 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Алексей Гайдуков
