Он приходит домой и снимает куртку, и снимает свитер, и снимает майку, и снимает кожу, и снимает мясо, и садится кушать — он читает книгу… он включает песню, он включает небо, ночью на балконе, а на небе звезды, и он очень голый, абсолютно голый — и ему не страшно.. и она приходит, а его не видно, и его потрогать ей ужасно сложно, его руки — воздух, его тело — воздух, он сидит отдельно, он похож на небо.. разговор натянут, разговор их сложен, но она вдруг видит — на полу есть кожа.. на полу есть мясо, на полу есть майка, на полу есть свитер, на полу есть куртка.. и она снимает свою куртку тоже, и снимает свитер, и снимает майку, а потом снимает осторожно кожу, и снимает мясо, чтобы голой тоже. «я такой, как видишь… ведь теперь ты видишь, ведь теперь ты знаешь, что я был под кожей».
и она все знает: «да, я вижу, слушай, ты большое небо, ты глаза большие, ты устал, я знаю, целый день ты в коже, на работе в коже, под землёй, в метро, в ней ужасно тесно, в ней ужасно душно.. чтобы кто-то понял, надо много слов.. но теперь ты дома, но не в этих стенах, в смысле чувство дома, там, где дом — покой.»
«я стою раздетый, мы с тобою голы, таким голым был я только лишь с тобой.. и теперь попробуй, и теперь потрогай, и скажи на ощупь я на что похож?»
«ты похож на чувство, на большое чувство, будто небо вскрыли — ты душа его.. будто ты огромный, ты такой огромный, ты имеешь смысл, ты такой весомый, но в руках ты лёгкий, как полет у птицы, ощутимый еле, сердцем невесомый.. и тебя лишь чувством я могу измерить».
Он её потрогал, он ей след оставил, тихим днем весенним спали молча два в одеяле неба, два весенних неба, и их кожа молча на полу спала.
«я тебя запомню вот такой навечно, бесконечно голой, я так рад, что ты мне в ответ разделась, расстегнула кожу, все, что есть сняла, мы теперь такие, что все в мире можем, то, что мне так нужно, ты мне отдала.. не вставай, я скоро, я повешу кожу в тёмный шкаф до завтра, что б её не смять.. завтра снова нужно, этот дом покинуть, на работу нужно, на автобус, ждать, торопиться, знаешь, я устал от кожи, если б можно было вдруг её содрать посреди прохожих посреди студентов, продавцов, красоток, пленников метро..
каждый носит кожу, но не каждый может снять её и быть лишь, кем нам быть дано.. иногда я думал, что никто не знает, что под кожей что-то, что под кожей «ты».. людям очень страшно, я устал от грязи, от ужасно плоской кожной красоты.. люди судят кожу, люди любят кожу — это есть любовь их, кожаных, пустых.. кожа их красива, их дома нарядны — кожаные люди с чувством пустоты.. человек быть должен с чувством человека, человек не кожа — человек то в ней.. но скажи, как можно, когда кожа коже говорит, что любит, что это за игры кожаных людей? ведь любовью можно заниматься только, если ты разделся, точно мы с тобой.»
И они лежали, голые, друг в друга проникая молча, точно неба два вдруг в одно сливаясь и рождались в ночь ту бестелесной мысли в них двоих слова.. ведь любовью в коже заниматься пошло, потому что это будто бы игра.. люди прикрывают кожаную ложью то, в чем скрыта суть их, трогая тела.
Александра Григорьева
и она все знает: «да, я вижу, слушай, ты большое небо, ты глаза большие, ты устал, я знаю, целый день ты в коже, на работе в коже, под землёй, в метро, в ней ужасно тесно, в ней ужасно душно.. чтобы кто-то понял, надо много слов.. но теперь ты дома, но не в этих стенах, в смысле чувство дома, там, где дом — покой.»
«я стою раздетый, мы с тобою голы, таким голым был я только лишь с тобой.. и теперь попробуй, и теперь потрогай, и скажи на ощупь я на что похож?»
«ты похож на чувство, на большое чувство, будто небо вскрыли — ты душа его.. будто ты огромный, ты такой огромный, ты имеешь смысл, ты такой весомый, но в руках ты лёгкий, как полет у птицы, ощутимый еле, сердцем невесомый.. и тебя лишь чувством я могу измерить».
Он её потрогал, он ей след оставил, тихим днем весенним спали молча два в одеяле неба, два весенних неба, и их кожа молча на полу спала.
«я тебя запомню вот такой навечно, бесконечно голой, я так рад, что ты мне в ответ разделась, расстегнула кожу, все, что есть сняла, мы теперь такие, что все в мире можем, то, что мне так нужно, ты мне отдала.. не вставай, я скоро, я повешу кожу в тёмный шкаф до завтра, что б её не смять.. завтра снова нужно, этот дом покинуть, на работу нужно, на автобус, ждать, торопиться, знаешь, я устал от кожи, если б можно было вдруг её содрать посреди прохожих посреди студентов, продавцов, красоток, пленников метро..
каждый носит кожу, но не каждый может снять её и быть лишь, кем нам быть дано.. иногда я думал, что никто не знает, что под кожей что-то, что под кожей «ты».. людям очень страшно, я устал от грязи, от ужасно плоской кожной красоты.. люди судят кожу, люди любят кожу — это есть любовь их, кожаных, пустых.. кожа их красива, их дома нарядны — кожаные люди с чувством пустоты.. человек быть должен с чувством человека, человек не кожа — человек то в ней.. но скажи, как можно, когда кожа коже говорит, что любит, что это за игры кожаных людей? ведь любовью можно заниматься только, если ты разделся, точно мы с тобой.»
И они лежали, голые, друг в друга проникая молча, точно неба два вдруг в одно сливаясь и рождались в ночь ту бестелесной мысли в них двоих слова.. ведь любовью в коже заниматься пошло, потому что это будто бы игра.. люди прикрывают кожаную ложью то, в чем скрыта суть их, трогая тела.
Александра Григорьева
He comes home and takes off his jacket, and takes off his sweater, and takes off his shirt, and takes off his skin, and takes off his meat, and sits down to eat - he reads a book ... he turns on a song, he turns on the sky, on the balcony at night, and the stars on the sky, and he very naked, absolutely naked - and he’s not afraid .. and she comes, but he is not visible, and it’s terribly difficult for her to touch, his hands are air, his body is air, he sits separately, he looks like the sky .. the conversation is strained their conversation is complicated, but she suddenly sees - there is skin on the floor .. there is meat on the floor, there is a shirt on the floor, there is a sweater on the floor, there is a jacket on the floor .. and she takes off her jacket too, and takes off her sweater, and takes off a T-shirt, and then carefully removes the skin, and removes the meat to bare too. "I am the way you see ... because now you see, because now you know that I was under my skin."
and she knows everything: “yes, I see, listen, you’re a big sky, you’re big eyes, you’re tired, I know that you’re in the skin all day, at work in the skin, underground, in the subway, it’s terribly crowded, in it’s terribly stuffy .. for someone to understand, you need a lot of words .. but now you are at home, but not within these walls, in the sense of feeling at home, where the house is peace. ”
"I am standing naked, we are naked with you, I was so naked only with you .. and now try, and now touch, and tell me by touch what I look like?"
“You look like a feeling, a great feeling, like the sky was opened - you are his soul .. as if you are huge, you are so huge, you make sense, you are so weighty, but you are light in your hands, like a bird’s flight, palpable weightless .. and you only a feeling I can measure. "
He touched her, he left her a trace, on a quiet spring day two of them slept silently in a blanket of heaven, two spring skies, and their skin fell silently on the floor.
“I will remember you so forever, endlessly naked, I’m so glad that you undressed me, unfastened my skin, everything that is removed, we are now such that everything in the world can, what I need so much, you are me I gave it .. don’t get up, I’ll soon, I’ll hang my skin in a dark closet until tomorrow, so that I won’t wrinkle it .. tomorrow you need to leave this house, you need to leave for work, take the bus, wait, hurry, you know, I'm tired of the skin if it could suddenly be ripped off among passers-by among students, sellers, beauties, prisoners of the metro ..
everyone wears skin, but not everyone can take it off and be just who we should be given .. sometimes I thought that no one knows that under the skin is something, that under the skin is “you” .. people are very scared, I'm tired from dirt, from terribly flat skin beauty .. people judge the skin, people love the skin - this is their love, leather, empty .. their skin is beautiful, their homes are smart - leather people with a sense of emptiness .. a person should be with a sense of man, man is not skin - man is in it .. but tell me, how can it be, when skin skin says it loves what kind of games are leather people? because you can only make love if you undressed, as if you and I were. ”
And they lay naked, penetrating each other in silence, as if two skies suddenly merging into one and were born on the night that incorporeal thought in them two words ... after all, love had gone into the skin, because it was like a game .. people cover the leather lies what their essence is hidden, touching bodies.
Alexandra Grigoriev
and she knows everything: “yes, I see, listen, you’re a big sky, you’re big eyes, you’re tired, I know that you’re in the skin all day, at work in the skin, underground, in the subway, it’s terribly crowded, in it’s terribly stuffy .. for someone to understand, you need a lot of words .. but now you are at home, but not within these walls, in the sense of feeling at home, where the house is peace. ”
"I am standing naked, we are naked with you, I was so naked only with you .. and now try, and now touch, and tell me by touch what I look like?"
“You look like a feeling, a great feeling, like the sky was opened - you are his soul .. as if you are huge, you are so huge, you make sense, you are so weighty, but you are light in your hands, like a bird’s flight, palpable weightless .. and you only a feeling I can measure. "
He touched her, he left her a trace, on a quiet spring day two of them slept silently in a blanket of heaven, two spring skies, and their skin fell silently on the floor.
“I will remember you so forever, endlessly naked, I’m so glad that you undressed me, unfastened my skin, everything that is removed, we are now such that everything in the world can, what I need so much, you are me I gave it .. don’t get up, I’ll soon, I’ll hang my skin in a dark closet until tomorrow, so that I won’t wrinkle it .. tomorrow you need to leave this house, you need to leave for work, take the bus, wait, hurry, you know, I'm tired of the skin if it could suddenly be ripped off among passers-by among students, sellers, beauties, prisoners of the metro ..
everyone wears skin, but not everyone can take it off and be just who we should be given .. sometimes I thought that no one knows that under the skin is something, that under the skin is “you” .. people are very scared, I'm tired from dirt, from terribly flat skin beauty .. people judge the skin, people love the skin - this is their love, leather, empty .. their skin is beautiful, their homes are smart - leather people with a sense of emptiness .. a person should be with a sense of man, man is not skin - man is in it .. but tell me, how can it be, when skin skin says it loves what kind of games are leather people? because you can only make love if you undressed, as if you and I were. ”
And they lay naked, penetrating each other in silence, as if two skies suddenly merging into one and were born on the night that incorporeal thought in them two words ... after all, love had gone into the skin, because it was like a game .. people cover the leather lies what their essence is hidden, touching bodies.
Alexandra Grigoriev
У записи 4 лайков,
0 репостов,
173 просмотров.
0 репостов,
173 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Кристина Кучумова
