...Нельзя не остановиться и на формулировке Шаламова о том, что «проблематика «Колымских рассказов» снята жизнью». Ее трудно рассматривать иначе, как прямой и открытый вызов писателя тем, кто спекулирует на лагерной теме и теме сталинских репрессий, превращая их в инструмент большой глобальной политики. Для того, чтобы пойти на такой вызов в условиях холодной войны, требовалось огромное мужество, которое диктовалось свойственным Шаламову обостренным чувством нравственной ответственности перед историей, пониманием того, что в самые острые ее моменты нужно принимать, как он повторял, «однозначное решение». Очевидно, что за формулировкой «проблематика снята» – не отказ, не отречение писателя от сделанного и не умаление его смысла, а трезвая констатация того, что актуальность лагерной темы объективно в значительной мере снижена. Шаламов понимает, что на обыденном уровне сознания эта тема теперь воспринимается гораздо менее остро, что в стране и мире после ХХ съезда произошли необратимые изменения и в возврат к страшному прошлому невозможен.[99] Преодоление же сталинского наследия в политике, в привычках людей к «жесткой руке», сохранение памяти о преступлениях и осмысление самой проблемы сталинизма в ее исторической реальности, на его взгляд, — вопросы совершенно иного порядка, и они не могут быть решены раз и навсегда, составляя часть длительного и сложного процесса развития самосознания общества. (с) из статьи В. Есипова "Шаламов и Солженицын: один на один в историческом пространстве"
... It is impossible not to dwell on the formulation of Shalamov that "the problematic of the" Kolyma Tales "is filmed by life." It is difficult to consider it otherwise than as a direct and open challenge to the writer for those who speculate on the camp theme and the theme of Stalinist repression, turning them into a tool of big global politics. In order to make such a call in the conditions of the Cold War, it took tremendous courage, which was dictated by Sharamov’s acute heightened sense of moral responsibility towards history, understanding that, at its most acute moments, it was necessary to take, as he repeated, an “unequivocal decision”. Obviously, the wording “problematic is removed” is not a refusal, not a renunciation by the writer of what has been done, and not a diminution of its meaning, but a sober assertion that the relevance of the camp theme is objectively largely reduced. Shalamov understands that at the ordinary level of consciousness this topic is now perceived much less acutely, that irreversible changes have taken place in the country and the world after the 20th Congress and it is impossible to return to the terrible past. [99] Overcoming the Stalinist legacy in politics, in people's habits to the “hard hand”, preserving the memory of crimes and understanding the very problem of Stalinism in its historical reality, in his opinion, are questions of a completely different order, and they cannot be solved once and for all, making up part of a long and complex process of developing self-awareness of society. (c) from V. Esipov’s article “Shalamov and Solzhenitsyn: one on one in the historical space”
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Дарья Фарафонова
