Громко
Они встречаются в мороке бара, заприметив друг друга в толпе.
Взгляды, густые как сироп, алкогольная магия столкновения двух незнакомцев, гром музыки: они проводят несколько часов, танцуя, сцепившись глазами, трогая друг друга и целуясь. Музыка пульсирует в стаканах с Боярским, в ушах танцующих и в каждом закоулке тесного местечка.
Быстро быстро закручивается у неё внутри вот эта шарманка, из которой громко громко ей рассказывают, как назавтра она поведет его гулять и покажет памятник человеку-невидимке, как они будут есть дымящееся красное, похожее на розы мясо в индийском ресторане, как они будут пить вино из зелёного горлышка перед Мариинкой и полезут на заброшенный каскад трансформаторов на Политехнической, и он пойдет гулять с её псом, первый раз подъедет к её дому на машине и напишет: «Быстро вниз», а потом.… Еще сто миллионов дней, и всё по кругу.
Потом он как-то внезапно он отстраняется и начинает просачиваться к выходу. Она вначале думает, что он покурить, а потом пугается, и она достаточно пьяна, чтобы броситься в открытый космос двери без куртки. Выскакивает, лохматит себе волосы в сырой мороси утра, сжимая кулак на голове, видит его уже уходящего по узенькому тротуару и бросается следом.
- Подожди! – почти кричит, трогая его за плечо, которое еще минуту назад было таким горячим и большим возле её лица, а теперь затянуто в кожу, и его уносят. Он останавливается и смотрит на неё спокойно и устало.
- Эй! – уже ему в лицо с улыбкой. Она ведь даже имени не знает, - Ты куда? Скажи…
Не успевает договорить, потому что он ладонью закрывает ей рот. Ладонь холодная и пахнет травой. Она смотрит на него во все глаза. Он еще красивей, чем был внутри, руку не убирает, а вытаскивает из кармана телефон и начинает что-то там набирать (Убер вызывает? Хочет к себе затащить? Или одну отправит – и тут еще непонятно, что хуже). Потом подносит телефон к её руке, так, чтобы она взяла, и кивает туда, мол, читай.
«Я ничего тебе не скажу, - читает она, - я немой. Но ты ведь не заметила, да? Никто не замечает».
Потом он вынимает телефон из её пальцев, отлепляя их по одному, потому что они вцепились в корпус, и уходит прочь. А она так и остается стоять, и злой утренний дождь обкалывает её сотнями острых капель в щёки, в руки, в глаза и в рот.
Они встречаются в мороке бара, заприметив друг друга в толпе.
Взгляды, густые как сироп, алкогольная магия столкновения двух незнакомцев, гром музыки: они проводят несколько часов, танцуя, сцепившись глазами, трогая друг друга и целуясь. Музыка пульсирует в стаканах с Боярским, в ушах танцующих и в каждом закоулке тесного местечка.
Быстро быстро закручивается у неё внутри вот эта шарманка, из которой громко громко ей рассказывают, как назавтра она поведет его гулять и покажет памятник человеку-невидимке, как они будут есть дымящееся красное, похожее на розы мясо в индийском ресторане, как они будут пить вино из зелёного горлышка перед Мариинкой и полезут на заброшенный каскад трансформаторов на Политехнической, и он пойдет гулять с её псом, первый раз подъедет к её дому на машине и напишет: «Быстро вниз», а потом.… Еще сто миллионов дней, и всё по кругу.
Потом он как-то внезапно он отстраняется и начинает просачиваться к выходу. Она вначале думает, что он покурить, а потом пугается, и она достаточно пьяна, чтобы броситься в открытый космос двери без куртки. Выскакивает, лохматит себе волосы в сырой мороси утра, сжимая кулак на голове, видит его уже уходящего по узенькому тротуару и бросается следом.
- Подожди! – почти кричит, трогая его за плечо, которое еще минуту назад было таким горячим и большим возле её лица, а теперь затянуто в кожу, и его уносят. Он останавливается и смотрит на неё спокойно и устало.
- Эй! – уже ему в лицо с улыбкой. Она ведь даже имени не знает, - Ты куда? Скажи…
Не успевает договорить, потому что он ладонью закрывает ей рот. Ладонь холодная и пахнет травой. Она смотрит на него во все глаза. Он еще красивей, чем был внутри, руку не убирает, а вытаскивает из кармана телефон и начинает что-то там набирать (Убер вызывает? Хочет к себе затащить? Или одну отправит – и тут еще непонятно, что хуже). Потом подносит телефон к её руке, так, чтобы она взяла, и кивает туда, мол, читай.
«Я ничего тебе не скажу, - читает она, - я немой. Но ты ведь не заметила, да? Никто не замечает».
Потом он вынимает телефон из её пальцев, отлепляя их по одному, потому что они вцепились в корпус, и уходит прочь. А она так и остается стоять, и злой утренний дождь обкалывает её сотнями острых капель в щёки, в руки, в глаза и в рот.
Loud
They meet in the darkness of the bar, having noticed each other in the crowd.
Looks as thick as syrup, alcoholic magic of a clash of two strangers, thunder of music: they spend several hours dancing, clutching their eyes, touching each other and kissing. Music throbbing in glasses with Boyarsky, dancing in the ears and in every nook and cranny of a cramped place.
This barrel organ quickly swirls inside her, from which they loudly tell her how the next day she will take him for a walk and show a monument to an invisible man, how they will eat steaming red, rose-like meat in an Indian restaurant, how they will drink wine from the green neck in front of the Mariinsky and climb onto an abandoned cascade of transformers at the Polytechnic, and he will go for a walk with her dog, drive up to her house for the first time by car and write: “Quickly down”, and then ... Another hundred million days, and all by circle.
Then he somehow suddenly he pulls away and begins to seep out. At first she thinks he is a smoke, and then she is scared, and she is drunk enough to rush into the outer space of a door without a jacket. He jumps out, shagging his hair in the wet drizzle of the morning, clenching his fist on his head, sees him already leaving the narrow sidewalk and rushes after him.
- Wait! - almost screams, touching his shoulder, which a minute ago was so hot and big near her face, and now is pulled into the skin, and he is carried away. He stops and looks at her calmly and tiredly.
- Hey! - already in his face with a smile. She doesn’t even know the name. - Where are you going? Say ...
He doesn’t have time to finish, because he covers his mouth with his palm. The palm is cold and smells of grass. She looks at him in all eyes. He’s even prettier than he was inside, he doesn’t take his hand, but pulls the phone out of his pocket and starts dialing something there (Uber calls? Does he want to drag it to himself? Or he will send one and it’s not clear what’s worse). Then he brings the phone to her hand, so that she picks it up, and nods there, they say, read.
“I will not tell you anything,” she reads, “I am dumb. But you didn’t notice, right? No one notices. "
Then he takes the phone out of her fingers, detaching them one at a time, because they clung to the case, and walks away. But she remains standing, and the evil morning rain splashes it with hundreds of sharp drops on her cheeks, hands, eyes and mouth.
They meet in the darkness of the bar, having noticed each other in the crowd.
Looks as thick as syrup, alcoholic magic of a clash of two strangers, thunder of music: they spend several hours dancing, clutching their eyes, touching each other and kissing. Music throbbing in glasses with Boyarsky, dancing in the ears and in every nook and cranny of a cramped place.
This barrel organ quickly swirls inside her, from which they loudly tell her how the next day she will take him for a walk and show a monument to an invisible man, how they will eat steaming red, rose-like meat in an Indian restaurant, how they will drink wine from the green neck in front of the Mariinsky and climb onto an abandoned cascade of transformers at the Polytechnic, and he will go for a walk with her dog, drive up to her house for the first time by car and write: “Quickly down”, and then ... Another hundred million days, and all by circle.
Then he somehow suddenly he pulls away and begins to seep out. At first she thinks he is a smoke, and then she is scared, and she is drunk enough to rush into the outer space of a door without a jacket. He jumps out, shagging his hair in the wet drizzle of the morning, clenching his fist on his head, sees him already leaving the narrow sidewalk and rushes after him.
- Wait! - almost screams, touching his shoulder, which a minute ago was so hot and big near her face, and now is pulled into the skin, and he is carried away. He stops and looks at her calmly and tiredly.
- Hey! - already in his face with a smile. She doesn’t even know the name. - Where are you going? Say ...
He doesn’t have time to finish, because he covers his mouth with his palm. The palm is cold and smells of grass. She looks at him in all eyes. He’s even prettier than he was inside, he doesn’t take his hand, but pulls the phone out of his pocket and starts dialing something there (Uber calls? Does he want to drag it to himself? Or he will send one and it’s not clear what’s worse). Then he brings the phone to her hand, so that she picks it up, and nods there, they say, read.
“I will not tell you anything,” she reads, “I am dumb. But you didn’t notice, right? No one notices. "
Then he takes the phone out of her fingers, detaching them one at a time, because they clung to the case, and walks away. But she remains standing, and the evil morning rain splashes it with hundreds of sharp drops on her cheeks, hands, eyes and mouth.
У записи 10 лайков,
0 репостов,
438 просмотров.
0 репостов,
438 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Батурина
