На драмкружке нам задали составить вербатим. Вербатим – причудливая документальная театральная форма, когда актеры с помощью интервью собирают монологи разных людей, а потом, слегка конструируя, превращают их в спектакль. Монологи должны обязательно быть настоящими: на занятиях рассказали, что раньше в вербатимах вообще нельзя было менять собранную чужую речь в ходе расшифровки, а теперь допускается лишь небольшой градус редактуры. Потому что сама форма разговорной речи, не тронутой правкой, с ломанным синтаксисом, словечками-паразитами, паузами также раскрывает личность героя, как и ее содержание. И вот, нам необходимо найти героя, записать интервью, расшифровать файл и сконструировать вербатим, наделенный кое-какими признаками композиции. Тема вербатима «Портрет человека». Тут же вечером записываю небольшое интервью с Сережей. Он вернулся домой с тренировки, где произошел инцидент: двое столкнулись головами, и одному парню рассекли бровь. Сережа описывает, как справляется с такими случаями, как обрабатывал бровь перекисью, как сам раньше получал рассечения, и как силится смириться с тем, что люди в его виде спорта иногда получают травмы, но он всё равно каждый раз волнуется, однако без условий, приближенных к боевым, ничего не добьешься, учеников надо вводить в состояние работы со своим инстинктом самосохранения и прочее прочее. Довольная ложусь спать.
Утром обдумываю собранный материал. Вербатим больше не кажется мне таким уж интересным. Вот если бы это была не бровь, а хотя бы сломанный нос.…Или Сережа сам нитками зашивал чью-то физиономию, а его руки как перчатки фокусника покрывала бы чужая кровь …Предлагаю Сереже поговорить о его ощущениях во время более радикального случая: когда кто-то из спортсменов пострадал в ринге. Сережа шлет меня куда подальше. Он не собирается рассказывать подобные вещи для моего вербатима и помогать мне решать творческие задачи такими вампирскими методами.
Решаю, что надо найти более сговорчивого и фактурного персонажа. Который не постесняется поведать для вербатима о борьбе со смертельной болезнью или зависимостью… Понимаю, что у героев большинства доступных мне жутких случаев реакция будет такая же, как у Сережи, если не хуже. А ещё закрадывается дьявольская идея: зачем с колоссальным трудом уговаривать настоящих людей, если можно придумать монолог какого-нибудь отморозка самостоятельно. С конфликтом и рефлексией. Мыловар с дефектом речи. Бездомный изобретатель. Вор породистых собак. Написать всё это в два счета, просто глядя в зеркало. Но так нельзя! Подсознательно я понимаю, что суть задачи – глубже раскрыть человека через рутинные маленькие моменты. Ведь обычных людей не бывает. И это много сложнее и требует много больше мастерства, чем разговор о жутком происшествии. А я снова шарюсь по мелководью, с каким-то гедонистическим удовольствием воображая, как буду терроризировать окружающих в поисках шокирующей фактуры.
Во время занятия и разговора о перемене нам в сравнении показали два эпизода: кусочек мультика с прилетающим Карлсоном (это грубая перемена, очевидная: несчастье-счатье) и эпизод из «Патерсона» Джармуша, где персонаж дописывает стихотворение после рабочего дня и созерцания людей в автобусе (перемена на уровне ощущений, еле заметная, притягательная). И в ходе этого измышления я прихожу к выводу, что сама пока ещё шарахаюсь по крышам вместе с Карлсоном. Там высоко, весело и страшно. Но по-настоящему ведь хочется почему-то всё равно искать поэзию к Патерсону в автобус. Хотя бы на подножку.
На поиски героя для вербатима остается два дня)
Утром обдумываю собранный материал. Вербатим больше не кажется мне таким уж интересным. Вот если бы это была не бровь, а хотя бы сломанный нос.…Или Сережа сам нитками зашивал чью-то физиономию, а его руки как перчатки фокусника покрывала бы чужая кровь …Предлагаю Сереже поговорить о его ощущениях во время более радикального случая: когда кто-то из спортсменов пострадал в ринге. Сережа шлет меня куда подальше. Он не собирается рассказывать подобные вещи для моего вербатима и помогать мне решать творческие задачи такими вампирскими методами.
Решаю, что надо найти более сговорчивого и фактурного персонажа. Который не постесняется поведать для вербатима о борьбе со смертельной болезнью или зависимостью… Понимаю, что у героев большинства доступных мне жутких случаев реакция будет такая же, как у Сережи, если не хуже. А ещё закрадывается дьявольская идея: зачем с колоссальным трудом уговаривать настоящих людей, если можно придумать монолог какого-нибудь отморозка самостоятельно. С конфликтом и рефлексией. Мыловар с дефектом речи. Бездомный изобретатель. Вор породистых собак. Написать всё это в два счета, просто глядя в зеркало. Но так нельзя! Подсознательно я понимаю, что суть задачи – глубже раскрыть человека через рутинные маленькие моменты. Ведь обычных людей не бывает. И это много сложнее и требует много больше мастерства, чем разговор о жутком происшествии. А я снова шарюсь по мелководью, с каким-то гедонистическим удовольствием воображая, как буду терроризировать окружающих в поисках шокирующей фактуры.
Во время занятия и разговора о перемене нам в сравнении показали два эпизода: кусочек мультика с прилетающим Карлсоном (это грубая перемена, очевидная: несчастье-счатье) и эпизод из «Патерсона» Джармуша, где персонаж дописывает стихотворение после рабочего дня и созерцания людей в автобусе (перемена на уровне ощущений, еле заметная, притягательная). И в ходе этого измышления я прихожу к выводу, что сама пока ещё шарахаюсь по крышам вместе с Карлсоном. Там высоко, весело и страшно. Но по-настоящему ведь хочется почему-то всё равно искать поэзию к Патерсону в автобус. Хотя бы на подножку.
На поиски героя для вербатима остается два дня)
At the drama club we were asked to make a verbatim. Verbatim is a bizarre documentary theatrical form, when actors collect monologues of different people through interviews, and then, with a little construction, turn them into a performance. Monologues must necessarily be real: in the classroom they told that before in verbatim it was generally impossible to change the collected foreign speech during decryption, and now only a small degree of editing is allowed. Because the very form of colloquial speech, untouched by editing, with broken syntax, catchphrases, pauses, also reveals the personality of the hero, as well as its content. And so, we need to find a hero, record an interview, decrypt the file and construct a verbatim, endowed with some signs of composition. The theme of the verbatim is "Portrait of a Man." Immediately in the evening I am recording a short interview with Seryozha. He returned home from training, where the incident occurred: two clashed their heads, and one guy's eyebrow was cut. Serezha describes how to cope with such cases, how he processed eyebrow with peroxide, how he himself had received dissections, and how he tries to accept the fact that people in his sport sometimes get injured, but he still worries every time, but without conditions that are approximate to combat, you won’t achieve anything, students need to be brought into a state of work with their self-preservation instinct and so on. Satisfied I go to bed.
In the morning I think over the collected material. Verbatim no longer seems so interesting to me. Now, if it wasn’t an eyebrow, but at least a broken nose. ... Or Serezha himself sewed up someone’s physiognomy with thread, and someone else’s blood would cover his hands like a magician’s gloves ... I suggest Serezha talk about his feelings during a more radical case: when who Some of the athletes suffered in the ring. Seryozha sends me to hell. He is not going to tell such things to my verbatim and help me solve creative problems with such vampire methods.
I decide that I need to find a more accommodating and textured character. Who does not hesitate to tell the verbatim about the fight against a deadly disease or addiction ... I understand that the heroes of most terrible cases that are available to me will have the same reaction as Seryozha, if not worse. And the devilish idea creeps in: why with enormous difficulty to persuade real people, if you can come up with a monologue of some scumbag on your own. With conflict and reflection. Speech deflector. Homeless inventor. Thief of thoroughbred dogs. Write it all in two, just looking in the mirror. But it’s impossible! Subconsciously, I understand that the essence of the task is to reveal a person deeper through routine small moments. After all, ordinary people do not exist. And it's a lot more complicated and requires a lot more skill than talking about a terrible incident. And again, I rummage through the shallow water, imagining with some hedonistic pleasure how I will terrorize others in search of a shocking texture.
During the lesson and talking about the change, two episodes were shown to us in comparison: a piece of the cartoon with Carlson arriving (this is a gross change, obvious: misfortune, a fit) and an episode from Jarmusch’s Paterson, where the character completes the poem after a working day and watching people on the bus (change at the level of sensations, barely noticeable, attractive). And in the course of this fabrication, I come to the conclusion that I myself still shy away from the roofs with Carlson. It’s high, fun and scary. But really, for some reason I would like to somehow search for poetry for Paterson on the bus. At least on the bandwagon.
In search of a hero for a verbatim, two days remain)
In the morning I think over the collected material. Verbatim no longer seems so interesting to me. Now, if it wasn’t an eyebrow, but at least a broken nose. ... Or Serezha himself sewed up someone’s physiognomy with thread, and someone else’s blood would cover his hands like a magician’s gloves ... I suggest Serezha talk about his feelings during a more radical case: when who Some of the athletes suffered in the ring. Seryozha sends me to hell. He is not going to tell such things to my verbatim and help me solve creative problems with such vampire methods.
I decide that I need to find a more accommodating and textured character. Who does not hesitate to tell the verbatim about the fight against a deadly disease or addiction ... I understand that the heroes of most terrible cases that are available to me will have the same reaction as Seryozha, if not worse. And the devilish idea creeps in: why with enormous difficulty to persuade real people, if you can come up with a monologue of some scumbag on your own. With conflict and reflection. Speech deflector. Homeless inventor. Thief of thoroughbred dogs. Write it all in two, just looking in the mirror. But it’s impossible! Subconsciously, I understand that the essence of the task is to reveal a person deeper through routine small moments. After all, ordinary people do not exist. And it's a lot more complicated and requires a lot more skill than talking about a terrible incident. And again, I rummage through the shallow water, imagining with some hedonistic pleasure how I will terrorize others in search of a shocking texture.
During the lesson and talking about the change, two episodes were shown to us in comparison: a piece of the cartoon with Carlson arriving (this is a gross change, obvious: misfortune, a fit) and an episode from Jarmusch’s Paterson, where the character completes the poem after a working day and watching people on the bus (change at the level of sensations, barely noticeable, attractive). And in the course of this fabrication, I come to the conclusion that I myself still shy away from the roofs with Carlson. It’s high, fun and scary. But really, for some reason I would like to somehow search for poetry for Paterson on the bus. At least on the bandwagon.
In search of a hero for a verbatim, two days remain)
У записи 19 лайков,
0 репостов,
650 просмотров.
0 репостов,
650 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Батурина
