Палатка
Аля перебирала бусины можжевелового браслета. От деревяшек шёл терпкий эфирный запах, хотя с момента покупки на рынке прошло уже трое суток. Пятнадцать лет назад они с ребятами из лагерного отряда, вывалившись из автобуса на площадку с видом на Ласточкино гнездо, накупили в палатке фенечек из можжевельника еще на гривны. В парилке пазика в красном свете, пронзающем пыльные синтетические шторы, нюхали грошовые сокровища, дивились чудному аромату. Но уже следующим днем в походе, сидя у костра, Аля обнаружила, что её браслет запаха больше не издает. То ли из-за купания в ручье, куда ее за рюкзак опрокинул Женька, то ли из-за пива, пролитого на руки, когда они по очереди пили из пластиковых бутылок за палатками, Алин браслет той ночью утратил аромат.
Сейчас она поднесла ко рту стаканчик с вином и мгновенно ощутила крепкий запах можжевельника. Сделала медленный глоток и подняла глаза.
— Звёзд нет, — произнесла она тихо.
— А это мы у костра, — Толик подкладывал сучковатые ветки в огонь. – Отойди метров на пять.
От огня в синее пространство над компанией неслись бело-жёлтые искры.
— В детстве каждое лето в лагерях тут куковал… — продолжал Толик. – Походами заправляла энергичная бабка по кличке Улитка. Советская закалка. Таскала нас по холмам. Мне сейчас кажется, что именно на этом месте мы как-то стояли.
— Слушай, и у меня такое… — отозвалась Аля. – Я в «Атлантике» отдыхала…
— Знаю «Атлантику», — ответил Толя. – Нет, я в Артек гонял… Воспоминаний! Все в первый раз…
— Первый раз, – звучит многообещающе, — ухмыльнулся Костя и сунул в огонь длинную укутанную мхом палку, которая тут же вспыхнула как факел.
— Не то слово, — Толя уселся обратно на бревно и поднял с земли стаканчик.
— Что-то ты мне про первый раз ничего не рассказывал, — грубо ткнула его локтем быстрее всех набравшаяся Юлька.
— Та чего там говорить… — отмахнулся Костя.
— Чую ностальгию! – не унималась Юлька. – Выкладывай! Это посильнее страшилок…
— А у кого-то, авось, и пострашнее, — хмыкнул Костя. Юля хрипло расхохоталась.
— Мне в тот момент не до смеха было…
Над костром понеслись байки про купе поезда, бабушкину комнату, фиаско в солёной воде… Костя активно жестикулировал, Юля повалилась с бревна на землю и беззвучно смеялась, стуча ладонью по сухой покрытой кедровыми иглами земле. А Аля всё нюхала свой браслет, попивая вино.
— Твоя очередь, — Юля запустила в неё шишку. Шишка угодила в стаканчик, и Але брызнуло в глаз.
— Трёхочковый! – крикнул уже отстрелявшийся румяный Толик.
Аля вытерла щёку краем кофты.
— Мне, в отличие от вас, рассказывать нечего, — Аля покосилась на своего мужа, Костю.
Приподнялась, взяла с земли купленную утром на рынке бутыль домашнего вина, с трудом отвинтила липкую крышку и наполнила стаканчик.
— Думала тут… — начала она. — Показалось, что прямо здесь всё и произошло. Вот на этом самом месте.
Костя подсел вплотную к Але и приготовился слушать.
— Нас тоже повели в поход.…Из лагеря, — Юля опустила стаканчик. – Установили палатки…Вечером костер…По дороге в селе тайком набрали пива... – она кашлянула. – Был в отряде один чувак… Женя. Киевлянин.
— Так-так, — Костя вздернул брови с притворной строгостью. – Ни про каких Жень ни сном ни духом!
— Подожди… — махнула рукой Аля. – Значит, этот Женя всю смену приставал.…А у меня на этот счет к тому времени имелись свои соображения…Ну, как все это должно случиться? Вот как? – она обвела глазами ребят.
— По любви, конечно! – икнула Юля.
— Вот именно, – продолжила Аля. – Это должно делать по любви.…В этом я внутренне была уверена, так говорила мама…А потом мы с одноклассниками посмотрели «Американский пирог»…
— Ты прикалываешься? – хохотнул Костя.
— О! А мы тоже так сделали, — подхватил Толик. – Зарубились как они, да?
— Не так. Не спорили. Увидев это кино, я поняла, что это что-то такое….Лишнее и формальное. Поскорее избавиться, перемотать позор... Какое там мифическое таинство…Скорее нечто настолько нелепое, что ни о каком особом человеке и речи быть не может. Как потом этому особенному человеку в глаза смотреть? К моменту, когда он появится, человек особенный, всё должно быть позади…
— Вот как…
— И я решила, что пройти через мясорубку лучше всего именно в лагере, среди людей, которые потом разъедутся по городам, и ты их никогда больше не увидишь…
— Пацанский подход, Алька…
— В лагере я больше всех общалась с двоими. Отмороженный киевлянин Женька и Слава… Футболист. Со Славой ехали в Крым еще в поезде. Скромный, пиво с другими не пил, в тамбуре не ошивался…Читал графа Монте-Кристо.
— Выбрала подлеца…
— Я взвесила… Этот Женя явно опытный: все случится быстро и без проблем, а Славе явно захотелось бы шур-мур. Танцевать медляки… Пялиться на море. Меня подобное на тот момент вообще не прельщало.
— Сейчас тебя, любопытно знать, что прельщает?
— Костя, дай ей закончить…Тебя никто не перебивал!
— Я мутила с этим Женькой, и он лез всё настырнее. Могу сказать, что хоть в мозгу я занесла в план на каникулы эту циничную цель, на деле было страшно до чёртиков…Негде.…В палаты вожатые заходят, да и остальное…Боль обещана подружками…Кровь, — Аля сглотнула, ожидая новых выкриков, но Костя молчал. – И вот, поход. В лесу порядки послабее. Из вожатых с нами был студент- филолог Ярик. Ребята заняты костром, кашей, развлечениями на верёвках. Вечером напились пива, пели под гитару.…Женя подсел. Вот также, — она повернулась к Косте. – И на ухо с хохляцким акцентом: мол, утекай потихоньку... Встретимся в палатке. Через десять минут. Я разглядывала высвеченные костром лица других ребят…Они не знали моих дурацких забот. Пели про свет в окошке и страну чудес, «Пора домой» Сектора газа. Это ведь про войну песни, про Афган…Я сейчас думаю, какого хрена их дети в лагере пели?
— Мы тоже пели, — ответил Толик. – Там аккорды простые…
— Вспоминаю карликовые фигурки, тоскливые голоса тянут эти песни, а во мраке кажется, что у одного правда ноги нет, а у другой – рук… Никто из поющих не уловил, как я поднялась и зашагала к палаткам. Женькина стояла дальше других. В голове трепыхнулось желание вернуться к костру, петь там до упора, а потом идти спать со своими девками, так и пройдет эта дурацкая необходимость чего-то там лишаться… Но я зажмурилась, сжала-разжала кулаки, опустилась на колени и вползла в палатку. Женька, оказалось, был уже там: я потрогала спальник и ощутила внутри твердь его туловища. Растянулась на мембране рядом. В платке темно хоть глаз выколи, не видно и собственных рук… «Привет» — говорю ему, а сама отворачиваюсь к стенке, жду, что он будет делать. Смотрю с открытыми глазами в темноту, закрываю их, открываю: картинка не меняется. Он не шевелится. Я поворачиваюсь, пихаю его в бок, начинаю расстегивать спальник. Думаю, вот ты какой, на словах повеса, а на деле трус…
— Не ожидал от тебя, Алька, — усмехнулся Толик. Аля перевела глаза на Костю. Он хмуро пялился в костер, обняв руками колени.
— Ну, дальше-то…Дальше-то что? – Юля истерично дернула Алю за штанину.
— Дальше.…Даже не знаю…
— Как есть, — отрезал Костя.
— Потом я отключилась.
— Ба! Так не честно!– крикнул Толик, быстро водя глазами между лицами Кости и Али. – Ты Костика стремаешься!
— Не вру. Ребят. Я вообще до сегодняшнего дня этого никому не рассказывала, кроме психолога…— Аля подняла с земли веточку и принялась водить ей по своим кроссовкам. — Я придвинулась к Жене, и скорее всего, в этот момент сильно вывернула шею…Задела нерв или еще что-то.…В общем, поплыла.…Очнулась лицом вниз, в тягучей дреме как после наркоза. Воздух спертый, жарко, будто, палатку придвинули к костру, кофта мокрая от пота…А еще меня что-то прижало к спальнику…
— Что?
— Не знаю. Психолог говорил потом, что у меня, скорее всего, случился срыв…Паническая атака. Спровоцированная подростковыми переживаниями. Мол, я себя сама так наказывала за похоть что ли. Мы ведь самостоятельно выстраиваем в голове целые махины самоистязания…
— Стоп. Так, а что конкретно происходило?
— Меня прижало к спальнику, как если сверху, на спине оказался бы лист гипсокартона. Не знаю даже с чем ещё сравнить. Как пресс. И я услышала шёпот. Монотонный, шёпот, который куплетами произносил неизвестные слова…Вокруг меня, то далеко, то близко.
— Как это?
— Я не знаю, Кость. Меня будто придавило тяжеленым валуном, и я слышала шёпот на невнятном языке…Жар усиливался, пошевелиться я просто не могла, меня парализовало. В теле были такие ощущения как вертолет, когда напьешься.
— Так, а позвать на помощь?
— Кость, я после обсуждения этого с разными мозгоправами пришла к выводу, что это был кошмарный крайне эмоциональный сон. Мы ведь и пили в тот день…
— А парень этот, Женя? Может это он?
— Не он. Я снова отрубилась, а когда пришла в себя, вход в палатку нараспашку, и Женя меня дергал за ногу. Вскочила, выползла на воздух, и у меня началась истерика. Колотун. Как белочница доказывала всем, что на меня напали…Ярик всполошился. Всю ночь обходил палатки с дубиной…Утром меня отправили в лагерь, в медпункт…Там выяснилось, что у меня заниженное давление и отравление ещё…Все время кружилась голова. Старушка медсестра, когда я рассказала, закрестилась…Грешили на паленый алкоголь…Совещались…Родителям почему-то не позвонили…В общем, я провалялась в лазарете пару дней, а потом смена кончилась. На обратном пути в поезде я резалась в дурака со Славой. С нашей веселой компанией и пивом общаться больше не тянуло… От идеи житья в свое удовольствие и свободной любви я отказалась.
— А почему ты не допускаешь, что это было в самом деле?
— Вопрос в том, что именно было. Я ведь толком даже не могу подобрать слов, чтобы описать то состояние. Когда ты прижат к земле как.…Как в Трейнспоттинге…А вокруг эта банная тьма и театральный шёпот…
— Не помнишь, что именно шёпот говорил?
— Вообще…Я анализировала это десятки раз. И в итоге приняла точку зрения психолога. Моя психика сама себя сожрала. Потому что ведь с одной стороны, секс – это что-то важное, что-
Аля перебирала бусины можжевелового браслета. От деревяшек шёл терпкий эфирный запах, хотя с момента покупки на рынке прошло уже трое суток. Пятнадцать лет назад они с ребятами из лагерного отряда, вывалившись из автобуса на площадку с видом на Ласточкино гнездо, накупили в палатке фенечек из можжевельника еще на гривны. В парилке пазика в красном свете, пронзающем пыльные синтетические шторы, нюхали грошовые сокровища, дивились чудному аромату. Но уже следующим днем в походе, сидя у костра, Аля обнаружила, что её браслет запаха больше не издает. То ли из-за купания в ручье, куда ее за рюкзак опрокинул Женька, то ли из-за пива, пролитого на руки, когда они по очереди пили из пластиковых бутылок за палатками, Алин браслет той ночью утратил аромат.
Сейчас она поднесла ко рту стаканчик с вином и мгновенно ощутила крепкий запах можжевельника. Сделала медленный глоток и подняла глаза.
— Звёзд нет, — произнесла она тихо.
— А это мы у костра, — Толик подкладывал сучковатые ветки в огонь. – Отойди метров на пять.
От огня в синее пространство над компанией неслись бело-жёлтые искры.
— В детстве каждое лето в лагерях тут куковал… — продолжал Толик. – Походами заправляла энергичная бабка по кличке Улитка. Советская закалка. Таскала нас по холмам. Мне сейчас кажется, что именно на этом месте мы как-то стояли.
— Слушай, и у меня такое… — отозвалась Аля. – Я в «Атлантике» отдыхала…
— Знаю «Атлантику», — ответил Толя. – Нет, я в Артек гонял… Воспоминаний! Все в первый раз…
— Первый раз, – звучит многообещающе, — ухмыльнулся Костя и сунул в огонь длинную укутанную мхом палку, которая тут же вспыхнула как факел.
— Не то слово, — Толя уселся обратно на бревно и поднял с земли стаканчик.
— Что-то ты мне про первый раз ничего не рассказывал, — грубо ткнула его локтем быстрее всех набравшаяся Юлька.
— Та чего там говорить… — отмахнулся Костя.
— Чую ностальгию! – не унималась Юлька. – Выкладывай! Это посильнее страшилок…
— А у кого-то, авось, и пострашнее, — хмыкнул Костя. Юля хрипло расхохоталась.
— Мне в тот момент не до смеха было…
Над костром понеслись байки про купе поезда, бабушкину комнату, фиаско в солёной воде… Костя активно жестикулировал, Юля повалилась с бревна на землю и беззвучно смеялась, стуча ладонью по сухой покрытой кедровыми иглами земле. А Аля всё нюхала свой браслет, попивая вино.
— Твоя очередь, — Юля запустила в неё шишку. Шишка угодила в стаканчик, и Але брызнуло в глаз.
— Трёхочковый! – крикнул уже отстрелявшийся румяный Толик.
Аля вытерла щёку краем кофты.
— Мне, в отличие от вас, рассказывать нечего, — Аля покосилась на своего мужа, Костю.
Приподнялась, взяла с земли купленную утром на рынке бутыль домашнего вина, с трудом отвинтила липкую крышку и наполнила стаканчик.
— Думала тут… — начала она. — Показалось, что прямо здесь всё и произошло. Вот на этом самом месте.
Костя подсел вплотную к Але и приготовился слушать.
— Нас тоже повели в поход.…Из лагеря, — Юля опустила стаканчик. – Установили палатки…Вечером костер…По дороге в селе тайком набрали пива... – она кашлянула. – Был в отряде один чувак… Женя. Киевлянин.
— Так-так, — Костя вздернул брови с притворной строгостью. – Ни про каких Жень ни сном ни духом!
— Подожди… — махнула рукой Аля. – Значит, этот Женя всю смену приставал.…А у меня на этот счет к тому времени имелись свои соображения…Ну, как все это должно случиться? Вот как? – она обвела глазами ребят.
— По любви, конечно! – икнула Юля.
— Вот именно, – продолжила Аля. – Это должно делать по любви.…В этом я внутренне была уверена, так говорила мама…А потом мы с одноклассниками посмотрели «Американский пирог»…
— Ты прикалываешься? – хохотнул Костя.
— О! А мы тоже так сделали, — подхватил Толик. – Зарубились как они, да?
— Не так. Не спорили. Увидев это кино, я поняла, что это что-то такое….Лишнее и формальное. Поскорее избавиться, перемотать позор... Какое там мифическое таинство…Скорее нечто настолько нелепое, что ни о каком особом человеке и речи быть не может. Как потом этому особенному человеку в глаза смотреть? К моменту, когда он появится, человек особенный, всё должно быть позади…
— Вот как…
— И я решила, что пройти через мясорубку лучше всего именно в лагере, среди людей, которые потом разъедутся по городам, и ты их никогда больше не увидишь…
— Пацанский подход, Алька…
— В лагере я больше всех общалась с двоими. Отмороженный киевлянин Женька и Слава… Футболист. Со Славой ехали в Крым еще в поезде. Скромный, пиво с другими не пил, в тамбуре не ошивался…Читал графа Монте-Кристо.
— Выбрала подлеца…
— Я взвесила… Этот Женя явно опытный: все случится быстро и без проблем, а Славе явно захотелось бы шур-мур. Танцевать медляки… Пялиться на море. Меня подобное на тот момент вообще не прельщало.
— Сейчас тебя, любопытно знать, что прельщает?
— Костя, дай ей закончить…Тебя никто не перебивал!
— Я мутила с этим Женькой, и он лез всё настырнее. Могу сказать, что хоть в мозгу я занесла в план на каникулы эту циничную цель, на деле было страшно до чёртиков…Негде.…В палаты вожатые заходят, да и остальное…Боль обещана подружками…Кровь, — Аля сглотнула, ожидая новых выкриков, но Костя молчал. – И вот, поход. В лесу порядки послабее. Из вожатых с нами был студент- филолог Ярик. Ребята заняты костром, кашей, развлечениями на верёвках. Вечером напились пива, пели под гитару.…Женя подсел. Вот также, — она повернулась к Косте. – И на ухо с хохляцким акцентом: мол, утекай потихоньку... Встретимся в палатке. Через десять минут. Я разглядывала высвеченные костром лица других ребят…Они не знали моих дурацких забот. Пели про свет в окошке и страну чудес, «Пора домой» Сектора газа. Это ведь про войну песни, про Афган…Я сейчас думаю, какого хрена их дети в лагере пели?
— Мы тоже пели, — ответил Толик. – Там аккорды простые…
— Вспоминаю карликовые фигурки, тоскливые голоса тянут эти песни, а во мраке кажется, что у одного правда ноги нет, а у другой – рук… Никто из поющих не уловил, как я поднялась и зашагала к палаткам. Женькина стояла дальше других. В голове трепыхнулось желание вернуться к костру, петь там до упора, а потом идти спать со своими девками, так и пройдет эта дурацкая необходимость чего-то там лишаться… Но я зажмурилась, сжала-разжала кулаки, опустилась на колени и вползла в палатку. Женька, оказалось, был уже там: я потрогала спальник и ощутила внутри твердь его туловища. Растянулась на мембране рядом. В платке темно хоть глаз выколи, не видно и собственных рук… «Привет» — говорю ему, а сама отворачиваюсь к стенке, жду, что он будет делать. Смотрю с открытыми глазами в темноту, закрываю их, открываю: картинка не меняется. Он не шевелится. Я поворачиваюсь, пихаю его в бок, начинаю расстегивать спальник. Думаю, вот ты какой, на словах повеса, а на деле трус…
— Не ожидал от тебя, Алька, — усмехнулся Толик. Аля перевела глаза на Костю. Он хмуро пялился в костер, обняв руками колени.
— Ну, дальше-то…Дальше-то что? – Юля истерично дернула Алю за штанину.
— Дальше.…Даже не знаю…
— Как есть, — отрезал Костя.
— Потом я отключилась.
— Ба! Так не честно!– крикнул Толик, быстро водя глазами между лицами Кости и Али. – Ты Костика стремаешься!
— Не вру. Ребят. Я вообще до сегодняшнего дня этого никому не рассказывала, кроме психолога…— Аля подняла с земли веточку и принялась водить ей по своим кроссовкам. — Я придвинулась к Жене, и скорее всего, в этот момент сильно вывернула шею…Задела нерв или еще что-то.…В общем, поплыла.…Очнулась лицом вниз, в тягучей дреме как после наркоза. Воздух спертый, жарко, будто, палатку придвинули к костру, кофта мокрая от пота…А еще меня что-то прижало к спальнику…
— Что?
— Не знаю. Психолог говорил потом, что у меня, скорее всего, случился срыв…Паническая атака. Спровоцированная подростковыми переживаниями. Мол, я себя сама так наказывала за похоть что ли. Мы ведь самостоятельно выстраиваем в голове целые махины самоистязания…
— Стоп. Так, а что конкретно происходило?
— Меня прижало к спальнику, как если сверху, на спине оказался бы лист гипсокартона. Не знаю даже с чем ещё сравнить. Как пресс. И я услышала шёпот. Монотонный, шёпот, который куплетами произносил неизвестные слова…Вокруг меня, то далеко, то близко.
— Как это?
— Я не знаю, Кость. Меня будто придавило тяжеленым валуном, и я слышала шёпот на невнятном языке…Жар усиливался, пошевелиться я просто не могла, меня парализовало. В теле были такие ощущения как вертолет, когда напьешься.
— Так, а позвать на помощь?
— Кость, я после обсуждения этого с разными мозгоправами пришла к выводу, что это был кошмарный крайне эмоциональный сон. Мы ведь и пили в тот день…
— А парень этот, Женя? Может это он?
— Не он. Я снова отрубилась, а когда пришла в себя, вход в палатку нараспашку, и Женя меня дергал за ногу. Вскочила, выползла на воздух, и у меня началась истерика. Колотун. Как белочница доказывала всем, что на меня напали…Ярик всполошился. Всю ночь обходил палатки с дубиной…Утром меня отправили в лагерь, в медпункт…Там выяснилось, что у меня заниженное давление и отравление ещё…Все время кружилась голова. Старушка медсестра, когда я рассказала, закрестилась…Грешили на паленый алкоголь…Совещались…Родителям почему-то не позвонили…В общем, я провалялась в лазарете пару дней, а потом смена кончилась. На обратном пути в поезде я резалась в дурака со Славой. С нашей веселой компанией и пивом общаться больше не тянуло… От идеи житья в свое удовольствие и свободной любви я отказалась.
— А почему ты не допускаешь, что это было в самом деле?
— Вопрос в том, что именно было. Я ведь толком даже не могу подобрать слов, чтобы описать то состояние. Когда ты прижат к земле как.…Как в Трейнспоттинге…А вокруг эта банная тьма и театральный шёпот…
— Не помнишь, что именно шёпот говорил?
— Вообще…Я анализировала это десятки раз. И в итоге приняла точку зрения психолога. Моя психика сама себя сожрала. Потому что ведь с одной стороны, секс – это что-то важное, что-
Tent
Ala went through the beads of a juniper bracelet. There was a tart etheric smell from the woods, although three days have already passed since the moment of purchase on the market. Fifteen years ago, they, with the guys from the camp detachment, tumbled out of the bus onto a platform overlooking the Swallow’s Nest, bought more hryvnias from junipers in a tent. In the steam room of the groove in the red light piercing the dusty synthetic curtains, penniless sniffed, marveled at the wonderful aroma. But the very next day, on a campaign, sitting by the fire, Ala discovered that her bracelet no longer emits a smell. Either because of bathing in the stream where Zhenka knocked her over the backpack, or because of beer spilled on her hands when they took turns drinking from plastic bottles behind the tents, Alin lost the aroma that night.
Now she brought a glass of wine to her mouth and instantly smelled the juniper. She took a slow sip and looked up.
“There are no stars,” she said softly.
“And this is we at the fire,” Tolik put knotted branches into the fire. - Step back five meters.
From the fire into the blue space above the company flashed white-yellow sparks.
“As a child, I cooked here every summer in the camps ...” continued Tolik. - Campaigns were run by an energetic grandmother named Snail. Soviet hardening. Dragging us through the hills. It seems to me now that it was in this place that we somehow stood.
- Listen, and I have this ... - answered Alya. - I rested in the Atlantic ...
“I know the Atlantic,” answered Tolya. - No, I drove to Artek ... Memories! This is the first time ...
“The first time,” sounds promising, “Kostya smirked and thrust a long stick wrapped in moss into the fire, which immediately burst into flames.
“Not a word,” Tolya sat back on a log and lifted a glass from the ground.
- Something you didn’t tell me about the first time, - Julia, who had gathered up roughly, poked him with her elbow faster than anyone.
- That there what to speak ... - Kostya dismissed.
- I feel nostalgia! - did not let up Julia. - Lay it out! This is stronger than horror stories ...
- And someone, perhaps, is more terrible, - Kostya grunted. Julia burst out laughing.
- I at that moment was not laughing ...
Tales about a train compartment, a grandmother’s room, a fiasco in salt water rushed over the bonfire ... Kostya actively gestured, Julia fell from the log to the ground and laughed soundlessly, tapping her palm on the dry ground covered with cedar needles. And Ala still sniffed her bracelet while drinking wine.
“It's your turn,” Julia threw a bump at her. The bump landed in a glass, and Ale splashed in the eye.
- Three-pointer! Shouted the already rosy Tolik.
Alya wiped her sweatshirt on the cheek.
“I, unlike you, have nothing to tell,” Alya glanced at her husband, Kostya.
She got up, took a bottle of home-made wine bought in the morning at the market from the ground, barely unscrewed the sticky lid and filled the glass.
“I thought here ...” she began. - It seemed that right here everything happened. Here on this very place.
Kostya sat down close to Ale and prepared to listen.
“They also took us on a hike. ... From the camp,” Julia lowered her glass. “They set up tents ... In the evening, a bonfire ... On the way to the village, they secretly got beer ...” she coughed. - There was one dude in the squad ... Zhenya. Kievite.
“That's it,” Kostya raised his eyebrows with mock severity. - Not about any Zhenya, not a dream or a spirit!
“Wait ...” Alya waved her hand. “So this Zhenya was pestering me for the whole shift ... And by that time I had my own thoughts on this ... Well, how should this all happen?” Here is how? - She looked around the guys.
- Of love, of course! - Julia hiccuped.
“Exactly,” continued Alya. “This should be done for love. ... I was sure of that, as my mother used to say ... And then my classmates and I watched American Pie ...”
- Are you kidding? - laughed Kostya.
- ABOUT! And we did it too, ”Tolik said. - Hacked up like them, huh?
- Not this way. They didn’t argue. When I saw this movie, I realized that it was something like that ... superfluous and formal. Get rid of it quickly, rewind the shame ... What mythical mystery is there ... Rather, something so ridiculous that there can be no talk of any particular person. How then to look into this special person in the eye? By the time he appears, the person is special, everything should be behind ...
- Here's how ...
“And I decided that it’s best to go through the meat grinder in the camp, among the people who will later disperse into the cities, and you will never see them again ...”
- Boy's approach, Alka ...
- In the camp, I most of all talked with two. Frozen Kiev resident Zhenya and Glory ... Football player. With Slava we went to the Crimea in a train. Modest, did not drink beer with others, did not hang out in the vestibule ... I read the Count of Monte Cristo.
- I chose a scoundrel ...
“I weighed ... This Zhenya is clearly experienced: everything will happen quickly and without problems, and Slava would have clearly wanted chur-mur.” Dancing lazy ... Staring at the sea. I did not like that at that time at all.
“Now, are you curious to know what attracts you?”
- Kostya, let her finish ... Nobody interrupted you!
- I was muddied with this Zhenya, and he climbed more and more insistently. I can say that even in the brain
Ala went through the beads of a juniper bracelet. There was a tart etheric smell from the woods, although three days have already passed since the moment of purchase on the market. Fifteen years ago, they, with the guys from the camp detachment, tumbled out of the bus onto a platform overlooking the Swallow’s Nest, bought more hryvnias from junipers in a tent. In the steam room of the groove in the red light piercing the dusty synthetic curtains, penniless sniffed, marveled at the wonderful aroma. But the very next day, on a campaign, sitting by the fire, Ala discovered that her bracelet no longer emits a smell. Either because of bathing in the stream where Zhenka knocked her over the backpack, or because of beer spilled on her hands when they took turns drinking from plastic bottles behind the tents, Alin lost the aroma that night.
Now she brought a glass of wine to her mouth and instantly smelled the juniper. She took a slow sip and looked up.
“There are no stars,” she said softly.
“And this is we at the fire,” Tolik put knotted branches into the fire. - Step back five meters.
From the fire into the blue space above the company flashed white-yellow sparks.
“As a child, I cooked here every summer in the camps ...” continued Tolik. - Campaigns were run by an energetic grandmother named Snail. Soviet hardening. Dragging us through the hills. It seems to me now that it was in this place that we somehow stood.
- Listen, and I have this ... - answered Alya. - I rested in the Atlantic ...
“I know the Atlantic,” answered Tolya. - No, I drove to Artek ... Memories! This is the first time ...
“The first time,” sounds promising, “Kostya smirked and thrust a long stick wrapped in moss into the fire, which immediately burst into flames.
“Not a word,” Tolya sat back on a log and lifted a glass from the ground.
- Something you didn’t tell me about the first time, - Julia, who had gathered up roughly, poked him with her elbow faster than anyone.
- That there what to speak ... - Kostya dismissed.
- I feel nostalgia! - did not let up Julia. - Lay it out! This is stronger than horror stories ...
- And someone, perhaps, is more terrible, - Kostya grunted. Julia burst out laughing.
- I at that moment was not laughing ...
Tales about a train compartment, a grandmother’s room, a fiasco in salt water rushed over the bonfire ... Kostya actively gestured, Julia fell from the log to the ground and laughed soundlessly, tapping her palm on the dry ground covered with cedar needles. And Ala still sniffed her bracelet while drinking wine.
“It's your turn,” Julia threw a bump at her. The bump landed in a glass, and Ale splashed in the eye.
- Three-pointer! Shouted the already rosy Tolik.
Alya wiped her sweatshirt on the cheek.
“I, unlike you, have nothing to tell,” Alya glanced at her husband, Kostya.
She got up, took a bottle of home-made wine bought in the morning at the market from the ground, barely unscrewed the sticky lid and filled the glass.
“I thought here ...” she began. - It seemed that right here everything happened. Here on this very place.
Kostya sat down close to Ale and prepared to listen.
“They also took us on a hike. ... From the camp,” Julia lowered her glass. “They set up tents ... In the evening, a bonfire ... On the way to the village, they secretly got beer ...” she coughed. - There was one dude in the squad ... Zhenya. Kievite.
“That's it,” Kostya raised his eyebrows with mock severity. - Not about any Zhenya, not a dream or a spirit!
“Wait ...” Alya waved her hand. “So this Zhenya was pestering me for the whole shift ... And by that time I had my own thoughts on this ... Well, how should this all happen?” Here is how? - She looked around the guys.
- Of love, of course! - Julia hiccuped.
“Exactly,” continued Alya. “This should be done for love. ... I was sure of that, as my mother used to say ... And then my classmates and I watched American Pie ...”
- Are you kidding? - laughed Kostya.
- ABOUT! And we did it too, ”Tolik said. - Hacked up like them, huh?
- Not this way. They didn’t argue. When I saw this movie, I realized that it was something like that ... superfluous and formal. Get rid of it quickly, rewind the shame ... What mythical mystery is there ... Rather, something so ridiculous that there can be no talk of any particular person. How then to look into this special person in the eye? By the time he appears, the person is special, everything should be behind ...
- Here's how ...
“And I decided that it’s best to go through the meat grinder in the camp, among the people who will later disperse into the cities, and you will never see them again ...”
- Boy's approach, Alka ...
- In the camp, I most of all talked with two. Frozen Kiev resident Zhenya and Glory ... Football player. With Slava we went to the Crimea in a train. Modest, did not drink beer with others, did not hang out in the vestibule ... I read the Count of Monte Cristo.
- I chose a scoundrel ...
“I weighed ... This Zhenya is clearly experienced: everything will happen quickly and without problems, and Slava would have clearly wanted chur-mur.” Dancing lazy ... Staring at the sea. I did not like that at that time at all.
“Now, are you curious to know what attracts you?”
- Kostya, let her finish ... Nobody interrupted you!
- I was muddied with this Zhenya, and he climbed more and more insistently. I can say that even in the brain
У записи 14 лайков,
0 репостов,
947 просмотров.
0 репостов,
947 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Татьяна Батурина
