"Два года назад, да! без малого, только что последовало открытие новой —ской железной дороги, я (и уже в штатском пальто), хлопоча о чрезвычайно важных для меня делах по сдаче моей службы, взял билет, в первый класс: вошел, сижу, курю. То есть продолжаю курить, я закурил раньше. Я один в отделении. Курить не запрещается, но и не позволяется; так, полупозволяется, по обыкновению; ну, и смотря по лицу. Окно спущено Вдруг, перед самым свистком, помещаются две дамы с болонкой, прямо насупротив; опоздали; одна пышнейшим образом разодета, в светло-голубом; другая скромнее, в шелковом черном с перелинкой. Недурны собой, смотрят надменно, говорят по-английски. Я, разумеется, ничего; курю. То есть я и подумал было, но, однако, продолжаю курить, потому окно отворено, в окно. Болонка у светло-голубой барыни на коленках покоится, маленькая, вся в мой кулак, черная, лапки беленькие, даже редкость. Ошейник серебряный с девизом. Я ничего. Замечаю только, что дамы, кажется, сердятся, за сигару, конечно. Одна в лорнет уставилась, черепаховый. Я опять-таки ничего: потому ведь ничего же не говорят! Если бы сказали, предупредили, попросили, ведь есть же, наконец, язык человеческий! А то молчат... вдруг, — и это без малейшего, я вам скажу, предупреждения, то есть без самомалейшего, так-таки совершенно как бы с ума спятила, — светло-голубая хвать у меня из руки сигару и за окно. Вагон летит, гляжу как полоумный. Женщина дикая; дикая женщина, так-таки совершенно из дикого состояния; а впрочем, дородная женщина, полная, высокая, блондинка, румяная (слишком даже), глаза на меня сверкают. Не говоря ни слова, я с необыкновенною вежливостью, с совершеннейшею вежливостью, с утонченнейшею, так сказать, вежливостью, двумя пальцами приближаюсь к болонке, беру деликатно за шиворот и шварк ее за окошко вслед за сигаркой! Только взвизгнула! Вагон продолжает лететь... "
"Two years ago, yes! Almost, just followed by the opening of a new —sk railway, I (and already in a civilian coat), busting about matters extremely important for me to hand over my service, took a ticket, in first class: I entered, I’m sitting, smoking. That is, I continue to smoke, I smoked earlier. I am alone in the ward. Smoking is not forbidden, but it is not allowed; so, it’s half-permitted, as usual; well, looking in the face. The window is lowered Suddenly, right before the whistle, they are placed two ladies with a lap-neck, directly opposite; late; one lavishly dressed up, in light blue; d hiding modestly, in silk black with a flint. Thumbs up by themselves, looking haughtily, speaking English. Of course, nothing; I smoke. That is, I thought it was, but, however, I continue to smoke, because the window is open, out the window. the light blue lady’s lap rests on her knees, small, all in my fist, black, little white legs, even a rarity. A silver collar with a motto. I’m nothing. I only notice that the ladies seem to be angry for the cigar, of course. One in the lorgnett stared, tortoise. Again, I’m nothing: because they don’t say anything! If they had said, warned, asked, because there is, finally, a human language! And they are silent ... all of a sudden, - and this is without the slightest, I will tell you, warning, that is, without the slightest, it’s completely crazy, as it were, crazy — a light blue grabbing a cigar from my hand and out the window. The car is flying, I look like crazy. The woman is wild; wild woman, still completely out of a wild state; and yet, a burly woman, full, tall, blonde, ruddy (too much), her eyes sparkle. Without saying a word, I am with extraordinary politeness, with the most perfect politeness, with the most refined, so to speak, politeness, with two fingers I approach the lap-dog, I delicately take the collar and its lace by the window after the cigar! Just screeched! The wagon continues to fly ... "
У записи 3 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Дмитрий Никитенко
