Глава пятая
МИХАЛЫЧ
Михалыч - это травник. Нам его посоветовали люди, которым он помог. А мне -нет. Но обо всем по порядку.
Как он выглядел? Да как все Михалычи… Борода, взгляд исподлобья, крупные плечи... Михалыч лучшего замеса! Все Михалычи такие! Если вы увидели какого-нибудь Михалыча в сюртуке и бантом, знайте, это Псевдомихалыч, Лжемихалыч, скорее, Петрович, Иванович, Алексеевич на худой конец, но никак не Михалыч. Михалыч не может быть идеально одет. Он не может быть опрятен. Опрятность и Михалыч – две вещи несовместные. Можно, конечно, их попытаться совместить, но эксперимент опасный. Михалыч – это явление культуры, сгусток воплощение нашей ментальности, русскости.
Мама связалась с ним от отчаяния - я тогда совсем не спал, а Михалыч обещал "восстановить сон за раз". Не восстановил, и мы прекратили общение. Но зимой, когда ситуация ухудшилась, снова обратились к нему. И через месяц снова расстались - он даже кровь не смог мне травами восстановить. А мама потом смогла. Сама. Хотя и не травник.
Он приехал с моей мамой из Москвы. Юджи сразу облаяла-обнюхала этот сгусток ментальности. Мы пошли на кухни, сели, он открыл блокнотик. Начал записывать историю моей болезни. Потом взял руку, померил пульс. «Спортом занимаетесь?». «Да» - почему-то соврал я. «Это чувствуется по пульсу»…
Позже, уже зимой, он поражал меня своим всезнанием. Бывало, мы сдадим кровь, мама говорит Михалычу: «Тромбоциты низкие». Михалыч подойдет, опустит мне веко, посмотрит и говорит: «Тромбоциты где-то 190". Мама говорит: «По данным анализа, 85». Михалыч: «Я вам говорю. Лаборатории ошибаются».
Просил меня звонить ему каждый день. Я звонил, чтобы сказать: «У меня все нормально». Но почему-то разговор затягивался на 5 минут:
-А печень не болит?
- Нет.
- Угу. Не болит. Глаза не слезятся?
- Нет.
- Не слезятся, ага. Скажи-ка, а голова как? Не болит?
- Не болит.
- А сон? Нормальный?
- Нормальный.
Угу. Нормальный
Ну итд.»
Причем если я не звонил день, он говорил: «Я вас не могу лечить. Вы забываете мне звонить. Мне пациенты звонят по 3-4 раза в день». Насыщенный, видимо, получается день.
Я сейчас у мамы спрашиваю: «Пишу про Михалыча… Что бы вспомнить?». Он мне: «Да пиши все подряд! У него каждое слово шедевр».
Пишу все подряд.
Михалыч:
…«Мне моя пациентка: «У Вас такой стиль! Вы ездите в маршрутке, хотя могли бы их запросто купить ее всю»»
… «Когда я лечил одного депутата/губернатора/президента» (нужное подчеркнуть)»
… «Я не защитил докторскую, потому что мне это не надо»
«Вы обо мне ничего в интернете не найдете. Я все стер»
«Мне самилье говорит: «Ты самилье лучший, чем я. Пошли к нам работать». Но мне это не нужно…»
С моей мамой наедине:
«У Кирилла очень серьезная ситуация. ОЧЕНЬ. Шансов почти нет. Я не знаю, что я смогу сделать. Дело не в деньгах (кстати, я беру тысячу долларов), а в том, насколько он излечим. Я, конечно, могупопытатвться…
Мама (заикаясь): Мы заплатим, сколько надо…
Через неделю: «О, Кирилл идет на поправку. Это чувствуется по рукопожатию»
Итдитдитдитд
Можно цитировать бесконечно и все равно всего не упомнишь.
За сим все. Меня просили его не разоблачать, т.к. одни наши друзья в него верят. Причем знают все это, сами нам рассказывают анекдоты, а лечатся. Так что все. Нужно остановиться. Может, он действительно кому-то помогает, не знаю…
В самом деле, почему у Михалыча так много пациентов? У буддистов есть теория прибежища. Например, родители, школа, институт, друзья, религия, секс, работа, наркотики – все это прибежища. Так вот, Михалыч – это последнее наше прибежище. Откуда берутся эти все бесчисленные целители, волхвы, лекари, кудесники, знахари, заклинатели, травники, ворожители (хорошее название для жителей Воронежа!)? Все оттуда же. Мы ими объясняем, на них уповаем, к ним тянемся.
Михалыч уехал. Я смотрю фильм. Потом я уже понял, что надо смотреть только позитивные фильмы и еще об этом напишу. А пока я смотрел все подряд и нарвался на взрыв внутри моей нервной системы.
Смотрю фильм с Мэттом Деймоном о том, как его сына захватили и не отпускают, пока он кого-то не убьет (может, вы смотрели?). Фильм очень качественный. Слишком качественный. Я сижу с нарастающим чувством неуюта. Думаю, что такое? Чувствую, что хочется укрыться пледом, что солнце отсвечивает, что мне хочется принять ванну… Передвигаюсь. Укрываюсь. Еще хуже. Чувствую… Даже не знаю, как объяснить…Что-то невероятно острое сквозь что-то мягкое, сквозь какую-то вату, будто бы лежу на костях, на обломках, на кирпичах… Это сродни бреду, когда у тебя температура – и будто ты мчишься куда-то с бешеной скоростью сквозь лабиринт, проваливаешься в математические ряды, мчишься, падаешь, и никак не упадешь. Бывает, когда лихорадит тело. А бывает, когда лихорадит сознание.
Думаю, все. К черту Мэтта Деймона. Иду в спальню. А мир куда-то летит, разлагается, весь в обрывках, в отрывках. Хочется укутаться во что-то, теплое, нежное, что ассоциируется у тебя со словом «мама», обнять подушку, но чем больше обнимаешь подушку, тем явственнее там чувствуешь кирпичи, острые кости. Думаю, что со мной? Хочу укутаться в мягкое, мягкое, мягкое. Мир как бы становится моим сознанием, моей больной нервной системой. Что-то наступает, не отпускает, усиливается. Все меня спрашивают, что со мной. А я даже объяснить не могу. Говорю: «Паническая атака».
И тут мне дали один очень важный совет. Написать письмо (потом я понял, что не только письмо; вообще, любой текст). Дело в том, что текст обладает, видимо, невероятной, почти 100% системностью, то есть эта идеальная система соответствия смысла буквам, слогам, словосочетаниям, ты как бы упорядочиваешь что-то, когда пишешь (неважно что!). Хаос внутри и снаружи утихает. Я написал коротенькое письмецо. Осколки и кости исчезли. Я освободился от этого ужаса. Самим актом написания письма перевел депрессию и разрушение в порядок и созидание. Я написал. Все организовалось заново. Но триллеры я с тех пор не смотрю. Хотя это ощущение у меня повторится. Но я научился с ним бороться – надо написать текст или лечь на что твердое…
Проходят дни. Мне страшно. Не сплю. Сил совсем мало (те кто, мне сейчас пишут, что я сильный! Вы что, смеетесь!!!) Плохо говорю. Глотаю еле-еле. Давлюсь, задыхаюсь. Кобяков назначил лучевую, но сейчас чертовы праздники. Мысли: "А если не дотяну? Если задохнусь?». Говорю маме: «нельзя ли побыстрее лучевую?». Мама делает, что может (пусть она сама напишет) и совершается невозможное: лучевую переносят на несколько дней раньше. Я не верю! Слишком большое счастье. Мама Елена Волкова напиши, как ты это сделала!
Готовлюсь. Меня бреют. Говорят, похож на Маяковского (бритый, высокий), а я гордо себя сопоставляю с буддистами. Юджи не узнала, облаяла. Только когда я с ней начал говорить, поняла что это я. Смешная @! Самая лучшая @!!!
МИХАЛЫЧ
Михалыч - это травник. Нам его посоветовали люди, которым он помог. А мне -нет. Но обо всем по порядку.
Как он выглядел? Да как все Михалычи… Борода, взгляд исподлобья, крупные плечи... Михалыч лучшего замеса! Все Михалычи такие! Если вы увидели какого-нибудь Михалыча в сюртуке и бантом, знайте, это Псевдомихалыч, Лжемихалыч, скорее, Петрович, Иванович, Алексеевич на худой конец, но никак не Михалыч. Михалыч не может быть идеально одет. Он не может быть опрятен. Опрятность и Михалыч – две вещи несовместные. Можно, конечно, их попытаться совместить, но эксперимент опасный. Михалыч – это явление культуры, сгусток воплощение нашей ментальности, русскости.
Мама связалась с ним от отчаяния - я тогда совсем не спал, а Михалыч обещал "восстановить сон за раз". Не восстановил, и мы прекратили общение. Но зимой, когда ситуация ухудшилась, снова обратились к нему. И через месяц снова расстались - он даже кровь не смог мне травами восстановить. А мама потом смогла. Сама. Хотя и не травник.
Он приехал с моей мамой из Москвы. Юджи сразу облаяла-обнюхала этот сгусток ментальности. Мы пошли на кухни, сели, он открыл блокнотик. Начал записывать историю моей болезни. Потом взял руку, померил пульс. «Спортом занимаетесь?». «Да» - почему-то соврал я. «Это чувствуется по пульсу»…
Позже, уже зимой, он поражал меня своим всезнанием. Бывало, мы сдадим кровь, мама говорит Михалычу: «Тромбоциты низкие». Михалыч подойдет, опустит мне веко, посмотрит и говорит: «Тромбоциты где-то 190". Мама говорит: «По данным анализа, 85». Михалыч: «Я вам говорю. Лаборатории ошибаются».
Просил меня звонить ему каждый день. Я звонил, чтобы сказать: «У меня все нормально». Но почему-то разговор затягивался на 5 минут:
-А печень не болит?
- Нет.
- Угу. Не болит. Глаза не слезятся?
- Нет.
- Не слезятся, ага. Скажи-ка, а голова как? Не болит?
- Не болит.
- А сон? Нормальный?
- Нормальный.
Угу. Нормальный
Ну итд.»
Причем если я не звонил день, он говорил: «Я вас не могу лечить. Вы забываете мне звонить. Мне пациенты звонят по 3-4 раза в день». Насыщенный, видимо, получается день.
Я сейчас у мамы спрашиваю: «Пишу про Михалыча… Что бы вспомнить?». Он мне: «Да пиши все подряд! У него каждое слово шедевр».
Пишу все подряд.
Михалыч:
…«Мне моя пациентка: «У Вас такой стиль! Вы ездите в маршрутке, хотя могли бы их запросто купить ее всю»»
… «Когда я лечил одного депутата/губернатора/президента» (нужное подчеркнуть)»
… «Я не защитил докторскую, потому что мне это не надо»
«Вы обо мне ничего в интернете не найдете. Я все стер»
«Мне самилье говорит: «Ты самилье лучший, чем я. Пошли к нам работать». Но мне это не нужно…»
С моей мамой наедине:
«У Кирилла очень серьезная ситуация. ОЧЕНЬ. Шансов почти нет. Я не знаю, что я смогу сделать. Дело не в деньгах (кстати, я беру тысячу долларов), а в том, насколько он излечим. Я, конечно, могупопытатвться…
Мама (заикаясь): Мы заплатим, сколько надо…
Через неделю: «О, Кирилл идет на поправку. Это чувствуется по рукопожатию»
Итдитдитдитд
Можно цитировать бесконечно и все равно всего не упомнишь.
За сим все. Меня просили его не разоблачать, т.к. одни наши друзья в него верят. Причем знают все это, сами нам рассказывают анекдоты, а лечатся. Так что все. Нужно остановиться. Может, он действительно кому-то помогает, не знаю…
В самом деле, почему у Михалыча так много пациентов? У буддистов есть теория прибежища. Например, родители, школа, институт, друзья, религия, секс, работа, наркотики – все это прибежища. Так вот, Михалыч – это последнее наше прибежище. Откуда берутся эти все бесчисленные целители, волхвы, лекари, кудесники, знахари, заклинатели, травники, ворожители (хорошее название для жителей Воронежа!)? Все оттуда же. Мы ими объясняем, на них уповаем, к ним тянемся.
Михалыч уехал. Я смотрю фильм. Потом я уже понял, что надо смотреть только позитивные фильмы и еще об этом напишу. А пока я смотрел все подряд и нарвался на взрыв внутри моей нервной системы.
Смотрю фильм с Мэттом Деймоном о том, как его сына захватили и не отпускают, пока он кого-то не убьет (может, вы смотрели?). Фильм очень качественный. Слишком качественный. Я сижу с нарастающим чувством неуюта. Думаю, что такое? Чувствую, что хочется укрыться пледом, что солнце отсвечивает, что мне хочется принять ванну… Передвигаюсь. Укрываюсь. Еще хуже. Чувствую… Даже не знаю, как объяснить…Что-то невероятно острое сквозь что-то мягкое, сквозь какую-то вату, будто бы лежу на костях, на обломках, на кирпичах… Это сродни бреду, когда у тебя температура – и будто ты мчишься куда-то с бешеной скоростью сквозь лабиринт, проваливаешься в математические ряды, мчишься, падаешь, и никак не упадешь. Бывает, когда лихорадит тело. А бывает, когда лихорадит сознание.
Думаю, все. К черту Мэтта Деймона. Иду в спальню. А мир куда-то летит, разлагается, весь в обрывках, в отрывках. Хочется укутаться во что-то, теплое, нежное, что ассоциируется у тебя со словом «мама», обнять подушку, но чем больше обнимаешь подушку, тем явственнее там чувствуешь кирпичи, острые кости. Думаю, что со мной? Хочу укутаться в мягкое, мягкое, мягкое. Мир как бы становится моим сознанием, моей больной нервной системой. Что-то наступает, не отпускает, усиливается. Все меня спрашивают, что со мной. А я даже объяснить не могу. Говорю: «Паническая атака».
И тут мне дали один очень важный совет. Написать письмо (потом я понял, что не только письмо; вообще, любой текст). Дело в том, что текст обладает, видимо, невероятной, почти 100% системностью, то есть эта идеальная система соответствия смысла буквам, слогам, словосочетаниям, ты как бы упорядочиваешь что-то, когда пишешь (неважно что!). Хаос внутри и снаружи утихает. Я написал коротенькое письмецо. Осколки и кости исчезли. Я освободился от этого ужаса. Самим актом написания письма перевел депрессию и разрушение в порядок и созидание. Я написал. Все организовалось заново. Но триллеры я с тех пор не смотрю. Хотя это ощущение у меня повторится. Но я научился с ним бороться – надо написать текст или лечь на что твердое…
Проходят дни. Мне страшно. Не сплю. Сил совсем мало (те кто, мне сейчас пишут, что я сильный! Вы что, смеетесь!!!) Плохо говорю. Глотаю еле-еле. Давлюсь, задыхаюсь. Кобяков назначил лучевую, но сейчас чертовы праздники. Мысли: "А если не дотяну? Если задохнусь?». Говорю маме: «нельзя ли побыстрее лучевую?». Мама делает, что может (пусть она сама напишет) и совершается невозможное: лучевую переносят на несколько дней раньше. Я не верю! Слишком большое счастье. Мама Елена Волкова напиши, как ты это сделала!
Готовлюсь. Меня бреют. Говорят, похож на Маяковского (бритый, высокий), а я гордо себя сопоставляю с буддистами. Юджи не узнала, облаяла. Только когда я с ней начал говорить, поняла что это я. Смешная @! Самая лучшая @!!!
Chapter five
MIKHALYCH
Mikhalych is a herbalist. We were advised by people whom he helped. Not for me. But first things first.
What did he look like? Yes, like all Mikhalych ... Beard, a look from underneath, large shoulders ... Mikhalych better kneading! All Mikhalychi are like that! If you saw any Mikhalych in a frock coat and a bow, you should know that it’s Psevdomikhalych, Lzhemikhalych, rather Petrovich, Ivanovich, Alekseevich at worst, but not Mikhalych. Mikhalych cannot be perfectly dressed. He cannot be tidy. Neatness and Mikhalych are two incompatible things. You can, of course, try to combine them, but the experiment is dangerous. Mikhalych is a cultural phenomenon, a clot the embodiment of our mentality, Russianness.
Mom contacted him out of despair - I didn’t sleep at that time, and Mikhalych promised to "restore the dream at a time." Not restored, and we stopped communication. But in winter, when the situation worsened, they again turned to him. And after a month they parted again - he couldn’t even restore blood to me with herbs. And then mom could. Herself. Although not a herbalist.
He came with my mother from Moscow. Yuji immediately barked and sniffed this clot of mentality. We went to the kitchens, sat down, he opened a notebook. He began to record the history of my illness. Then he took a hand, measured the pulse. "Do you do sports?" “Yes,” for some reason I lied. "This is felt by the pulse" ...
Later, already in winter, he struck me with his omniscience. Sometimes we donate blood, mother tells Mikhalych: “Platelets are low.” Mikhalych will come up, lower my eyelid, look and say: “Platelets are around 190.” Mom says: “According to the analysis, 85.” Mikhalych: “I tell you. The laboratories are mistaken.”
He asked me to call him every day. I called to say: "I'm fine." But for some reason, the conversation dragged on for 5 minutes:
-And the liver does not hurt?
- No.
- Yeah. Does not hurt. Eyes not watery?
- No.
- Do not tear, yeah. Tell me, how's your head? Does not hurt?
- Does not hurt.
- A dream? Normal?
- Normal.
Yeah. Normal
Well, etc. ”
And if I did not call the day, he said: “I can’t treat you. You forget to call me. Patients call me 3-4 times a day. ” Saturated, apparently, it turns out the day.
I’m asking my mom: “I’m writing about Mikhalych ... What would I remember?” He told me: “Yes, write everything!” He has every word a masterpiece. ”
I am writing everything.
Mikhalych:
... "My patient is to me:" You have such a style! You ride a minibus, although you could easily buy them all. ”
... "When I was treating one deputy / governor / president" (underline as necessary) "
... "I did not defend the doctoral, because I do not need it"
“You will not find anything about me on the Internet. I erased everything ”
“Samily says to me:“ You are better than samily than me. Send to us to work. ” But I don’t need it ... "
With my mom alone:
“Cyril has a very serious situation. HIGHLY. There are almost no chances. I do not know what I can do. It's not about the money (by the way, I take a thousand dollars), but about how much it can be cured. Of course, I could try ...
Mom (stuttering): We will pay how much ...
A week later: “Oh, Cyril is recovering. This is felt by a handshake. ”
Itdddd
You can quote endlessly and still you will not remember everything.
For sim everything. I was asked not to expose him, because our friends alone believe in him. And they know all this, they themselves tell us jokes, and are treated. So that’s it. Need to stop. Maybe he really helps someone, I don’t know ...
In fact, why does Mikhalych have so many patients? Buddhists have a refuge theory. For example, parents, school, college, friends, religion, sex, work, drugs - these are all havens. So, Mikhalych is our last refuge. Where do all these countless healers, magi, healers, magicians, medicine men, spellcasters, herbalists, and magicians come from (a good name for the inhabitants of Voronezh!)? Everything from there. We explain to them, trust in them, reach for them.
Mikhalych left. I am watching a movie. Then I realized that you need to watch only positive films and I’ll write more about it. In the meantime, I watched everything and ran into an explosion inside my nervous system.
I'm watching a movie with Matt Damon about how his son was captured and not released until he kills someone (maybe you watched?). The film is very high quality. Too high quality. I am sitting with a growing sense of indefatigability. Think what? I feel that I want to hide in a blanket, that the sun shines, that I want to take a bath ... I’m moving around. Taking cover. Even worse. I feel ... I don’t even know how to explain ... Something incredibly sharp through something soft, through some kind of cotton, as if I was lying on bones, on debris, on bricks ... This is akin to delirium when you have a temperature - and as if you you rush off somewhere at a frantic speed through the maze, fall into the math series, rush, fall, and you won’t fall. It happens when the body is in a fever. And it happens when consciousness is in a fever.
I think that's all. To hell with Matt Damon. I'm going to the bedroom. And the world flies somewhere, decays, all in fragments, in fragments. I want to wrap myself in something warm, tender that you associate with the word “mother”, hug the pillow, but the more you hug the pillow, the more distinctly you feel bricks and sharp bones there. D
MIKHALYCH
Mikhalych is a herbalist. We were advised by people whom he helped. Not for me. But first things first.
What did he look like? Yes, like all Mikhalych ... Beard, a look from underneath, large shoulders ... Mikhalych better kneading! All Mikhalychi are like that! If you saw any Mikhalych in a frock coat and a bow, you should know that it’s Psevdomikhalych, Lzhemikhalych, rather Petrovich, Ivanovich, Alekseevich at worst, but not Mikhalych. Mikhalych cannot be perfectly dressed. He cannot be tidy. Neatness and Mikhalych are two incompatible things. You can, of course, try to combine them, but the experiment is dangerous. Mikhalych is a cultural phenomenon, a clot the embodiment of our mentality, Russianness.
Mom contacted him out of despair - I didn’t sleep at that time, and Mikhalych promised to "restore the dream at a time." Not restored, and we stopped communication. But in winter, when the situation worsened, they again turned to him. And after a month they parted again - he couldn’t even restore blood to me with herbs. And then mom could. Herself. Although not a herbalist.
He came with my mother from Moscow. Yuji immediately barked and sniffed this clot of mentality. We went to the kitchens, sat down, he opened a notebook. He began to record the history of my illness. Then he took a hand, measured the pulse. "Do you do sports?" “Yes,” for some reason I lied. "This is felt by the pulse" ...
Later, already in winter, he struck me with his omniscience. Sometimes we donate blood, mother tells Mikhalych: “Platelets are low.” Mikhalych will come up, lower my eyelid, look and say: “Platelets are around 190.” Mom says: “According to the analysis, 85.” Mikhalych: “I tell you. The laboratories are mistaken.”
He asked me to call him every day. I called to say: "I'm fine." But for some reason, the conversation dragged on for 5 minutes:
-And the liver does not hurt?
- No.
- Yeah. Does not hurt. Eyes not watery?
- No.
- Do not tear, yeah. Tell me, how's your head? Does not hurt?
- Does not hurt.
- A dream? Normal?
- Normal.
Yeah. Normal
Well, etc. ”
And if I did not call the day, he said: “I can’t treat you. You forget to call me. Patients call me 3-4 times a day. ” Saturated, apparently, it turns out the day.
I’m asking my mom: “I’m writing about Mikhalych ... What would I remember?” He told me: “Yes, write everything!” He has every word a masterpiece. ”
I am writing everything.
Mikhalych:
... "My patient is to me:" You have such a style! You ride a minibus, although you could easily buy them all. ”
... "When I was treating one deputy / governor / president" (underline as necessary) "
... "I did not defend the doctoral, because I do not need it"
“You will not find anything about me on the Internet. I erased everything ”
“Samily says to me:“ You are better than samily than me. Send to us to work. ” But I don’t need it ... "
With my mom alone:
“Cyril has a very serious situation. HIGHLY. There are almost no chances. I do not know what I can do. It's not about the money (by the way, I take a thousand dollars), but about how much it can be cured. Of course, I could try ...
Mom (stuttering): We will pay how much ...
A week later: “Oh, Cyril is recovering. This is felt by a handshake. ”
Itdddd
You can quote endlessly and still you will not remember everything.
For sim everything. I was asked not to expose him, because our friends alone believe in him. And they know all this, they themselves tell us jokes, and are treated. So that’s it. Need to stop. Maybe he really helps someone, I don’t know ...
In fact, why does Mikhalych have so many patients? Buddhists have a refuge theory. For example, parents, school, college, friends, religion, sex, work, drugs - these are all havens. So, Mikhalych is our last refuge. Where do all these countless healers, magi, healers, magicians, medicine men, spellcasters, herbalists, and magicians come from (a good name for the inhabitants of Voronezh!)? Everything from there. We explain to them, trust in them, reach for them.
Mikhalych left. I am watching a movie. Then I realized that you need to watch only positive films and I’ll write more about it. In the meantime, I watched everything and ran into an explosion inside my nervous system.
I'm watching a movie with Matt Damon about how his son was captured and not released until he kills someone (maybe you watched?). The film is very high quality. Too high quality. I am sitting with a growing sense of indefatigability. Think what? I feel that I want to hide in a blanket, that the sun shines, that I want to take a bath ... I’m moving around. Taking cover. Even worse. I feel ... I don’t even know how to explain ... Something incredibly sharp through something soft, through some kind of cotton, as if I was lying on bones, on debris, on bricks ... This is akin to delirium when you have a temperature - and as if you you rush off somewhere at a frantic speed through the maze, fall into the math series, rush, fall, and you won’t fall. It happens when the body is in a fever. And it happens when consciousness is in a fever.
I think that's all. To hell with Matt Damon. I'm going to the bedroom. And the world flies somewhere, decays, all in fragments, in fragments. I want to wrap myself in something warm, tender that you associate with the word “mother”, hug the pillow, but the more you hug the pillow, the more distinctly you feel bricks and sharp bones there. D
У записи 56 лайков,
4 репостов.
4 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Кирилл Волков
