Тридцатая глава
«Я и есть ты».
Я все-таки докончу мысль, зачем я пишу книгу, а потом поделюсь с вами основной мыслью. Итак, еще раз – в тысячный раз – почему это важно для меня. Потому что я как бы перевожу свое сознание в текст, то есть в еще одно измерение, что ли. Бытие перетекает в лист бумаги, в буквы, в строчки. Я будто бы избавлюсь от самого себя. И такое избавление, оказывается, было свойственно многим. Почему человек это делает? Ответ на этот вопрос я нашел в совершенно неожиданном месте. Как я и говорил, я пишу книгу «Один день из жизни гениев». Сейчас занимаюсь Шерешевским. У него была чудо-память. Он запоминал ряды символов любой длины (цифр, итальянского текста - не важно) навсегда. И наизусть. Мог воспроизвести их с конца, через 20 лет, итд. Его 35 лет тестировал один из лучших нейропсихологов 20 века А. Р. Лурия. Оказалось, что Шерешевский запоминает образы. Каждую букву видит в виде цвета, вкуса, вещества, персонажа. Короче, вселенная ассоциаций. И от себя он отгораживался как бы. Постоянно играл в волшебство, представлял себя в 3м лице. Особенно в детстве.
Он вспоминал: «...Вот утро... Мне надо идти в школу... Уже 'скоро восьмой час... Надо встать, одеться,. надеть пальто и шапку, калоши.... Я не мory остаться в кровати.., и вот я начинаю злиться... Я ведь вижу, как я должен идти в школу.., но почему «он» не идет в школу?... Вот «он» поднимается, одевается.., вот «он» берет пальто, шапку, надевает калоши.., вот «он» уже пошел в школу... Ну, теперь все в порядке... Я остаю¬сь дома, а «он» пойдет. Вдруr входит отец: «Так ПОЗДНО, а ты - еще не ушел в школу?...». Он превращал «я» в «он», смотрел на себя со стороны, реальность превращалась в игру, освобождался от своих ярких образов. Действительность как была как бы двойником, «сновидением наяву».
Любопытно, что Лурия это называет не отстранением, а «остранением» - когда мы на что-то смотрим «со стороны». Он видимо, бессознательно использует термин, который ввел великий филолог В. Шкловский. В 1916 году Шкловский, в частности, писал, что под «остранением» подразумевает «не приближение значения к нашему пониманию, а создание особого восприятия предмета, создание „ви́дения“ его, а не „узнавания“» (так психология становится филологией, а филология психологией, границы исчезают). Так вот, я воспринимаю свою книгу как остранение. Я написал прошлую главу и избавился от боли. На следующее утро я нагнулся за карандашом, лежащим на полу, и боковым зрением почувствовал, что потолок медленно уплывает куда-то в бок. Я понял, что падаю. Я за что-то схватился. Это «что-то» упало. Я зацепился за стол и падал медленно. Даже и падением назвать будет пафосно. Скорее, я медленно опрокидывался. Вот уже чистый линолеум. Трещинки на потолке. Лежу и думаю: надо вставать. Решил встать – ничего не вышло. Лежу на спине, откатываюсь назад. Не хватает равновесия. Я напряг все силы, зацепился о край тумбочки руками. То же самое. Тогда я понял, что моя самая сильная часть – спина – не задействована. И тут я сообразил:
УПАЛ – ПЕРЕВЕРНИСЬ
Я перевернулся и кое-как встал.
Я списывался с одной женщиной – не буду называть ее имя. И она мне поведала свою историю после того, как я рассказал про падение. Она сама пережила онкологию. Как я понимаю, опухоль у нее была злокачественной. Она была в легком. Эта женщина не могла дышать. Мне очень нравится, что Луиза Хей, по-моему пишет, что мы живы ибо мы дышим. А тем, кому тяжело дышать, прикажете умереть? Женщина была без сил совершенно. Поход в туалет был для нее пыткой. Она не могла есть от бессилия. Просто лежала ничком и все. И она – не особо религиозная, надо сказать – обратилась к Богу. Сказала, чтобы он забрал ее, потому что больше нет сил. Потому что она устала. Потому что она хочет смерти. И тут, как она говорит, «не почувствовала, а ухом слышала» ответ: «Я и есть ты».
Что это было? Видение? Чудо? Безумие?
Она и сама не знает. Но спустя какое-то время она поправилась. Опухоль рассосалась. Операцию не стали делать. Потом она написала, что то, что я написал в главе 29, правильно, но побеждать бесконечно нельзя. Мне не нужно бороться, а нужно принять болезнь и пытаться ее изменить изнутри. Я сказал, что писал об этом. Она ответила, что одно дело писать, а совсем другое выполнять. Нужно полностью ее принять, не пытаться сдвинуть эту скалу. Как спортсмен: если будет тягать гирю, он накачает мышцы рано или поздно. А есть другой подход, Брюса Ли, для которого сила была способом мышления, частью философии, и он выполнял то, что никакой спортсмен в жизни не сможет (это я и так знал. Один спортсмен рассказывал мне, что для Брюса Ли не хватило данов в кунг-фу, что он развивал такую скорость и силу, что у него была особая тактика. Если интересно, могу написать, какая). Не надрываться. Человек – это всегда маленькое чудо. И вы, и я – все. Не надо чувствовать себя богом. Человек и так бог. Он отражение бога, просто не знает об этом. Над во всем видеть маленький плюс. Если вы упали, какой в этом плюс? То, что не расшиблись. Если вы подавились – какой плюс здесь? Это смертельно (мама писала, как я однажды подавился, и что случилось потом). То, что вы не умерли. Видеть во всем крошечный лучик позитива.
Вот такая женщина мне написала. Да простит она меня, что я это опубликовал, но такой опыт должен транслироваться. Вдруг кому-то он нужен? Я не в праве решать, кому.
Короче, это как бы уже остранение наоборот.
То есть принятие
«Я и есть ты».
Я все-таки докончу мысль, зачем я пишу книгу, а потом поделюсь с вами основной мыслью. Итак, еще раз – в тысячный раз – почему это важно для меня. Потому что я как бы перевожу свое сознание в текст, то есть в еще одно измерение, что ли. Бытие перетекает в лист бумаги, в буквы, в строчки. Я будто бы избавлюсь от самого себя. И такое избавление, оказывается, было свойственно многим. Почему человек это делает? Ответ на этот вопрос я нашел в совершенно неожиданном месте. Как я и говорил, я пишу книгу «Один день из жизни гениев». Сейчас занимаюсь Шерешевским. У него была чудо-память. Он запоминал ряды символов любой длины (цифр, итальянского текста - не важно) навсегда. И наизусть. Мог воспроизвести их с конца, через 20 лет, итд. Его 35 лет тестировал один из лучших нейропсихологов 20 века А. Р. Лурия. Оказалось, что Шерешевский запоминает образы. Каждую букву видит в виде цвета, вкуса, вещества, персонажа. Короче, вселенная ассоциаций. И от себя он отгораживался как бы. Постоянно играл в волшебство, представлял себя в 3м лице. Особенно в детстве.
Он вспоминал: «...Вот утро... Мне надо идти в школу... Уже 'скоро восьмой час... Надо встать, одеться,. надеть пальто и шапку, калоши.... Я не мory остаться в кровати.., и вот я начинаю злиться... Я ведь вижу, как я должен идти в школу.., но почему «он» не идет в школу?... Вот «он» поднимается, одевается.., вот «он» берет пальто, шапку, надевает калоши.., вот «он» уже пошел в школу... Ну, теперь все в порядке... Я остаю¬сь дома, а «он» пойдет. Вдруr входит отец: «Так ПОЗДНО, а ты - еще не ушел в школу?...». Он превращал «я» в «он», смотрел на себя со стороны, реальность превращалась в игру, освобождался от своих ярких образов. Действительность как была как бы двойником, «сновидением наяву».
Любопытно, что Лурия это называет не отстранением, а «остранением» - когда мы на что-то смотрим «со стороны». Он видимо, бессознательно использует термин, который ввел великий филолог В. Шкловский. В 1916 году Шкловский, в частности, писал, что под «остранением» подразумевает «не приближение значения к нашему пониманию, а создание особого восприятия предмета, создание „ви́дения“ его, а не „узнавания“» (так психология становится филологией, а филология психологией, границы исчезают). Так вот, я воспринимаю свою книгу как остранение. Я написал прошлую главу и избавился от боли. На следующее утро я нагнулся за карандашом, лежащим на полу, и боковым зрением почувствовал, что потолок медленно уплывает куда-то в бок. Я понял, что падаю. Я за что-то схватился. Это «что-то» упало. Я зацепился за стол и падал медленно. Даже и падением назвать будет пафосно. Скорее, я медленно опрокидывался. Вот уже чистый линолеум. Трещинки на потолке. Лежу и думаю: надо вставать. Решил встать – ничего не вышло. Лежу на спине, откатываюсь назад. Не хватает равновесия. Я напряг все силы, зацепился о край тумбочки руками. То же самое. Тогда я понял, что моя самая сильная часть – спина – не задействована. И тут я сообразил:
УПАЛ – ПЕРЕВЕРНИСЬ
Я перевернулся и кое-как встал.
Я списывался с одной женщиной – не буду называть ее имя. И она мне поведала свою историю после того, как я рассказал про падение. Она сама пережила онкологию. Как я понимаю, опухоль у нее была злокачественной. Она была в легком. Эта женщина не могла дышать. Мне очень нравится, что Луиза Хей, по-моему пишет, что мы живы ибо мы дышим. А тем, кому тяжело дышать, прикажете умереть? Женщина была без сил совершенно. Поход в туалет был для нее пыткой. Она не могла есть от бессилия. Просто лежала ничком и все. И она – не особо религиозная, надо сказать – обратилась к Богу. Сказала, чтобы он забрал ее, потому что больше нет сил. Потому что она устала. Потому что она хочет смерти. И тут, как она говорит, «не почувствовала, а ухом слышала» ответ: «Я и есть ты».
Что это было? Видение? Чудо? Безумие?
Она и сама не знает. Но спустя какое-то время она поправилась. Опухоль рассосалась. Операцию не стали делать. Потом она написала, что то, что я написал в главе 29, правильно, но побеждать бесконечно нельзя. Мне не нужно бороться, а нужно принять болезнь и пытаться ее изменить изнутри. Я сказал, что писал об этом. Она ответила, что одно дело писать, а совсем другое выполнять. Нужно полностью ее принять, не пытаться сдвинуть эту скалу. Как спортсмен: если будет тягать гирю, он накачает мышцы рано или поздно. А есть другой подход, Брюса Ли, для которого сила была способом мышления, частью философии, и он выполнял то, что никакой спортсмен в жизни не сможет (это я и так знал. Один спортсмен рассказывал мне, что для Брюса Ли не хватило данов в кунг-фу, что он развивал такую скорость и силу, что у него была особая тактика. Если интересно, могу написать, какая). Не надрываться. Человек – это всегда маленькое чудо. И вы, и я – все. Не надо чувствовать себя богом. Человек и так бог. Он отражение бога, просто не знает об этом. Над во всем видеть маленький плюс. Если вы упали, какой в этом плюс? То, что не расшиблись. Если вы подавились – какой плюс здесь? Это смертельно (мама писала, как я однажды подавился, и что случилось потом). То, что вы не умерли. Видеть во всем крошечный лучик позитива.
Вот такая женщина мне написала. Да простит она меня, что я это опубликовал, но такой опыт должен транслироваться. Вдруг кому-то он нужен? Я не в праве решать, кому.
Короче, это как бы уже остранение наоборот.
То есть принятие
Thirtieth chapter
"I am you."
I’ll finish the thought, why am I writing a book, and then I will share with you the main idea. So again - for the thousandth time - why is this important to me. Because I kind of translate my consciousness into text, that is, into another dimension, or something. Being flows into a sheet of paper, into letters, into lines. I’m supposed to get rid of myself. And such a deliverance, it turns out, was common to many. Why does man do this? I found the answer to this question in a completely unexpected place. As I said, I am writing the book “One Day in the Life of Geniuses”. Now I’m doing Shereshevsky. He had a miracle memory. He remembered rows of characters of any length (numbers, Italian text - it doesn’t matter) forever. And by heart. Could reproduce them from the end, after 20 years, etc. His 35 years old was tested by one of the best neuropsychologists of the 20th century A.R. Luria. It turned out that Shereshevsky remembers the images. He sees each letter in the form of color, taste, substance, character. In short, the universe of associations. And from himself, he fenced off, as it were. Constantly played in magic, represented himself in the 3rd person. Especially in childhood.
He recalled: “... Here is the morning ... I need to go to school ... It's already the eighth hour ... We have to get up, get dressed ,. put on a coat and hat, galoshes .... I don’t have to stay in bed .. and now I’m getting angry ... I see how I have to go to school .. but why doesn’t he go to school? ... Here “he” rises, dresses .., here “he” takes a coat, a hat, puts on galoshes .., here “he” has already gone to school ... Well, now everything is in order ... I remain¬ at home, and "he" will go. Suddenly the father enters: “So LATE, but you still haven't left for school? ...”. He turned “I” into “he”, looked at himself from the side, reality turned into a game, freed himself from his vivid images. Reality, as it were, was a double, a "waking dream."
It is curious that Luria calls this not “removal”, but “removal” - when we look at something “from the side”. He apparently unconsciously uses the term coined by the great philologist V. Shklovsky. In 1916, Shklovsky, in particular, wrote that “removal” implies “not the approximation of meaning to our understanding, but the creation of a special perception of the subject, the creation of a“ vision ”of it, and not“ recognition ”” (this is how psychology becomes philology, and philology psychology, boundaries disappear). So, I perceive my book as a warning. I wrote the last chapter and got rid of the pain. The next morning, I bent over a pencil lying on the floor, and with lateral vision felt that the ceiling was slowly floating away somewhere to the side. I realized that I'm falling. I grabbed for something. This "something" has fallen. I clung to the table and fell slowly. Even a fall will be called pathetic. Rather, I slowly capsized. Already clean linoleum. Cracks in the ceiling. I lie and think: we must get up. I decided to get up - nothing happened. Lying on my back, rolling back. Not enough balance. I strained all my strength, caught on the edge of the nightstand with my hands. Same. Then I realized that my strongest part - the back - is not involved. And then I realized:
FELL - TURN OVER
I rolled over and got up somehow.
I wrote to one woman - I will not say her name. And she told me her story after I told about the fall. She herself survived oncology. As I understand it, her tumor was malignant. She was in a lung. This woman could not breathe. I really like that Louise Hay, in my opinion, writes that we are alive because we breathe. And for those who have difficulty breathing, are you ordered to die? The woman was completely exhausted. Going to the toilet was torture for her. She could not eat because of powerlessness. Just lying face down and that's it. And she - not particularly religious, I must say - turned to God. She told him to pick her up because there was no more strength. Because she is tired. Because she wants death. And then, as she says, “I didn’t feel, but I heard with my ear” the answer: “I am you.”
What was it? Vision? Miracle? Madness?
She herself does not know. But after some time she recovered. The tumor has resolved. They didn’t do the operation. Then she wrote that what I wrote in chapter 29 is correct, but infinitely impossible to win. I do not need to fight, but I need to accept the disease and try to change it from the inside. I said that I wrote about this. She replied that it was one thing to write, and quite another to perform. It is necessary to fully accept it, not to try to move this rock. As an athlete: if he pulls a weight, he will pump up muscles sooner or later. But there is another approach, Bruce Lee, for whom strength was a way of thinking, part of philosophy, and he did what no athlete in life could do (I already knew that. One athlete told me that there were not enough Danes in Kung Fu, that he developed such speed and power that he had a special tactic. If interested, I can write which one). Do not bother. Man is always a small miracle. Both you and I are everything. Do not feel like a god. Man is already a god. He is a reflection of God, he simply does not know about it. Above everything to see a small plus. If you fell, what's the plus? That did not hurt. If you
"I am you."
I’ll finish the thought, why am I writing a book, and then I will share with you the main idea. So again - for the thousandth time - why is this important to me. Because I kind of translate my consciousness into text, that is, into another dimension, or something. Being flows into a sheet of paper, into letters, into lines. I’m supposed to get rid of myself. And such a deliverance, it turns out, was common to many. Why does man do this? I found the answer to this question in a completely unexpected place. As I said, I am writing the book “One Day in the Life of Geniuses”. Now I’m doing Shereshevsky. He had a miracle memory. He remembered rows of characters of any length (numbers, Italian text - it doesn’t matter) forever. And by heart. Could reproduce them from the end, after 20 years, etc. His 35 years old was tested by one of the best neuropsychologists of the 20th century A.R. Luria. It turned out that Shereshevsky remembers the images. He sees each letter in the form of color, taste, substance, character. In short, the universe of associations. And from himself, he fenced off, as it were. Constantly played in magic, represented himself in the 3rd person. Especially in childhood.
He recalled: “... Here is the morning ... I need to go to school ... It's already the eighth hour ... We have to get up, get dressed ,. put on a coat and hat, galoshes .... I don’t have to stay in bed .. and now I’m getting angry ... I see how I have to go to school .. but why doesn’t he go to school? ... Here “he” rises, dresses .., here “he” takes a coat, a hat, puts on galoshes .., here “he” has already gone to school ... Well, now everything is in order ... I remain¬ at home, and "he" will go. Suddenly the father enters: “So LATE, but you still haven't left for school? ...”. He turned “I” into “he”, looked at himself from the side, reality turned into a game, freed himself from his vivid images. Reality, as it were, was a double, a "waking dream."
It is curious that Luria calls this not “removal”, but “removal” - when we look at something “from the side”. He apparently unconsciously uses the term coined by the great philologist V. Shklovsky. In 1916, Shklovsky, in particular, wrote that “removal” implies “not the approximation of meaning to our understanding, but the creation of a special perception of the subject, the creation of a“ vision ”of it, and not“ recognition ”” (this is how psychology becomes philology, and philology psychology, boundaries disappear). So, I perceive my book as a warning. I wrote the last chapter and got rid of the pain. The next morning, I bent over a pencil lying on the floor, and with lateral vision felt that the ceiling was slowly floating away somewhere to the side. I realized that I'm falling. I grabbed for something. This "something" has fallen. I clung to the table and fell slowly. Even a fall will be called pathetic. Rather, I slowly capsized. Already clean linoleum. Cracks in the ceiling. I lie and think: we must get up. I decided to get up - nothing happened. Lying on my back, rolling back. Not enough balance. I strained all my strength, caught on the edge of the nightstand with my hands. Same. Then I realized that my strongest part - the back - is not involved. And then I realized:
FELL - TURN OVER
I rolled over and got up somehow.
I wrote to one woman - I will not say her name. And she told me her story after I told about the fall. She herself survived oncology. As I understand it, her tumor was malignant. She was in a lung. This woman could not breathe. I really like that Louise Hay, in my opinion, writes that we are alive because we breathe. And for those who have difficulty breathing, are you ordered to die? The woman was completely exhausted. Going to the toilet was torture for her. She could not eat because of powerlessness. Just lying face down and that's it. And she - not particularly religious, I must say - turned to God. She told him to pick her up because there was no more strength. Because she is tired. Because she wants death. And then, as she says, “I didn’t feel, but I heard with my ear” the answer: “I am you.”
What was it? Vision? Miracle? Madness?
She herself does not know. But after some time she recovered. The tumor has resolved. They didn’t do the operation. Then she wrote that what I wrote in chapter 29 is correct, but infinitely impossible to win. I do not need to fight, but I need to accept the disease and try to change it from the inside. I said that I wrote about this. She replied that it was one thing to write, and quite another to perform. It is necessary to fully accept it, not to try to move this rock. As an athlete: if he pulls a weight, he will pump up muscles sooner or later. But there is another approach, Bruce Lee, for whom strength was a way of thinking, part of philosophy, and he did what no athlete in life could do (I already knew that. One athlete told me that there were not enough Danes in Kung Fu, that he developed such speed and power that he had a special tactic. If interested, I can write which one). Do not bother. Man is always a small miracle. Both you and I are everything. Do not feel like a god. Man is already a god. He is a reflection of God, he simply does not know about it. Above everything to see a small plus. If you fell, what's the plus? That did not hurt. If you
У записи 35 лайков,
3 репостов.
3 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Кирилл Волков
