О кисках, ч.1
Вот уже несколько дней в ЖЖ обсуждается только один вопрос: что делать со святотатственными девицами? отправить ли их в каторжные работы с учинением клеймения, передать ли на перевоспитание в Свято-Данилов монастырь, направить ли в мечеть с заданием повторить сказанное, только с заменой Богородицы на Аллаха, ну или наградить премией Министерства культуры в номинации «Новация». Сначала я не реагировал, а потом понял: вопрос о кисках – вопрос не праздный.
Не праздный он потому, что затрагивает целый клубок тем: тему victimless crimes, столь популярных в последнее время среди прокурорских сотрудников, тему соотношения церковной и светской жизни, в том числе – вопрос гос. финансирования церкви, а также вопрос о свободе совести.
Но здесь я хочу порассуждать о составе их преступления. Возмущённые православные говорят о святотатстве и кощунстве, но поскольку такой статьи в УК РФ для девиц не нашлось, им инкриминируется статья за хулиганство по мотивам религиозной ненависти или вражды, совершенное группой лиц по предварительному сговору (ст.213 ч.2 УК РФ). При этом хулиганство УК РФ трактует как грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу.
Возникают следующие вопросы:
1) а имелось ли грубое нарушение общественного порядка?
2) а выражалось ли при этом явное неуважение к обществу?
3) а имелась ли в данном конкретном случае религиозная ненависть?
При этом, господа присяжные заседатели, полагаю необходимым исключить из рассмотрения прошлые выходки данной группировки (в которых, на мой взгляд, таки можно усмотреть некие антиправославные выпады), т.к. арестовали их именно за «концерт» в ХХС, а других эпизодов пока не предъявляли.
Для ответа на наши вопросы придётся как-то разобораться с тем, что такое общественный порядок во храме и кто его устанавливает. Тут нас подстерегает неожиданность.
Оказывается, что храм Христа Спасителя построен и эксплуатируется на государственные деньги и находится на балансе мэрии Москвы (пикантные подробности: http://usanet.3dn.ru/forum/33-146-1). Поэтому храм приходится рассматривать как государственное учреждение, предоставляющее некие государственные услуги. Порядки во храме должен устанавливать учредитель – мэрия Москвы – в соответствии со своим (светским!) уставом. Таким образом, православные, а тем более – Русская православная церковь, не обладают какими-либо эксклюзивными правами на этот храм. И поэтому если некий мусульманин, иудей и т.д. заявится в храм Христа Спасителя, расстелет там коврик и начнёт творить басурманскую молитву, то его оттуда вывести будет никак нельзя, т.к. он находится в московском муниципальном учреждении, а никто не может быть ограничен в правах по мотивам веры и т.д.
Получается, что киски, заявляя о том, что творили молитву, поставили церковных иерархов в весьма щекотливое положение. Ведь априори заявить, что киски не творили молитву, означает от лица всех православных признать, что молитва – это дело сугубо внешнее: стучишь головой об пол, произнося нужные слова, – значит молишься, а ежели с электрогитарой и с неканоничным текстом – значит не молишься, а богохульствуешь. Именно этим путём и пошли иерархи: мы теперь знаем, что форма в православной молитве полностью определяет содержание.
Конечно же, я не верю в то, что девицы на самом деле молились, а расцениваю произошедшее как политический перформанс. Но вопрос об искренности либо притворстве молитвы – это предмет веры, а не доказательства. Подлинно христианское отношение к ближнему должно заключаться не в том, чтобы ходатайствовать о замене ему уголовки на административку, а в том, чтобы до последнего не вешать ярлыков – и верить этому самому ближнему.
Вот уже несколько дней в ЖЖ обсуждается только один вопрос: что делать со святотатственными девицами? отправить ли их в каторжные работы с учинением клеймения, передать ли на перевоспитание в Свято-Данилов монастырь, направить ли в мечеть с заданием повторить сказанное, только с заменой Богородицы на Аллаха, ну или наградить премией Министерства культуры в номинации «Новация». Сначала я не реагировал, а потом понял: вопрос о кисках – вопрос не праздный.
Не праздный он потому, что затрагивает целый клубок тем: тему victimless crimes, столь популярных в последнее время среди прокурорских сотрудников, тему соотношения церковной и светской жизни, в том числе – вопрос гос. финансирования церкви, а также вопрос о свободе совести.
Но здесь я хочу порассуждать о составе их преступления. Возмущённые православные говорят о святотатстве и кощунстве, но поскольку такой статьи в УК РФ для девиц не нашлось, им инкриминируется статья за хулиганство по мотивам религиозной ненависти или вражды, совершенное группой лиц по предварительному сговору (ст.213 ч.2 УК РФ). При этом хулиганство УК РФ трактует как грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу.
Возникают следующие вопросы:
1) а имелось ли грубое нарушение общественного порядка?
2) а выражалось ли при этом явное неуважение к обществу?
3) а имелась ли в данном конкретном случае религиозная ненависть?
При этом, господа присяжные заседатели, полагаю необходимым исключить из рассмотрения прошлые выходки данной группировки (в которых, на мой взгляд, таки можно усмотреть некие антиправославные выпады), т.к. арестовали их именно за «концерт» в ХХС, а других эпизодов пока не предъявляли.
Для ответа на наши вопросы придётся как-то разобораться с тем, что такое общественный порядок во храме и кто его устанавливает. Тут нас подстерегает неожиданность.
Оказывается, что храм Христа Спасителя построен и эксплуатируется на государственные деньги и находится на балансе мэрии Москвы (пикантные подробности: http://usanet.3dn.ru/forum/33-146-1). Поэтому храм приходится рассматривать как государственное учреждение, предоставляющее некие государственные услуги. Порядки во храме должен устанавливать учредитель – мэрия Москвы – в соответствии со своим (светским!) уставом. Таким образом, православные, а тем более – Русская православная церковь, не обладают какими-либо эксклюзивными правами на этот храм. И поэтому если некий мусульманин, иудей и т.д. заявится в храм Христа Спасителя, расстелет там коврик и начнёт творить басурманскую молитву, то его оттуда вывести будет никак нельзя, т.к. он находится в московском муниципальном учреждении, а никто не может быть ограничен в правах по мотивам веры и т.д.
Получается, что киски, заявляя о том, что творили молитву, поставили церковных иерархов в весьма щекотливое положение. Ведь априори заявить, что киски не творили молитву, означает от лица всех православных признать, что молитва – это дело сугубо внешнее: стучишь головой об пол, произнося нужные слова, – значит молишься, а ежели с электрогитарой и с неканоничным текстом – значит не молишься, а богохульствуешь. Именно этим путём и пошли иерархи: мы теперь знаем, что форма в православной молитве полностью определяет содержание.
Конечно же, я не верю в то, что девицы на самом деле молились, а расцениваю произошедшее как политический перформанс. Но вопрос об искренности либо притворстве молитвы – это предмет веры, а не доказательства. Подлинно христианское отношение к ближнему должно заключаться не в том, чтобы ходатайствовать о замене ему уголовки на административку, а в том, чтобы до последнего не вешать ярлыков – и верить этому самому ближнему.
About Pussies, Part 1
For several days, LJ has been discussing only one question: what to do with sacrilegious girls? whether to send them to hard labor with stamping, to transfer for re-education to St. Danilov Monastery, to send to the mosque with the task to repeat what was said, only with the replacement of the Virgin by Allah, or to award the Ministry of Culture with a prize in the category "Novation". At first I didn’t react, and then I realized: the question about pussies is not an idle question.
He is not idle because he touches on a whole bunch of topics: the topic of victimless crimes, so popular recently among prosecutors, the theme of the relationship between church and secular life, including the issue of state. financing of the church, as well as the issue of freedom of conscience.
But here I want to speculate on the composition of their crime. Outraged Orthodox speak of blasphemy and sacrilege, but since no such article was found in the Criminal Code of the Russian Federation for girls, they are charged with an article for hooliganism based on religious hatred or enmity committed by a group of persons in a preliminary conspiracy (Article 213 part 2 of the Criminal Code of the Russian Federation). Moreover, hooliganism of the Criminal Code of the Russian Federation is interpreted as a gross violation of public order, expressing a clear disrespect for society.
The following questions arise:
1) was there a gross violation of public order?
2) But was there a clear disrespect for society?
3) was there religious hatred in this particular case?
At the same time, gentlemen of the jury, I consider it necessary to exclude from the consideration the past tricks of this group (in which, in my opinion, you can still see some anti-Orthodox attacks), because they were arrested precisely for the “concert” in the HHS, while no other episodes have been presented.
To answer our questions, you will have to sort out somehow what public order in the temple is and who establishes it. Here we are in wait for surprise.
It turns out that the Cathedral of Christ the Savior was built and operated with state money and is on the balance of the Moscow City Hall (piquant details: http://usanet.3dn.ru/forum/33-146-1). Therefore, the temple has to be considered as a public institution that provides some public services. The rules in the temple should be established by the founder - Moscow City Hall - in accordance with his (secular!) Charter. Thus, the Orthodox, and even more so the Russian Orthodox Church, do not have any exclusive rights to this temple. And so if a certain Muslim, Jew, etc. will appear in the Cathedral of Christ the Savior, spread a rug there and begin to perform a Basurm prayer, then it will not be possible to get him out of there, because he is in a Moscow municipal institution, and no one can be restricted in his rights on the grounds of faith, etc.
It turns out that the kitties, claiming that they were doing a prayer, put the church hierarchs in a very delicate position. After all, a priori, to say that the kitties did not pray, means on behalf of all Orthodox Christians to admit that prayer is a purely external matter: knocking your head on the floor, uttering the necessary words, means praying, and if with an electric guitar and with an uncanonical text, you don’t pray but blaspheme. It was in this way that the hierarchs went: we now know that the form in Orthodox prayer fully determines the content.
Of course, I do not believe that the girls actually prayed, but regard the incident as a political performance. But the question of sincerity or pretense of prayer is a matter of faith, not evidence. A truly Christian attitude towards one's neighbor should not consist in applying for the replacement of a criminal with an administrative officer, but in not labeling the person to the last - and trust this neighbor.
For several days, LJ has been discussing only one question: what to do with sacrilegious girls? whether to send them to hard labor with stamping, to transfer for re-education to St. Danilov Monastery, to send to the mosque with the task to repeat what was said, only with the replacement of the Virgin by Allah, or to award the Ministry of Culture with a prize in the category "Novation". At first I didn’t react, and then I realized: the question about pussies is not an idle question.
He is not idle because he touches on a whole bunch of topics: the topic of victimless crimes, so popular recently among prosecutors, the theme of the relationship between church and secular life, including the issue of state. financing of the church, as well as the issue of freedom of conscience.
But here I want to speculate on the composition of their crime. Outraged Orthodox speak of blasphemy and sacrilege, but since no such article was found in the Criminal Code of the Russian Federation for girls, they are charged with an article for hooliganism based on religious hatred or enmity committed by a group of persons in a preliminary conspiracy (Article 213 part 2 of the Criminal Code of the Russian Federation). Moreover, hooliganism of the Criminal Code of the Russian Federation is interpreted as a gross violation of public order, expressing a clear disrespect for society.
The following questions arise:
1) was there a gross violation of public order?
2) But was there a clear disrespect for society?
3) was there religious hatred in this particular case?
At the same time, gentlemen of the jury, I consider it necessary to exclude from the consideration the past tricks of this group (in which, in my opinion, you can still see some anti-Orthodox attacks), because they were arrested precisely for the “concert” in the HHS, while no other episodes have been presented.
To answer our questions, you will have to sort out somehow what public order in the temple is and who establishes it. Here we are in wait for surprise.
It turns out that the Cathedral of Christ the Savior was built and operated with state money and is on the balance of the Moscow City Hall (piquant details: http://usanet.3dn.ru/forum/33-146-1). Therefore, the temple has to be considered as a public institution that provides some public services. The rules in the temple should be established by the founder - Moscow City Hall - in accordance with his (secular!) Charter. Thus, the Orthodox, and even more so the Russian Orthodox Church, do not have any exclusive rights to this temple. And so if a certain Muslim, Jew, etc. will appear in the Cathedral of Christ the Savior, spread a rug there and begin to perform a Basurm prayer, then it will not be possible to get him out of there, because he is in a Moscow municipal institution, and no one can be restricted in his rights on the grounds of faith, etc.
It turns out that the kitties, claiming that they were doing a prayer, put the church hierarchs in a very delicate position. After all, a priori, to say that the kitties did not pray, means on behalf of all Orthodox Christians to admit that prayer is a purely external matter: knocking your head on the floor, uttering the necessary words, means praying, and if with an electric guitar and with an uncanonical text, you don’t pray but blaspheme. It was in this way that the hierarchs went: we now know that the form in Orthodox prayer fully determines the content.
Of course, I do not believe that the girls actually prayed, but regard the incident as a political performance. But the question of sincerity or pretense of prayer is a matter of faith, not evidence. A truly Christian attitude towards one's neighbor should not consist in applying for the replacement of a criminal with an administrative officer, but in not labeling the person to the last - and trust this neighbor.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Павел Шапчиц
![Стас Однолетков -=[strast]=-](https://sun9-39.userapi.com/s/v1/ig2/J28jPY6YbIhuG19pmQRHt0zthGMzZflDPEE_dzKvjZy1PIhYKT4icktB_72axK3iWnO6KfLnBaKYEGOXPlsxj6j6.jpg?size=200x200&quality=95&crop=233,82,817,817&ava=1 "Стас Однолетков -=[strast]=-")
