Колыбельная. Что характерно, тоже Алина (в смысле, за авторством Али Кудряшевой). По этому случаю я решительно иду за гитарой. А когда-нб, лет через сто, я точно знаю, кому эту песенку спою...
Спят под Рейном нибелунги, дети спят, во сне смеясь,
Спят кузнечики за лугом, спит турецкая семья,
Спит салат, пустивший корни, дремлет в плеере романс,
У соседнего балкона спит чужая кошка Макс,
Бродит тонкий прочерк лунный по площадке игровой
Спят под Рейном нибелунги, спят букашки под травой,
Спит Гавана, спят Афины, далеко сейчас до них,
Служащий престижной фирмы спит, уткнувшись в воротник.
Спят подростки в мятых кедах, руки тонкие сплели,
Рядом спят велосипеды, перепутавши рули,
Спят фонтаны, тихо льются в сонный тинный водоем,
Даже спитый чай на блюдце спит в пакетике своем.
Спят ухоженные кони, колокольчики коров,
Замолчали в колокольнях языки колоколов,
Свет в моем окошке брезжит, виден только мне одной
Спящий, спятивший, безбрежный, нецелованный, родной.
От машины поливальной улицы бросает в дрожь,
Я б тебя поцеловала не за то, что ты хорош,
Не за то, что ты прекрасен, свет мой, смесь смешных мастей,
Не за то, что утро красит стены древних крепостей,
Не за то, что от саванны до арктического льда
Я б тебя нарисовала, неумело, не беда,
Не за взгляд совиный из-под иронических бровей,
Не за то, что стал ты исповедью радости своей.
Не за то, что в лужах-лунках отражается звезда
Спят под Рейном нибелунги, просыпаясь иногда,
Не за то, что день не начат, не за бабочек в горсти,
А за то, что я иначе не могу себя вести,
В этом городе туманном, солнце прячущем меж сот,
Где на каждом доме Anno меньше тысячи-пятьсот,
Здесь, в земле обетованной, в мире рек, кустов, проток,
Я б тебя поцеловала, вскользь, по-детски, сквозь платок,
Раскрасневшись, испугавшись, убежать бы - не могу,
Свет в окне моем погашен, спит клубника на лугу,
Спят под Рейном нибелунги, намотав волны чалму,
Я тебя не поцелую, это как-то ни к чему.
Спят под Рейном нибелунги, дети спят, во сне смеясь,
Спят кузнечики за лугом, спит турецкая семья,
Спит салат, пустивший корни, дремлет в плеере романс,
У соседнего балкона спит чужая кошка Макс,
Бродит тонкий прочерк лунный по площадке игровой
Спят под Рейном нибелунги, спят букашки под травой,
Спит Гавана, спят Афины, далеко сейчас до них,
Служащий престижной фирмы спит, уткнувшись в воротник.
Спят подростки в мятых кедах, руки тонкие сплели,
Рядом спят велосипеды, перепутавши рули,
Спят фонтаны, тихо льются в сонный тинный водоем,
Даже спитый чай на блюдце спит в пакетике своем.
Спят ухоженные кони, колокольчики коров,
Замолчали в колокольнях языки колоколов,
Свет в моем окошке брезжит, виден только мне одной
Спящий, спятивший, безбрежный, нецелованный, родной.
От машины поливальной улицы бросает в дрожь,
Я б тебя поцеловала не за то, что ты хорош,
Не за то, что ты прекрасен, свет мой, смесь смешных мастей,
Не за то, что утро красит стены древних крепостей,
Не за то, что от саванны до арктического льда
Я б тебя нарисовала, неумело, не беда,
Не за взгляд совиный из-под иронических бровей,
Не за то, что стал ты исповедью радости своей.
Не за то, что в лужах-лунках отражается звезда
Спят под Рейном нибелунги, просыпаясь иногда,
Не за то, что день не начат, не за бабочек в горсти,
А за то, что я иначе не могу себя вести,
В этом городе туманном, солнце прячущем меж сот,
Где на каждом доме Anno меньше тысячи-пятьсот,
Здесь, в земле обетованной, в мире рек, кустов, проток,
Я б тебя поцеловала, вскользь, по-детски, сквозь платок,
Раскрасневшись, испугавшись, убежать бы - не могу,
Свет в окне моем погашен, спит клубника на лугу,
Спят под Рейном нибелунги, намотав волны чалму,
Я тебя не поцелую, это как-то ни к чему.
Lullaby. What is characteristic is also Alina (in the sense of authorship by Ali Kudryasheva). On this occasion, I resolutely go for a guitar. And when, one hundred years later, I know for sure who I’ll sing this song for ...
The Nibelungs are sleeping under the Rhine, the children are sleeping, laughing in a dream,
Grasshoppers are sleeping behind a meadow, a Turkish family is sleeping,
Sleeping lettuce, taking root, snoozing romance in the player,
Alien cat sleeping on the next balcony Max,
A thin lunar dash wanders around the playground
The Nibelungs sleep under the Rhine, the insects sleep under the grass,
Havana sleeps, Athens sleeps, far now to them,
An employee of a prestigious company sleeps, having buried in a collar.
Teenagers sleep in crumpled sneakers, thin arms twisted
Bicycles are sleeping nearby, having mixed up the handlebars,
Fountains sleep, quietly pour into a sleepy muddy pond,
Even sleeping tea on a saucer sleeps in its bag.
Sleeping manicured horses, cow bells,
The bell languages were silent in the belfries,
The light in my window is squeamish, visible only to me alone
Sleeping, asleep, boundless, kissless, dear.
From the car irrigation street thrills,
I would not kiss you for being good
Not that you are beautiful, my light, a mixture of ridiculous suits,
Not that morning paints the walls of ancient fortresses,
Not from savannah to arctic ice
I would have painted you, ineptly, it doesn’t matter
Not for the owl’s look from under the ironic eyebrows
Not that you became a confession of your joy.
Not because a star is reflected in pit holes
The Nibelungs sleep under the Rhine, sometimes waking up
Not for not starting the day, not for handful butterflies,
And because I can’t act differently,
In this foggy city, the sun hiding between the honeycombs,
Where on every house Anno less than a thousand to five hundred,
Here, in the promised land, in the world of rivers, bushes, ducts,
I'd kiss you, casual, childish, through a scarf,
Flushed, afraid, I would run away - I can’t,
The light in my window is extinguished, sleeping strawberries in the meadow,
The Nibelungs sleep under the Rhine, wrapping waves of a turban,
I won’t kiss you, it’s somehow useless.
The Nibelungs are sleeping under the Rhine, the children are sleeping, laughing in a dream,
Grasshoppers are sleeping behind a meadow, a Turkish family is sleeping,
Sleeping lettuce, taking root, snoozing romance in the player,
Alien cat sleeping on the next balcony Max,
A thin lunar dash wanders around the playground
The Nibelungs sleep under the Rhine, the insects sleep under the grass,
Havana sleeps, Athens sleeps, far now to them,
An employee of a prestigious company sleeps, having buried in a collar.
Teenagers sleep in crumpled sneakers, thin arms twisted
Bicycles are sleeping nearby, having mixed up the handlebars,
Fountains sleep, quietly pour into a sleepy muddy pond,
Even sleeping tea on a saucer sleeps in its bag.
Sleeping manicured horses, cow bells,
The bell languages were silent in the belfries,
The light in my window is squeamish, visible only to me alone
Sleeping, asleep, boundless, kissless, dear.
From the car irrigation street thrills,
I would not kiss you for being good
Not that you are beautiful, my light, a mixture of ridiculous suits,
Not that morning paints the walls of ancient fortresses,
Not from savannah to arctic ice
I would have painted you, ineptly, it doesn’t matter
Not for the owl’s look from under the ironic eyebrows
Not that you became a confession of your joy.
Not because a star is reflected in pit holes
The Nibelungs sleep under the Rhine, sometimes waking up
Not for not starting the day, not for handful butterflies,
And because I can’t act differently,
In this foggy city, the sun hiding between the honeycombs,
Where on every house Anno less than a thousand to five hundred,
Here, in the promised land, in the world of rivers, bushes, ducts,
I'd kiss you, casual, childish, through a scarf,
Flushed, afraid, I would run away - I can’t,
The light in my window is extinguished, sleeping strawberries in the meadow,
The Nibelungs sleep under the Rhine, wrapping waves of a turban,
I won’t kiss you, it’s somehow useless.
У записи 4 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Алина Ковалева