Виктор Андреич долго и терпеливо пытался склонить меня к написанию сценария, причём, чтоб оправдать своё долготерпение, сразу сценария для полнометражного кино. Я увиливал как мог (а от работы я увиливать умею, можете спросить мою трудовую книжку, в которой к 28-и годам набралось аж целых две записи на три года стажа суммарно), но тут как-то все совпало, набор отмазок, оправданий и отговорок закончился, Виктор Андреич выдал мне ключи от пустого офиса на Ленфильме, и дело, наконец, тронулось, лёд пошёл с мертвой точки и процесс сдвинулся.
За первую неделю он сдвинулся аж на целую одну сцену, которую добрый Виктор Андреич посчитал - ну по крайней мере вслух он сказал именно так - вполне достойной, а я - откровенным дерьмом. После чего дело встало обратно. Я ходил вокруг зачатка сценария, лежал вокруг него на диване, качал вокруг него ногой, окурил его своими вонючими красными LD так, что даже вордовские страницы начали заметно желтеть. И вот сегодня утром, исполненный решимости крепко взяться за клятый сценарий и утолкать его к ебеням куда-то за горизонт, уделав Тарантино и Аарона Соркина, я пришёл на Ленфильм, поднялся на 5-й этаж и, неожиданно, моя писательско-журналистко-сценаристская карьера закончилась. Оборвала её дверь, которая отказалась открываться. То есть две недели открывалась, а тут вдруг - нет. Стою кручу-верчу ключом, он делает полтора оборота и - ничего. В выходной день других посетителей пятого этажа не намечалось, да и зачем портить такую красивую метафору. Не можешь срать - не мучай жопу, как говорит мой народ в таких случаях. Даже дверь уже все понимает, Коля, хватит.
Трудно точно сказать почему я решил стать журналистом, много всякой ерунды сошлось. И пример любимой сестры, которая покорила меня историей про написанные ею пятнадцать что ли подряд статей на половину газетной полосы про одни и те же пельмени. И размашистые ремарки учительницы русского и литературы, под каждым школьным сочинением настоятельно рекомендовавшей мне заняться журналистикой - я всегда был падок на лесть, да. И копеечные гонорары, которые платил мне главный редактор той самой пельменной газеты за отчёты с волейбольных матчей команды Октан (отчёты он переписывал процентов на 90, но я учился чуть ли не в восьмом классе школы - да хоть на сто переписывай, подписаны-то они были моим именем, во можно было хвастануть!). И какая-то странная премия, в размере диплома и Нокии 3210, выданная мне чуть не лично губернатором, за сюжет новокуйбышевского ТВ, который я снял про собственного брата (хорошо иметь большую семью). И шикарный фильм "Доброй ночи и удачи", в котором одинокий журналист (правда крутой, у него Джордж Клуни на побегушках гонял) побеждал всесильного сенатора-мракобеса Маккарти. Я его посмотрел, кажется, в начале 2006-го, мракобесы в России тогда сидели в своих подземельях, а Виталик Милонов то ли ещё продавал жопу на проспекте Испытателей, то ли уже переключился на эротический массаж в салоне где-то в Сертолово, в любом случае ещё не был федеральным ньюсмейкером. Но даже тогда найти своего Маккарти не представлялось большой проблемой.
С такой манной кашей в голове я прибыл учиться на журфак СПбГУ (как Парфёнов за 20 лет до того, ебига!). Журфак оказался довольно кондовым заведением (нужно было, наверное, задуматься почему кроме Парфенова оттуда за эти 20 лет больше никто не вышел), а через месяц после начала учебы убили Анну Политковскую. На митинге её памяти собралось человек 50 и ровно на этом митинге стало кристально ясно, что сенатор Маккарти может спать спокойно. В случае чего он просто оторвёт мне голову и всем будет похуй. Священный огонь погас, я чуть не первый раз в жизни серьёзно приуныл.
Потом в результате череды нелепейших случайностей я стал светским журналистом, ходил с важным видом по Москве на интервью с какими-то хорошими актерами и плохими певцами, разговаривал с ними об их жизненном пути и творческих планах (девятнадцатилетний я понимал в жизни очень много, да). Дальше уже был совсем какой-то треш - кулинарные передачи, какая-то слезливая хуйня для канала "Домашний", даже одно шоу про регби было (слава богу никто на него денег не дал). Можно было, конечно, пойти работать в Новую газету или на новорожденный канал Дождь, но там платили меньше, чем нужно было отдавать за съемную квартиру (за слезливую хуйню, желтуху и кулинарные передачи платят сильно больше, не спрашивайте), да и ещё могли неиллюзорно надавать по балде. К счастью, вся эта антигуманная мерзопакость, за которую платили деньги, меня быстро доводила до чёрной депрессии, и я с энной попытки свалил. Потом была ещё пара попыток вернуться в профессию, к счастью, провальных.
И вот Виктор Андреич, изо всех сил пытающийся меня перепрофилировать, со своим терпением, упорством и сценарием. И может быть даже что-то и получилось бы, но тут дверь - не открывается и пиздец. И не откроется уже никогда, да и хуй бы с ней. Свою творческую деятельность на этом официально объявляю закрытой, всем знакомым, до сих пор работающим в телевизоре, - искренне соболезную. Держитесь там, а я, пожалуй, опять махну к хасочкам. Буду оттуда текстики про пса Баджи и оленевода Василия иногда клепать и будет мне заебись
За первую неделю он сдвинулся аж на целую одну сцену, которую добрый Виктор Андреич посчитал - ну по крайней мере вслух он сказал именно так - вполне достойной, а я - откровенным дерьмом. После чего дело встало обратно. Я ходил вокруг зачатка сценария, лежал вокруг него на диване, качал вокруг него ногой, окурил его своими вонючими красными LD так, что даже вордовские страницы начали заметно желтеть. И вот сегодня утром, исполненный решимости крепко взяться за клятый сценарий и утолкать его к ебеням куда-то за горизонт, уделав Тарантино и Аарона Соркина, я пришёл на Ленфильм, поднялся на 5-й этаж и, неожиданно, моя писательско-журналистко-сценаристская карьера закончилась. Оборвала её дверь, которая отказалась открываться. То есть две недели открывалась, а тут вдруг - нет. Стою кручу-верчу ключом, он делает полтора оборота и - ничего. В выходной день других посетителей пятого этажа не намечалось, да и зачем портить такую красивую метафору. Не можешь срать - не мучай жопу, как говорит мой народ в таких случаях. Даже дверь уже все понимает, Коля, хватит.
Трудно точно сказать почему я решил стать журналистом, много всякой ерунды сошлось. И пример любимой сестры, которая покорила меня историей про написанные ею пятнадцать что ли подряд статей на половину газетной полосы про одни и те же пельмени. И размашистые ремарки учительницы русского и литературы, под каждым школьным сочинением настоятельно рекомендовавшей мне заняться журналистикой - я всегда был падок на лесть, да. И копеечные гонорары, которые платил мне главный редактор той самой пельменной газеты за отчёты с волейбольных матчей команды Октан (отчёты он переписывал процентов на 90, но я учился чуть ли не в восьмом классе школы - да хоть на сто переписывай, подписаны-то они были моим именем, во можно было хвастануть!). И какая-то странная премия, в размере диплома и Нокии 3210, выданная мне чуть не лично губернатором, за сюжет новокуйбышевского ТВ, который я снял про собственного брата (хорошо иметь большую семью). И шикарный фильм "Доброй ночи и удачи", в котором одинокий журналист (правда крутой, у него Джордж Клуни на побегушках гонял) побеждал всесильного сенатора-мракобеса Маккарти. Я его посмотрел, кажется, в начале 2006-го, мракобесы в России тогда сидели в своих подземельях, а Виталик Милонов то ли ещё продавал жопу на проспекте Испытателей, то ли уже переключился на эротический массаж в салоне где-то в Сертолово, в любом случае ещё не был федеральным ньюсмейкером. Но даже тогда найти своего Маккарти не представлялось большой проблемой.
С такой манной кашей в голове я прибыл учиться на журфак СПбГУ (как Парфёнов за 20 лет до того, ебига!). Журфак оказался довольно кондовым заведением (нужно было, наверное, задуматься почему кроме Парфенова оттуда за эти 20 лет больше никто не вышел), а через месяц после начала учебы убили Анну Политковскую. На митинге её памяти собралось человек 50 и ровно на этом митинге стало кристально ясно, что сенатор Маккарти может спать спокойно. В случае чего он просто оторвёт мне голову и всем будет похуй. Священный огонь погас, я чуть не первый раз в жизни серьёзно приуныл.
Потом в результате череды нелепейших случайностей я стал светским журналистом, ходил с важным видом по Москве на интервью с какими-то хорошими актерами и плохими певцами, разговаривал с ними об их жизненном пути и творческих планах (девятнадцатилетний я понимал в жизни очень много, да). Дальше уже был совсем какой-то треш - кулинарные передачи, какая-то слезливая хуйня для канала "Домашний", даже одно шоу про регби было (слава богу никто на него денег не дал). Можно было, конечно, пойти работать в Новую газету или на новорожденный канал Дождь, но там платили меньше, чем нужно было отдавать за съемную квартиру (за слезливую хуйню, желтуху и кулинарные передачи платят сильно больше, не спрашивайте), да и ещё могли неиллюзорно надавать по балде. К счастью, вся эта антигуманная мерзопакость, за которую платили деньги, меня быстро доводила до чёрной депрессии, и я с энной попытки свалил. Потом была ещё пара попыток вернуться в профессию, к счастью, провальных.
И вот Виктор Андреич, изо всех сил пытающийся меня перепрофилировать, со своим терпением, упорством и сценарием. И может быть даже что-то и получилось бы, но тут дверь - не открывается и пиздец. И не откроется уже никогда, да и хуй бы с ней. Свою творческую деятельность на этом официально объявляю закрытой, всем знакомым, до сих пор работающим в телевизоре, - искренне соболезную. Держитесь там, а я, пожалуй, опять махну к хасочкам. Буду оттуда текстики про пса Баджи и оленевода Василия иногда клепать и будет мне заебись
Victor Andreich for a long time and patiently tried to persuade me to write a script, moreover, to justify his patience, right away a script for a full-length movie. I evaded as I could (and I know how to evade work, you can ask my work book, which by the age of 28 had already accumulated as many as two entries for three years of service in total), but somehow it all coincided, a set of excuses, excuses and the excuse ended, Viktor Andreich gave me the keys to the empty office on Lenfilm, and the thing finally started, the ice went dead center and the process moved.
For the first week, he moved on to a whole scene, which the good Victor Andreich considered - well, at least out loud, he said that - quite worthy, and I - outright shit. After that, the case fell back. I walked around the beginning of the script, lay around it on the couch, shook my foot around it, fumigated it with my smelly red LD so that even the Word pages began to turn noticeably yellow. And this morning, determined to hold on to the cursed script and push it to the ebony somewhere off the horizon, having given Tarantino and Aaron Sorkin, I came to Lenfilm, climbed to the 5th floor and, unexpectedly, my writer-journalist-scriptwriter career is over. She broke the door, which refused to open. That is, it opened for two weeks, and then suddenly - no. I stand twisting and turning the key, he makes a half turn and - nothing. On the day off, other visitors to the fifth floor were not planned, and why spoil such a beautiful metaphor. You can’t shit - do not torment the ass, as my people say in such cases. Even the door already understands everything, Kolya, that's enough.
It is difficult to say exactly why I decided to become a journalist, a lot of all kinds of nonsense came together. And an example of my beloved sister, who conquered me with a story about fifteen written by her or something in a row articles on half a newspaper page about the same dumplings. And the sweeping remarks of a teacher of Russian and literature, under each school essay, strongly encouraged me to do journalism - I was always greedy for flattery, yes. And the penny fees that the editor-in-chief of the same dumplings newspaper paid me for the reports from the Octane volleyball matches (he rewrote 90 percent of the reports, but I was in almost the eighth grade of the school - even rewrite a hundred, they were signed) by my name, you could brag about!). And some strange prize, in the amount of a diploma and Nokia 3210, given to me almost personally by the governor, for the plot of Novokuibyshev TV, which I shot about my own brother (it's good to have a big family). And the chic film “Good Night and Good Luck”, in which a lone journalist (albeit cool, had George Clooney running errands) defeated the all-powerful obscurantist obscurantist McCarthy. I looked at him, it seems, at the beginning of 2006, obscurantists in Russia were then sitting in their dungeons, and Vitalik Milonov was either selling his ass on Prospectors' avenue, or had already switched to erotic massage in a salon somewhere in Sertolovo, in any the case was not yet a federal newsmaker. But even then, finding his McCarthy was not a big problem.
With such semolina in my head, I arrived to study at the journalism department of St. Petersburg State University (as Parfyonov 20 years before, fucking!). Zhurfak turned out to be a pretty condo establishment (one probably should have thought why, apart from Parfenov, no one left there for these 20 years), and a month after the start of studies, Anna Politkovskaya was killed. About 50 people gathered at a rally in her memory and it was crystal clear at that rally that Senator McCarthy could sleep peacefully. In which case he will simply tear off my head and fuck it. The sacred fire went out, I was seriously depressed for the first time in my life.
Then, as a result of a series of ridiculous accidents, I became a secular journalist, went for an important look around Moscow for interviews with some good actors and bad singers, talked with them about their life path and creative plans (I understood a lot of life in nineteen, yes) . Then there was already some kind of trash - culinary programs, some teary bullshit for the Domashny channel, there was even one show about rugby (thank God no one gave money for it). You could, of course, go to work in the Novaya Gazeta or on the newborn Rain Canal, but there they paid less than they had to give for a rented apartment (for teary crap, jaundice and cooking programs they pay a lot more, don’t ask), and they could still put on the bulldozer. Fortunately, all this inhuman nastiness for which money was paid quickly led me to a black depression, and I threw it down from the nth attempt. Then there were a couple more attempts to return to the profession, fortunately, failures.
And here is Viktor Andreich, struggling to reprofile me, with his patience, perseverance and script. And maybe even something would have worked out, but here the door - the fucked one doesn’t open either. And it will never open again, and a dick would be with her. I officially declare my creative activity on this closed, to all my friends who are still working on TV
For the first week, he moved on to a whole scene, which the good Victor Andreich considered - well, at least out loud, he said that - quite worthy, and I - outright shit. After that, the case fell back. I walked around the beginning of the script, lay around it on the couch, shook my foot around it, fumigated it with my smelly red LD so that even the Word pages began to turn noticeably yellow. And this morning, determined to hold on to the cursed script and push it to the ebony somewhere off the horizon, having given Tarantino and Aaron Sorkin, I came to Lenfilm, climbed to the 5th floor and, unexpectedly, my writer-journalist-scriptwriter career is over. She broke the door, which refused to open. That is, it opened for two weeks, and then suddenly - no. I stand twisting and turning the key, he makes a half turn and - nothing. On the day off, other visitors to the fifth floor were not planned, and why spoil such a beautiful metaphor. You can’t shit - do not torment the ass, as my people say in such cases. Even the door already understands everything, Kolya, that's enough.
It is difficult to say exactly why I decided to become a journalist, a lot of all kinds of nonsense came together. And an example of my beloved sister, who conquered me with a story about fifteen written by her or something in a row articles on half a newspaper page about the same dumplings. And the sweeping remarks of a teacher of Russian and literature, under each school essay, strongly encouraged me to do journalism - I was always greedy for flattery, yes. And the penny fees that the editor-in-chief of the same dumplings newspaper paid me for the reports from the Octane volleyball matches (he rewrote 90 percent of the reports, but I was in almost the eighth grade of the school - even rewrite a hundred, they were signed) by my name, you could brag about!). And some strange prize, in the amount of a diploma and Nokia 3210, given to me almost personally by the governor, for the plot of Novokuibyshev TV, which I shot about my own brother (it's good to have a big family). And the chic film “Good Night and Good Luck”, in which a lone journalist (albeit cool, had George Clooney running errands) defeated the all-powerful obscurantist obscurantist McCarthy. I looked at him, it seems, at the beginning of 2006, obscurantists in Russia were then sitting in their dungeons, and Vitalik Milonov was either selling his ass on Prospectors' avenue, or had already switched to erotic massage in a salon somewhere in Sertolovo, in any the case was not yet a federal newsmaker. But even then, finding his McCarthy was not a big problem.
With such semolina in my head, I arrived to study at the journalism department of St. Petersburg State University (as Parfyonov 20 years before, fucking!). Zhurfak turned out to be a pretty condo establishment (one probably should have thought why, apart from Parfenov, no one left there for these 20 years), and a month after the start of studies, Anna Politkovskaya was killed. About 50 people gathered at a rally in her memory and it was crystal clear at that rally that Senator McCarthy could sleep peacefully. In which case he will simply tear off my head and fuck it. The sacred fire went out, I was seriously depressed for the first time in my life.
Then, as a result of a series of ridiculous accidents, I became a secular journalist, went for an important look around Moscow for interviews with some good actors and bad singers, talked with them about their life path and creative plans (I understood a lot of life in nineteen, yes) . Then there was already some kind of trash - culinary programs, some teary bullshit for the Domashny channel, there was even one show about rugby (thank God no one gave money for it). You could, of course, go to work in the Novaya Gazeta or on the newborn Rain Canal, but there they paid less than they had to give for a rented apartment (for teary crap, jaundice and cooking programs they pay a lot more, don’t ask), and they could still put on the bulldozer. Fortunately, all this inhuman nastiness for which money was paid quickly led me to a black depression, and I threw it down from the nth attempt. Then there were a couple more attempts to return to the profession, fortunately, failures.
And here is Viktor Andreich, struggling to reprofile me, with his patience, perseverance and script. And maybe even something would have worked out, but here the door - the fucked one doesn’t open either. And it will never open again, and a dick would be with her. I officially declare my creative activity on this closed, to all my friends who are still working on TV
У записи 26 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Николай Потатуев
