https://facebook.com/298276320198577_2999172426775606
Китай вышел на большую дорогу. Интересно про инвестиции в производственников или посему банки не дают нам кредиты на производства.
На пленарном заседании, все говорили, что Китай проснулся. Что Китай куда-то нацелился. Все задавались вопросом, куда идет Китай? В рынок или социализм? Как будут развиваться отношения Китая с США? Новый Китай это новые угрозы или новые возможности для России?
Складывалось ощущение, что мы обсуждаем снежного человека. Йети долго от нас прятался в пещере высоко в Гималаях. Теперь он вырос, окреп и вышел из укрытия. Потягивается и оглядывается вокруг. Предсказать его действия невозможно…
Китай, безусловно, совсем другая культура, отдельная цивилизация, инопланетный разум. На этот счет было много интересных выступлений. Но нельзя 1000 лет жить рядом (дружить-воевать, ссориться-мириться, делать совместный бизнес) и ничего не знать про своего партнера, кроме его загадочности и непредсказуемости.
В условиях неопределенности выстроить сколь-нибудь устойчивую собственную стратегию затруднительно. Вопрос об угрозах и выгодах развития отношений России и Китая, разделил участников конференции на две половины. После этого я сразу же изменил название своего доклада (в заголовке). Попробую обосновать…
2 ПИШЕМ, 7 НА УМ ПОШЛО
К 2008 году Китай сформировал огромный объем золотовалютных резервов (3,8 трлн. $). Коньюктура мирового рынка стала напрямую зависеть от китайских инвестиций, а значит от целей Пекина.
Накануне кризиса была создана China Investment Corporation (CIC) с первичным уставным капиталом в 200 млрд. $ (резервы ФРС США на тот момент составляли 12 млрд. $). В задачи CIC входило проникновение в уставной капитал транснациональных корпораций, вывод на мировой рынок китайских торговых марок, участие в стратегических нефтегазовых проектах.
До кризиса основная доля инвестиций Китая приходилась на США и Канаду (59%), после – на Виргинские и Каймановы острова. Офшоры скрывали направление финансовой экспансии Пекина. Антиофшорная компания, проведенная в целях борьбы с терроризмом, вскрыла все денежные пути-дорожки. Последующие действия США в Афганистане и на Ближнем Востоке показали, где Китай добился наибольших успехов (или где он представлял наибольшую угрозу для мирового финансового центра).
Масштабная эмиссия ФРС США (количественное смягчение) разбалансировала рынок. Инвестиционный потенциал Китая, а вместе с ним и его возможности влиять на будущее мировой экономики, был экстренно урезан. Пекин выдавили из глобального финансового пространства.
В 2008 году мироустройству на основе экономического редукционизма зачитали приговор – финансовую сферу оторвали от производственного сектора. В современной политический географии этот разрыв прошел между Западом и Востоком, между трансатлантическим и евразийским контуром.
Сегодня рынок капитала не нуждается в реальной экономике, которая, в свою очередь, обходится без финансового сектора. Банки генерируют прибыль за счет разницы процентных ставок, перекидывая деньги с одного рынка на другой. Например, в России объем валютных спекуляций превышает ВВП, по словам Сергея Глазьева, в 10 раз.
Для банков реальный сектор экономики слишком низкодоходен на фоне спекулятивных прибылей. Промышленность стонет, несет убытки, но продолжает сама себя финансировать по своим (только ей известным) законам.
Инвестиции в реальный сектор это, по факту, недополученная на финансовом рынке прибыль.
Была дискриминационная модель финансового рынка целью монетарной политики США или эффект возник случайно (как побочный) уже неважно. По факту мы имеем то, что есть. Ресурсный и промышленный сектор (Восток) лишены прямого доступа к кредиту (Запад), право на который они должны доказать своей лояльностью.
С одной стороны, рынок остро нуждается в ребалансировке производящего и финансового сектора. А с другой – кто ее оплатит?
Если производящий сектор примет условия финансового, то в цену товаров и сырья автоматически войдут все долги Запада (не только настоящие, но и будущие). Нужна такая ребалансировка ресурсным и производящим странам? Во что она встанет? Может, дешевле создать свою транзакционную систему?
Тут главный вопрос для производящих и ресурсных стран. Ответ на него, похоже, получен. Во всяком случае, мы видим, как страны БРИКС в рамках взаимных договоренностей создают копии финансовых институтов англосаксонской модели. Говорить надо даже не о БРИКС уже, а о новой «большой тройке» Россия-Индия-Китай («евразийская G3», РИК).
Чисто математическая модель, выстроенная на основе свободных курсов валют, показывает, что простое сложение финансовые потенциалы опустит кредитную ставку в странах РИК (аббревиатура легитимирована на последнем саммите G20) ниже 2%.
Проблема Запада в том, что обладая развитой мировой транзакционной системой, он не контролирует источник происхождения мировых денег (сбережения генерируют производящие и ресурсные страны). Главный мировой должник силовым путем фактически узурпировал роль глобального инвестора.
Необходимо понимать, что финансово-кредитные отношения напрямую связаны с аппаратом принуждения и механизмом легитимации применения силы. Проще говоря, без устойчивого пространства безопасности (единый свод правил, с которым будут согласны – или вынуждены будут согласиться – все участники мировой цепочки обмена стоимостями), перезапустить мировую экономику не получится.
Что здесь важно? Важно жестко отфиксировать: подход производственного и финансового сектора к «общему пространству безопасности» прямо противоположны. Одни видят глобальное управление инклюзивным (Вестфальский мир и Ялтинские соглашения), где обязательства гарантируются широким кругом межгосударственных соглашений. Другие стремятся убрать из мировой экономики конституирующую роль государства (новый «Вашингтонский консенсус»).
Позиция сторонников нового «Вашингтона» носит лукавый характер - https://www.nalin.ru/kitaj-vyshel-na-bolshuyu-dorogu-6808
(Илья Рабченок)
Эпоха Сяопина закончилась
Китай вышел на большую дорогу. Интересно про инвестиции в производственников или посему банки не дают нам кредиты на производства.
На пленарном заседании, все говорили, что Китай проснулся. Что Китай куда-то нацелился. Все задавались вопросом, куда идет Китай? В рынок или социализм? Как будут развиваться отношения Китая с США? Новый Китай это новые угрозы или новые возможности для России?
Складывалось ощущение, что мы обсуждаем снежного человека. Йети долго от нас прятался в пещере высоко в Гималаях. Теперь он вырос, окреп и вышел из укрытия. Потягивается и оглядывается вокруг. Предсказать его действия невозможно…
Китай, безусловно, совсем другая культура, отдельная цивилизация, инопланетный разум. На этот счет было много интересных выступлений. Но нельзя 1000 лет жить рядом (дружить-воевать, ссориться-мириться, делать совместный бизнес) и ничего не знать про своего партнера, кроме его загадочности и непредсказуемости.
В условиях неопределенности выстроить сколь-нибудь устойчивую собственную стратегию затруднительно. Вопрос об угрозах и выгодах развития отношений России и Китая, разделил участников конференции на две половины. После этого я сразу же изменил название своего доклада (в заголовке). Попробую обосновать…
2 ПИШЕМ, 7 НА УМ ПОШЛО
К 2008 году Китай сформировал огромный объем золотовалютных резервов (3,8 трлн. $). Коньюктура мирового рынка стала напрямую зависеть от китайских инвестиций, а значит от целей Пекина.
Накануне кризиса была создана China Investment Corporation (CIC) с первичным уставным капиталом в 200 млрд. $ (резервы ФРС США на тот момент составляли 12 млрд. $). В задачи CIC входило проникновение в уставной капитал транснациональных корпораций, вывод на мировой рынок китайских торговых марок, участие в стратегических нефтегазовых проектах.
До кризиса основная доля инвестиций Китая приходилась на США и Канаду (59%), после – на Виргинские и Каймановы острова. Офшоры скрывали направление финансовой экспансии Пекина. Антиофшорная компания, проведенная в целях борьбы с терроризмом, вскрыла все денежные пути-дорожки. Последующие действия США в Афганистане и на Ближнем Востоке показали, где Китай добился наибольших успехов (или где он представлял наибольшую угрозу для мирового финансового центра).
Масштабная эмиссия ФРС США (количественное смягчение) разбалансировала рынок. Инвестиционный потенциал Китая, а вместе с ним и его возможности влиять на будущее мировой экономики, был экстренно урезан. Пекин выдавили из глобального финансового пространства.
В 2008 году мироустройству на основе экономического редукционизма зачитали приговор – финансовую сферу оторвали от производственного сектора. В современной политический географии этот разрыв прошел между Западом и Востоком, между трансатлантическим и евразийским контуром.
Сегодня рынок капитала не нуждается в реальной экономике, которая, в свою очередь, обходится без финансового сектора. Банки генерируют прибыль за счет разницы процентных ставок, перекидывая деньги с одного рынка на другой. Например, в России объем валютных спекуляций превышает ВВП, по словам Сергея Глазьева, в 10 раз.
Для банков реальный сектор экономики слишком низкодоходен на фоне спекулятивных прибылей. Промышленность стонет, несет убытки, но продолжает сама себя финансировать по своим (только ей известным) законам.
Инвестиции в реальный сектор это, по факту, недополученная на финансовом рынке прибыль.
Была дискриминационная модель финансового рынка целью монетарной политики США или эффект возник случайно (как побочный) уже неважно. По факту мы имеем то, что есть. Ресурсный и промышленный сектор (Восток) лишены прямого доступа к кредиту (Запад), право на который они должны доказать своей лояльностью.
С одной стороны, рынок остро нуждается в ребалансировке производящего и финансового сектора. А с другой – кто ее оплатит?
Если производящий сектор примет условия финансового, то в цену товаров и сырья автоматически войдут все долги Запада (не только настоящие, но и будущие). Нужна такая ребалансировка ресурсным и производящим странам? Во что она встанет? Может, дешевле создать свою транзакционную систему?
Тут главный вопрос для производящих и ресурсных стран. Ответ на него, похоже, получен. Во всяком случае, мы видим, как страны БРИКС в рамках взаимных договоренностей создают копии финансовых институтов англосаксонской модели. Говорить надо даже не о БРИКС уже, а о новой «большой тройке» Россия-Индия-Китай («евразийская G3», РИК).
Чисто математическая модель, выстроенная на основе свободных курсов валют, показывает, что простое сложение финансовые потенциалы опустит кредитную ставку в странах РИК (аббревиатура легитимирована на последнем саммите G20) ниже 2%.
Проблема Запада в том, что обладая развитой мировой транзакционной системой, он не контролирует источник происхождения мировых денег (сбережения генерируют производящие и ресурсные страны). Главный мировой должник силовым путем фактически узурпировал роль глобального инвестора.
Необходимо понимать, что финансово-кредитные отношения напрямую связаны с аппаратом принуждения и механизмом легитимации применения силы. Проще говоря, без устойчивого пространства безопасности (единый свод правил, с которым будут согласны – или вынуждены будут согласиться – все участники мировой цепочки обмена стоимостями), перезапустить мировую экономику не получится.
Что здесь важно? Важно жестко отфиксировать: подход производственного и финансового сектора к «общему пространству безопасности» прямо противоположны. Одни видят глобальное управление инклюзивным (Вестфальский мир и Ялтинские соглашения), где обязательства гарантируются широким кругом межгосударственных соглашений. Другие стремятся убрать из мировой экономики конституирующую роль государства (новый «Вашингтонский консенсус»).
Позиция сторонников нового «Вашингтона» носит лукавый характер - https://www.nalin.ru/kitaj-vyshel-na-bolshuyu-dorogu-6808
(Илья Рабченок)
Эпоха Сяопина закончилась
https://facebook.com/298276320198577_2999172426775606
China has come out on the big road. It is interesting about investments in manufacturers or, therefore, banks do not give us loans for production.
In plenary, everyone said that China woke up. That China is aiming somewhere. Everyone wondered where China is going. To the market or socialism? How will China's relations with the United States develop? Is the new China new threats or new opportunities for Russia?
There was a feeling that we were discussing Bigfoot. Yeti hid for a long time from us in a cave high in the Himalayas. Now he has grown, grown stronger and left the shelter. He stretches and looks around. It is impossible to predict his actions ...
China, of course, is a completely different culture, a separate civilization, an alien mind. There were many interesting speeches on this score. But you can’t live together for 1000 years (make friends, fight, quarrel, put up, do joint business) and not know anything about your partner, except for his mystery and unpredictability.
In the face of uncertainty, it is difficult to build any sustainable strategy of your own. The issue of the threats and benefits of developing relations between Russia and China divided the conference participants into two halves. After that, I immediately changed the title of my report (in the title). I'll try to justify ...
2 WRITING, 7 Went to UM
By 2008, China had formed a huge amount of gold and foreign exchange reserves ($ 3.8 trillion). The world market conjuncture has become directly dependent on Chinese investment, and therefore on the goals of Beijing.
On the eve of the crisis, China Investment Corporation (CIC) was created with a primary registered capital of $ 200 billion (US Federal Reserve reserves at that time amounted to $ 12 billion). The tasks of CIC included penetration into the authorized capital of transnational corporations, the launch of Chinese brands on the world market, and participation in strategic oil and gas projects.
Before the crisis, the bulk of China's investments came from the United States and Canada (59%), and then from the Virgin and Cayman Islands. Offshore companies hid the direction of Beijing's financial expansion. Anti-offshore company, conducted in order to combat terrorism, revealed all the money paths. Subsequent US actions in Afghanistan and the Middle East showed where China was most successful (or where it posed the greatest threat to the global financial center).
The large-scale emission of the US Federal Reserve (quantitative easing) unbalanced the market. China's investment potential, and with it its ability to influence the future of the global economy, has been urgently curtailed. Beijing squeezed out of the global financial space.
In 2008, the sentence was read out to the world order based on economic reductionism - the financial sector was torn from the manufacturing sector. In modern political geography, this gap has passed between the West and the East, between the transatlantic and Eurasian contours.
Today, the capital market does not need a real economy, which, in turn, does without the financial sector. Banks generate profits from interest rate differences by transferring money from one market to another. For example, in Russia, the volume of currency speculation exceeds GDP by 10 times, according to Sergey Glazyev.
For banks, the real sector of the economy is too low-income amid speculative profits. Industry is groaning, incurring losses, but continues to finance itself according to its own laws.
Investments in the real sector are, in fact, profits lost on the financial market.
Was the discriminatory model of the financial market the goal of US monetary policy or the effect arose accidentally (as a secondary) no matter. In fact, we have what is. The resource and industrial sectors (East) are denied direct access to credit (West), the right to which they must prove by their loyalty.
On the one hand, the market urgently needs to rebalance the manufacturing and financial sectors. And on the other - who will pay for it?
If the manufacturing sector accepts the financial conditions, then the price of goods and raw materials will automatically include all the debts of the West (not only present, but also future). Need such a rebalancing of resource and producing countries? What will she get up at? Maybe it's cheaper to create your own transaction system?
This is the main question for producing and resource countries. The answer seems to be received. In any case, we see how the BRICS countries, within the framework of mutual agreements, create copies of the financial institutions of the Anglo-Saxon model. We need to talk not even about BRICS already, but about the new “big three” Russia-India-China (“Eurasian G3”, RIC).
A purely mathematical model based on free exchange rates shows that a simple addition of financial potentials will lower the lending rate in the RIC countries (the abbreviation is legitimized at the last G20 summit) below 2%.
The problem of the West is that, having a developed global transaction system, it does not control the source of global money (savings are generated by producing and resource countries). The main world debtor is by force actually usurped
China has come out on the big road. It is interesting about investments in manufacturers or, therefore, banks do not give us loans for production.
In plenary, everyone said that China woke up. That China is aiming somewhere. Everyone wondered where China is going. To the market or socialism? How will China's relations with the United States develop? Is the new China new threats or new opportunities for Russia?
There was a feeling that we were discussing Bigfoot. Yeti hid for a long time from us in a cave high in the Himalayas. Now he has grown, grown stronger and left the shelter. He stretches and looks around. It is impossible to predict his actions ...
China, of course, is a completely different culture, a separate civilization, an alien mind. There were many interesting speeches on this score. But you can’t live together for 1000 years (make friends, fight, quarrel, put up, do joint business) and not know anything about your partner, except for his mystery and unpredictability.
In the face of uncertainty, it is difficult to build any sustainable strategy of your own. The issue of the threats and benefits of developing relations between Russia and China divided the conference participants into two halves. After that, I immediately changed the title of my report (in the title). I'll try to justify ...
2 WRITING, 7 Went to UM
By 2008, China had formed a huge amount of gold and foreign exchange reserves ($ 3.8 trillion). The world market conjuncture has become directly dependent on Chinese investment, and therefore on the goals of Beijing.
On the eve of the crisis, China Investment Corporation (CIC) was created with a primary registered capital of $ 200 billion (US Federal Reserve reserves at that time amounted to $ 12 billion). The tasks of CIC included penetration into the authorized capital of transnational corporations, the launch of Chinese brands on the world market, and participation in strategic oil and gas projects.
Before the crisis, the bulk of China's investments came from the United States and Canada (59%), and then from the Virgin and Cayman Islands. Offshore companies hid the direction of Beijing's financial expansion. Anti-offshore company, conducted in order to combat terrorism, revealed all the money paths. Subsequent US actions in Afghanistan and the Middle East showed where China was most successful (or where it posed the greatest threat to the global financial center).
The large-scale emission of the US Federal Reserve (quantitative easing) unbalanced the market. China's investment potential, and with it its ability to influence the future of the global economy, has been urgently curtailed. Beijing squeezed out of the global financial space.
In 2008, the sentence was read out to the world order based on economic reductionism - the financial sector was torn from the manufacturing sector. In modern political geography, this gap has passed between the West and the East, between the transatlantic and Eurasian contours.
Today, the capital market does not need a real economy, which, in turn, does without the financial sector. Banks generate profits from interest rate differences by transferring money from one market to another. For example, in Russia, the volume of currency speculation exceeds GDP by 10 times, according to Sergey Glazyev.
For banks, the real sector of the economy is too low-income amid speculative profits. Industry is groaning, incurring losses, but continues to finance itself according to its own laws.
Investments in the real sector are, in fact, profits lost on the financial market.
Was the discriminatory model of the financial market the goal of US monetary policy or the effect arose accidentally (as a secondary) no matter. In fact, we have what is. The resource and industrial sectors (East) are denied direct access to credit (West), the right to which they must prove by their loyalty.
On the one hand, the market urgently needs to rebalance the manufacturing and financial sectors. And on the other - who will pay for it?
If the manufacturing sector accepts the financial conditions, then the price of goods and raw materials will automatically include all the debts of the West (not only present, but also future). Need such a rebalancing of resource and producing countries? What will she get up at? Maybe it's cheaper to create your own transaction system?
This is the main question for producing and resource countries. The answer seems to be received. In any case, we see how the BRICS countries, within the framework of mutual agreements, create copies of the financial institutions of the Anglo-Saxon model. We need to talk not even about BRICS already, but about the new “big three” Russia-India-China (“Eurasian G3”, RIC).
A purely mathematical model based on free exchange rates shows that a simple addition of financial potentials will lower the lending rate in the RIC countries (the abbreviation is legitimized at the last G20 summit) below 2%.
The problem of the West is that, having a developed global transaction system, it does not control the source of global money (savings are generated by producing and resource countries). The main world debtor is by force actually usurped
У записи 3 лайков,
1 репостов,
355 просмотров.
1 репостов,
355 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Илья Рабченок
