Для любителей Олди
Я разучился оттачивать бейты. Господи, смилуйся или убей ты! —
чаши допиты и песни допеты. Честно плачу.
Жил, как умел, а иначе не вышло. Знаю, что мелко, гнусаво, чуть слышно,
знаю, что многие громче и выше!.. Не по плечу.
В горы лечу — рассыпаются горы; гордо хочу — а выходит не гордо,
слово «люблю» — словно саблей по горлу. Так не хочу.
Платим минутами, платим монетами, в небе кровавыми платим планетами,—
нет меня, слышите?! Нет меня, нет меня... Втуне кричу.
В глотке клокочет бессильное олово. Холодно. Молотом звуки расколоты,
тихо влачу покаянную голову в дар палачу.
Мчалась душа кобылицей степною, плакала осенью, пела весною,—
где ты теперь?! Так порою ночною гасят свечу.
Бродим по миру тенями бесплотными, бродим по крови, которую пролили,
жизнь моя, жизнь — богохульная проповедь! Ныне молчу.
Я разучился оттачивать бейты. Господи, смилуйся или убей ты! —
чаши допиты и песни допеты. Честно плачу.
Жил, как умел, а иначе не вышло. Знаю, что мелко, гнусаво, чуть слышно,
знаю, что многие громче и выше!.. Не по плечу.
В горы лечу — рассыпаются горы; гордо хочу — а выходит не гордо,
слово «люблю» — словно саблей по горлу. Так не хочу.
Платим минутами, платим монетами, в небе кровавыми платим планетами,—
нет меня, слышите?! Нет меня, нет меня... Втуне кричу.
В глотке клокочет бессильное олово. Холодно. Молотом звуки расколоты,
тихо влачу покаянную голову в дар палачу.
Мчалась душа кобылицей степною, плакала осенью, пела весною,—
где ты теперь?! Так порою ночною гасят свечу.
Бродим по миру тенями бесплотными, бродим по крови, которую пролили,
жизнь моя, жизнь — богохульная проповедь! Ныне молчу.
For Oldie lovers
I forgot how to hone bates. Lord, have mercy or kill you! -
bowls are finished and songs are finished. Honestly cry.
He lived as he knew how, otherwise it didn’t work out. I know that it’s shallow, nasal, a little audible,
I know that many are louder and higher! .. Not on the shoulder.
I fly to the mountains - the mountains crumble; I want proudly - but it’s not proud
the word "love" - like a saber up his throat. I don’t want to.
We pay with minutes, pay with coins, in the sky we pay with planets bloody, -
no me hear? No me, no me ... In the shout I scream.
A powerless tin is bubbling in the throat. Coldly. The hammer sounds are chopped
quietly I bring the penitential head as a gift to the executioner.
The soul raced the mare of the steppe, cried in the fall, sang in the spring
where are you now ?! So sometimes at night they extinguish a candle.
We roam the world in ethereal shadows, roam the blood that they shed
my life, life is a blasphemous sermon! I’m silent now.
I forgot how to hone bates. Lord, have mercy or kill you! -
bowls are finished and songs are finished. Honestly cry.
He lived as he knew how, otherwise it didn’t work out. I know that it’s shallow, nasal, a little audible,
I know that many are louder and higher! .. Not on the shoulder.
I fly to the mountains - the mountains crumble; I want proudly - but it’s not proud
the word "love" - like a saber up his throat. I don’t want to.
We pay with minutes, pay with coins, in the sky we pay with planets bloody, -
no me hear? No me, no me ... In the shout I scream.
A powerless tin is bubbling in the throat. Coldly. The hammer sounds are chopped
quietly I bring the penitential head as a gift to the executioner.
The soul raced the mare of the steppe, cried in the fall, sang in the spring
where are you now ?! So sometimes at night they extinguish a candle.
We roam the world in ethereal shadows, roam the blood that they shed
my life, life is a blasphemous sermon! I’m silent now.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анна Сахарова
