Иерусалим. Путешествие во времени и пространстве.
Москва — третий Рим. Киев — мать городов русских. Иерусалим — город мира. В каждом из этих клише — и правда, и ложь, амбиции правителей и несбывшиеся мечты. Нигде так много не молились и не лилось столько крови, как в Иерусалиме.Здесь Страстная Неделя.
Наш путь ко храму Гроба Господня лежал через переулки и подворотни Старого города, наводненного полицией и военными. Маршрут прокладывали две девушки-полицейские.
Если кто-то думает, что Пасха в Иерусалиме действо наполненное трепетом и святым благоговением, глубоко заблуждается. Стоит попасть в старый город, и тебя сразу засосет орущая и рвущаяся к святыням толпа. Она настолько пестрая, горластая и разномастная, что точно напоминает иллюстрации гибнущих Содома и Гоморры или Помпеи в последние часы перед извержением вулкана. Только греческие старцы могут сохранять в ней свое достоинство и стать. Они дефилируют с явной озабоченностью и внутренней сосредоточенностью, абсолютно не причастные к тому, что происходит снаружи.
Арабы-христиане, уличные торговцы бросаются вслед и просят благословения. Получают его почти на бегу. Бегу и я по скользким, отполированным веками иерусалимским камням. просачиваюсь сквозь кордон полицейских, минуя многочасовую очередь. Толпы любопытных верующих и неверующих, туристов и пилигримов с утра стоят в очереди в Храм.
Скольжу по гладким плитам. Молчу и только успеваю расплываться в ощущение полета.
Москва — третий Рим. Киев — мать городов русских. Иерусалим — город мира. В каждом из этих клише — и правда, и ложь, амбиции правителей и несбывшиеся мечты. Нигде так много не молились и не лилось столько крови, как в Иерусалиме.Здесь Страстная Неделя.
Наш путь ко храму Гроба Господня лежал через переулки и подворотни Старого города, наводненного полицией и военными. Маршрут прокладывали две девушки-полицейские.
Если кто-то думает, что Пасха в Иерусалиме действо наполненное трепетом и святым благоговением, глубоко заблуждается. Стоит попасть в старый город, и тебя сразу засосет орущая и рвущаяся к святыням толпа. Она настолько пестрая, горластая и разномастная, что точно напоминает иллюстрации гибнущих Содома и Гоморры или Помпеи в последние часы перед извержением вулкана. Только греческие старцы могут сохранять в ней свое достоинство и стать. Они дефилируют с явной озабоченностью и внутренней сосредоточенностью, абсолютно не причастные к тому, что происходит снаружи.
Арабы-христиане, уличные торговцы бросаются вслед и просят благословения. Получают его почти на бегу. Бегу и я по скользким, отполированным веками иерусалимским камням. просачиваюсь сквозь кордон полицейских, минуя многочасовую очередь. Толпы любопытных верующих и неверующих, туристов и пилигримов с утра стоят в очереди в Храм.
Скольжу по гладким плитам. Молчу и только успеваю расплываться в ощущение полета.
Jerusalem. Traveling in time and space.
Moscow is the third Rome. Kiev is the mother of Russian cities. Jerusalem is a city of peace. In each of these cliches - there is truth and a lie, ambitions of rulers and unfulfilled dreams. Nowhere have we prayed so much and not so much blood poured as in Jerusalem. Here is Holy Week.
Our path to the Church of the Holy Sepulcher lay through the alleys and gateways of the Old City, flooded with police and military personnel. The route was laid by two police girls.
If someone thinks that Easter in Jerusalem, an action filled with awe and holy reverence, is deeply mistaken. Once you get into the old city, a crowd screaming and tearing toward the shrines will immediately suck you in. It is so mottled, throaty and variegated that it closely resembles the illustrations of the perishing Sodom and Gomorrah or Pompeii in the last hours before the eruption of the volcano. Only Greek elders can maintain their dignity and become in it. They defile with obvious concern and inner concentration, absolutely not involved in what is happening outside.
Christian Arabs, street vendors rush after and ask for blessings. Get it almost on the run. I am running along the slippery, polished stones of Jerusalem over the centuries. seeping through the police cordon, bypassing the hours-long queue. Crowds of curious believers and unbelievers, tourists and pilgrims queue in the morning in the Temple.
I’ll slip along the smooth slabs. I am silent and only manage to blur into the feeling of flying.
Moscow is the third Rome. Kiev is the mother of Russian cities. Jerusalem is a city of peace. In each of these cliches - there is truth and a lie, ambitions of rulers and unfulfilled dreams. Nowhere have we prayed so much and not so much blood poured as in Jerusalem. Here is Holy Week.
Our path to the Church of the Holy Sepulcher lay through the alleys and gateways of the Old City, flooded with police and military personnel. The route was laid by two police girls.
If someone thinks that Easter in Jerusalem, an action filled with awe and holy reverence, is deeply mistaken. Once you get into the old city, a crowd screaming and tearing toward the shrines will immediately suck you in. It is so mottled, throaty and variegated that it closely resembles the illustrations of the perishing Sodom and Gomorrah or Pompeii in the last hours before the eruption of the volcano. Only Greek elders can maintain their dignity and become in it. They defile with obvious concern and inner concentration, absolutely not involved in what is happening outside.
Christian Arabs, street vendors rush after and ask for blessings. Get it almost on the run. I am running along the slippery, polished stones of Jerusalem over the centuries. seeping through the police cordon, bypassing the hours-long queue. Crowds of curious believers and unbelievers, tourists and pilgrims queue in the morning in the Temple.
I’ll slip along the smooth slabs. I am silent and only manage to blur into the feeling of flying.
У записи 21 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Людмила Косарева
