Для любителей истории!!!
Как позабытый японский журналист изменил ход Второй Мировой войны
Мир отмечает 70-летие капитуляции Японии и завершения величайшей войны в истории — но именно в Японии, ещё в 1941 году, были посеяны семена победы, которые взошли четыре года спустя. Об этом рассказывает «Азия Таймс Онлайн»:
«Большинство историков согласны с тем, что первый подлинный перелом в войне произошёл 5 декабря 1941 года, когда красноармейцы под командованием Георгия Жукова разметали немцев, полукольцом охвативших Москву, и сняли осаду с города. Эпический прорыв под Москвой стал возможен благодаря 18 свежим дивизиям, 1700 танкам и 1500 самолётам, спешно отозванным с Дальнего Востока. Начавшаяся тогда цепь событий позволила отбросить гитлеровцев от ворот советской столицы, а закончилась тем, что Красная Армия дошла до ворот столицы немецкой. Победы при Сталинграде и Курске, вероятно, не было бы, если бы пала Москва.
- Декабрь 1941 года был началом конца для Германии, - отметил Джон Пайк, руководитель вашингтонского военно-аналитического бюро Globalsecurity.org.
Но что же позволило Сталину и Жукову принять это судьбоносное решение — и перебросить так необходимых солдат Москву? Человеком, который нашёл информацию, которая позволила так поступить, был забытый ныне японский журналист Хоцуми Одзаки — корреспондент одной из газет и важнейший участник легендарной токийской разведгруппы, которую возглавлял Рихард Зорге.
На Западе знают, что Зорге предупредил Сталина о грядущем нападении японцев на Перл-Харбор. Но главной жемчужиной среди его донесений была информация о том, что японская армия не выручит Германию и не откроет второй фронт против СССР. Эти сведения, сообщённые надёжными источниками, позволили Ставке перебросить под Москву войска и технику с Дальнего Востока. Окончательно подтвердил намерения японского правительства именно Одзаки.
Величайший шпион всех времён и народов
- Если про какие-то разведданные и можно сказать, что они изменили ход войны, то это, безусловно, донесение Зорге о том, что японцы не нападут, - говорит Боб Бергин, отставной американский дипломат и историк, специализирующийся на работе тайных служб во времена Второй Мировой. - Деятельность группы Зорге — и роль в ней Одзаки — можно назвать величайшей шпионской историей всех времён.
Одзаки и Зорге арестовали за шпионаж — и повесили. Одзаки был, что примечательно, единственным гражданским лицом в Японии, казнённым в военное время за государственную измену.
Этот человек — с виду пухлощёкий дамский угодник — работал в газете «Осака Асахи», которая тогда была лучшей в Японии. Про него никто не сказал бы, какая историческая роль ему уготована.
Он родился 1 мая 1901 года в Сиракаве (префектура Гифу). Происходил из старого самурайского рода, но его отец был всего лишь нищим журналистом. Семья перебралась — по экономическим соображениям — на отвоёванный Японией у Китая остров Тайвань. Там-то Хоцуми — с детства известный импульсивностью и независимостью в суждениях — познакомился с китайской культурой... и тем, как странно быть членом правящего слоя в новой колонии.
- Моя связь с правящим классом стала ясной для меня как факт повседневной жизни. Этот опыт позже пробудил во мне чрезвычайный интерес к проблеме национального освобождения, и дал мне определённое понимание проблемы Китая, - такие слова Одзаки приводит японовед Чалмерс Джонсон в биографии журналиста под названием «Случай государственной измены: Хоцуми Одзаки и разведгруппа Зорге», опубликованной в 1990 году.
Одзаки вернулся в Японию в 1922 году, поступил на юридический факультет элитного Императорского университета Токио — но скоро бросил учёбу и погрузился в деятельность Коммунистической партии. Переход к марксизму и сопротивлению японским властям окончательно свершились после Великого землетрясения Канто, которое произошло в 1923 году: он своими глазами видел, как полиция и местные власти разжигали ксенофобию и организовывали погромы, в ходе которых было убито более шести тысяч живших в Токио корейцев. Их заподозрили в том, что они могут воспользоваться трагедией как поводом к восстанию. Заодно были арестованы или убиты многие профсоюзные лидеры.
Молодой радикал пошёл по стопам отца и стал журналистом. В 1926 году он вступил в коллектив «Асахи Симбун», и вскоре писал про СССР — про Ленина и Сталина. В 1928-м «Асахи» отправила его работать в Шанхай, где он подружился с американской журналисткой Агнес Смедли, исповедовавшей левые взгляды. А вскоре начал помогать городской ячейке Компартии Китая.
Судьбоносная встреча
Именно Смедли познакомила Одзаки с Зорге в один из приездов последнего в Китай. «Можете ли вы порекомендовать мне японца, который помог бы мне с пониманием политики Японии в отношении Китая?» - спросил её советский разведчик (об этом пишет Роберт Ваймант в своей книге «Шпион Сталина», вышедшей в 1996 году). Смедли представила ему Одзаки — и они сразу подружились.
- Одзаки был дружелюбным, эрудированным и всегда готовым помочь. Они распознали друг в друге интеллектуальных людей и быстро нашли общие интересы, - пишет Ваймант.
Одзаки вступил в разведгруппу, а когда Зорге — который изображал из себя немецкого журналиста, сторонника нацизма — перевели в Японию, они начали сотрудничать. Другими ключевым участниками коллектива были Ётоку Мияги с Окинавы, югослав Бранко Вукелич и немец-радист Макс Клаузен.
- Если докопаться до корней, то можно сказать, что встреча с Агнес Смедли и Рихардом Зорге была моей судьбой. После встречи с ними для меня наконец-то была определена моя узкая дорожка в жизни, - вспоминал Одзаки после ареста.
Зорге был гениальным разведчиком, человеком исключительной храбрости — но он мало знал о Японии. Её политика, культура и институты были для него тёмным лесом. Именно Одзаки дал ему знания — и именно говорливый репортёр-японец искал тех, кто настроен против войны. Тех, кто стал плотью и кровью разведгруппы. Хотя Зорге по праву увековечен в истории как мозг и рука разведгруппы, автор бесценных донесений в Москву, вряд ли он мог бы снискать успех без Одзаки, имевшего доступ к самым высоким эшелонам японского правительства. Хотя бы потому, что не знал японского.
Одзаки был авторитетом в изучении Китая, и вскоре стал советником и доверенным лицом японского премьера Фумимаро Коноэ (и других видных чиновников). Он регулярно встречался с Коноэ и его ближним кругом в токийской резиденции наследного принца. Там-то Одзаки и получил важнейшие сведения о японской военной стратегии и политике в отношении азиатского материка.
Кодовое имя Отто
Псевдонимом Одзаки был «Отто» (у Мияги - «Джо»). Вместе они проводили рискованные операции и в Японии, и в Маньчжурии, и в других частях Азии — отовсюду сообщая о передвижениях японских войск. Они подтвердили информацию, которую Зорге получил от немецких дипломатов. Насмешкой судьбы было то, что Одзаки сумел так долго избегать внимания японской контрразведки (которая вообще-то отличалась завидной эффективностью). То был классический случай выборочной слепоты: никто и подумать не мог, что бывший студент элитного японского университета мог работать на СССР.
Зорге был сыном немца-нефтепромышленника, работавшего в Баку. Но его мать была русской: отсюда и его лояльность к стране, где он появился на свет. Как и Одзаки, он тоже занимался журналистикой — и пользовался своим статусом корреспондента газеты «Франкфуртер Цайтунг» как прикрытием для работы с германскими дипломатами в Японии. Зорге был тяжело ранен в Первую Мировую, его наградили Железным крестом. Впечатление от войны произвело в нём духовный перелом, а к марксизму его обратила медсестра, врачевавшая его раны. Он был известен как любитель вина, женщин и мотоциклов; считается, что важнейшие разведданные он получил благодаря роману с женой немецкого посла в Японии.
Славная смерть!
Одзаки истово верил в то, что выбрал правильную сторону в борьбе против стран Оси.
- Я бы хотел пойти на смерть и умереть так, как достойно коммуниста. Мне не о чем сожалеть, и я совершенно готов, - сказал он незадолго до казни. Знал ли он о тёмной стороне сталинского режима? Это неважно. Своим деянием он спас бесчисленные миллионы жизней.
Чтобы понять, как разведчики пришли к своему заключению по поводу планов Японии, нужно вернуться в 1939 год, когда Жуков разбил две японские дивизии в короткой, но жестокой битве под Халхин-Голом, в Монголии. «Этого было достаточно, чтобы убедить Токио в том, что нападение на СССР было бы делом очень трудным, - пишет Пайк. И подчёркивает, что Халхин-Гол стал прелюдией к битве за Москву. Зорге, Одзаки и Мияги тоже сыграли важнейшую роль в принятии решений, сообщая в СССР о перемещениях японских войск.
Японцы же продолжали копить войска у советской границы и после того унизительного разгрома. Берлин добивался от Токио начала боевых действий. Сталин опасался, что японцы нападут вместе с немцами или чуть позже — и первые успехи вермахта давали понять, что Япония готовилась к атаке.
Но в августе 1941 года Зорге из разговора с германским морским атташе узнал, что Япония не желает воевать с СССР — она готовилась к противостоянию с США, и токийские стратеги решили выждать до того момента, когда крах Советского Союза стал бы неминуемым. Это означало, что сотни тысяч солдат и офицеров, находившихся на Дальнем Востоке, можно было отправить в дело... но такую безумно важную информацию нужно было проверить, прежде чем сообщать в Москву. И Одзаки это сделал.
В конце августа 1941 года он отправился в оккупированную японцами Маньчжурию под видом командировки на конференцию Южно-Маньчжурской железной дороги в Дайрене (ныне — Далянь). На самом деле его интересовало размещение Квантунской армии — он хотел понять, готовится ли она ко вторжению в Сибирь? Также он собрал статистику по имевшимся у японских военных запасам нефти — это косвенно позволяло узнать о планах армии. Он вернулся в Токио с последним недостающим фрагментом головоломки.
- Опасность миновала, - вспоминал Зорге в своём дневнике слова Одзаки. Японцы уводили войска из Маньчжурии и не перебрасывали новые части из Китая на север.
Как позабытый японский журналист изменил ход Второй Мировой войны
Мир отмечает 70-летие капитуляции Японии и завершения величайшей войны в истории — но именно в Японии, ещё в 1941 году, были посеяны семена победы, которые взошли четыре года спустя. Об этом рассказывает «Азия Таймс Онлайн»:
«Большинство историков согласны с тем, что первый подлинный перелом в войне произошёл 5 декабря 1941 года, когда красноармейцы под командованием Георгия Жукова разметали немцев, полукольцом охвативших Москву, и сняли осаду с города. Эпический прорыв под Москвой стал возможен благодаря 18 свежим дивизиям, 1700 танкам и 1500 самолётам, спешно отозванным с Дальнего Востока. Начавшаяся тогда цепь событий позволила отбросить гитлеровцев от ворот советской столицы, а закончилась тем, что Красная Армия дошла до ворот столицы немецкой. Победы при Сталинграде и Курске, вероятно, не было бы, если бы пала Москва.
- Декабрь 1941 года был началом конца для Германии, - отметил Джон Пайк, руководитель вашингтонского военно-аналитического бюро Globalsecurity.org.
Но что же позволило Сталину и Жукову принять это судьбоносное решение — и перебросить так необходимых солдат Москву? Человеком, который нашёл информацию, которая позволила так поступить, был забытый ныне японский журналист Хоцуми Одзаки — корреспондент одной из газет и важнейший участник легендарной токийской разведгруппы, которую возглавлял Рихард Зорге.
На Западе знают, что Зорге предупредил Сталина о грядущем нападении японцев на Перл-Харбор. Но главной жемчужиной среди его донесений была информация о том, что японская армия не выручит Германию и не откроет второй фронт против СССР. Эти сведения, сообщённые надёжными источниками, позволили Ставке перебросить под Москву войска и технику с Дальнего Востока. Окончательно подтвердил намерения японского правительства именно Одзаки.
Величайший шпион всех времён и народов
- Если про какие-то разведданные и можно сказать, что они изменили ход войны, то это, безусловно, донесение Зорге о том, что японцы не нападут, - говорит Боб Бергин, отставной американский дипломат и историк, специализирующийся на работе тайных служб во времена Второй Мировой. - Деятельность группы Зорге — и роль в ней Одзаки — можно назвать величайшей шпионской историей всех времён.
Одзаки и Зорге арестовали за шпионаж — и повесили. Одзаки был, что примечательно, единственным гражданским лицом в Японии, казнённым в военное время за государственную измену.
Этот человек — с виду пухлощёкий дамский угодник — работал в газете «Осака Асахи», которая тогда была лучшей в Японии. Про него никто не сказал бы, какая историческая роль ему уготована.
Он родился 1 мая 1901 года в Сиракаве (префектура Гифу). Происходил из старого самурайского рода, но его отец был всего лишь нищим журналистом. Семья перебралась — по экономическим соображениям — на отвоёванный Японией у Китая остров Тайвань. Там-то Хоцуми — с детства известный импульсивностью и независимостью в суждениях — познакомился с китайской культурой... и тем, как странно быть членом правящего слоя в новой колонии.
- Моя связь с правящим классом стала ясной для меня как факт повседневной жизни. Этот опыт позже пробудил во мне чрезвычайный интерес к проблеме национального освобождения, и дал мне определённое понимание проблемы Китая, - такие слова Одзаки приводит японовед Чалмерс Джонсон в биографии журналиста под названием «Случай государственной измены: Хоцуми Одзаки и разведгруппа Зорге», опубликованной в 1990 году.
Одзаки вернулся в Японию в 1922 году, поступил на юридический факультет элитного Императорского университета Токио — но скоро бросил учёбу и погрузился в деятельность Коммунистической партии. Переход к марксизму и сопротивлению японским властям окончательно свершились после Великого землетрясения Канто, которое произошло в 1923 году: он своими глазами видел, как полиция и местные власти разжигали ксенофобию и организовывали погромы, в ходе которых было убито более шести тысяч живших в Токио корейцев. Их заподозрили в том, что они могут воспользоваться трагедией как поводом к восстанию. Заодно были арестованы или убиты многие профсоюзные лидеры.
Молодой радикал пошёл по стопам отца и стал журналистом. В 1926 году он вступил в коллектив «Асахи Симбун», и вскоре писал про СССР — про Ленина и Сталина. В 1928-м «Асахи» отправила его работать в Шанхай, где он подружился с американской журналисткой Агнес Смедли, исповедовавшей левые взгляды. А вскоре начал помогать городской ячейке Компартии Китая.
Судьбоносная встреча
Именно Смедли познакомила Одзаки с Зорге в один из приездов последнего в Китай. «Можете ли вы порекомендовать мне японца, который помог бы мне с пониманием политики Японии в отношении Китая?» - спросил её советский разведчик (об этом пишет Роберт Ваймант в своей книге «Шпион Сталина», вышедшей в 1996 году). Смедли представила ему Одзаки — и они сразу подружились.
- Одзаки был дружелюбным, эрудированным и всегда готовым помочь. Они распознали друг в друге интеллектуальных людей и быстро нашли общие интересы, - пишет Ваймант.
Одзаки вступил в разведгруппу, а когда Зорге — который изображал из себя немецкого журналиста, сторонника нацизма — перевели в Японию, они начали сотрудничать. Другими ключевым участниками коллектива были Ётоку Мияги с Окинавы, югослав Бранко Вукелич и немец-радист Макс Клаузен.
- Если докопаться до корней, то можно сказать, что встреча с Агнес Смедли и Рихардом Зорге была моей судьбой. После встречи с ними для меня наконец-то была определена моя узкая дорожка в жизни, - вспоминал Одзаки после ареста.
Зорге был гениальным разведчиком, человеком исключительной храбрости — но он мало знал о Японии. Её политика, культура и институты были для него тёмным лесом. Именно Одзаки дал ему знания — и именно говорливый репортёр-японец искал тех, кто настроен против войны. Тех, кто стал плотью и кровью разведгруппы. Хотя Зорге по праву увековечен в истории как мозг и рука разведгруппы, автор бесценных донесений в Москву, вряд ли он мог бы снискать успех без Одзаки, имевшего доступ к самым высоким эшелонам японского правительства. Хотя бы потому, что не знал японского.
Одзаки был авторитетом в изучении Китая, и вскоре стал советником и доверенным лицом японского премьера Фумимаро Коноэ (и других видных чиновников). Он регулярно встречался с Коноэ и его ближним кругом в токийской резиденции наследного принца. Там-то Одзаки и получил важнейшие сведения о японской военной стратегии и политике в отношении азиатского материка.
Кодовое имя Отто
Псевдонимом Одзаки был «Отто» (у Мияги - «Джо»). Вместе они проводили рискованные операции и в Японии, и в Маньчжурии, и в других частях Азии — отовсюду сообщая о передвижениях японских войск. Они подтвердили информацию, которую Зорге получил от немецких дипломатов. Насмешкой судьбы было то, что Одзаки сумел так долго избегать внимания японской контрразведки (которая вообще-то отличалась завидной эффективностью). То был классический случай выборочной слепоты: никто и подумать не мог, что бывший студент элитного японского университета мог работать на СССР.
Зорге был сыном немца-нефтепромышленника, работавшего в Баку. Но его мать была русской: отсюда и его лояльность к стране, где он появился на свет. Как и Одзаки, он тоже занимался журналистикой — и пользовался своим статусом корреспондента газеты «Франкфуртер Цайтунг» как прикрытием для работы с германскими дипломатами в Японии. Зорге был тяжело ранен в Первую Мировую, его наградили Железным крестом. Впечатление от войны произвело в нём духовный перелом, а к марксизму его обратила медсестра, врачевавшая его раны. Он был известен как любитель вина, женщин и мотоциклов; считается, что важнейшие разведданные он получил благодаря роману с женой немецкого посла в Японии.
Славная смерть!
Одзаки истово верил в то, что выбрал правильную сторону в борьбе против стран Оси.
- Я бы хотел пойти на смерть и умереть так, как достойно коммуниста. Мне не о чем сожалеть, и я совершенно готов, - сказал он незадолго до казни. Знал ли он о тёмной стороне сталинского режима? Это неважно. Своим деянием он спас бесчисленные миллионы жизней.
Чтобы понять, как разведчики пришли к своему заключению по поводу планов Японии, нужно вернуться в 1939 год, когда Жуков разбил две японские дивизии в короткой, но жестокой битве под Халхин-Голом, в Монголии. «Этого было достаточно, чтобы убедить Токио в том, что нападение на СССР было бы делом очень трудным, - пишет Пайк. И подчёркивает, что Халхин-Гол стал прелюдией к битве за Москву. Зорге, Одзаки и Мияги тоже сыграли важнейшую роль в принятии решений, сообщая в СССР о перемещениях японских войск.
Японцы же продолжали копить войска у советской границы и после того унизительного разгрома. Берлин добивался от Токио начала боевых действий. Сталин опасался, что японцы нападут вместе с немцами или чуть позже — и первые успехи вермахта давали понять, что Япония готовилась к атаке.
Но в августе 1941 года Зорге из разговора с германским морским атташе узнал, что Япония не желает воевать с СССР — она готовилась к противостоянию с США, и токийские стратеги решили выждать до того момента, когда крах Советского Союза стал бы неминуемым. Это означало, что сотни тысяч солдат и офицеров, находившихся на Дальнем Востоке, можно было отправить в дело... но такую безумно важную информацию нужно было проверить, прежде чем сообщать в Москву. И Одзаки это сделал.
В конце августа 1941 года он отправился в оккупированную японцами Маньчжурию под видом командировки на конференцию Южно-Маньчжурской железной дороги в Дайрене (ныне — Далянь). На самом деле его интересовало размещение Квантунской армии — он хотел понять, готовится ли она ко вторжению в Сибирь? Также он собрал статистику по имевшимся у японских военных запасам нефти — это косвенно позволяло узнать о планах армии. Он вернулся в Токио с последним недостающим фрагментом головоломки.
- Опасность миновала, - вспоминал Зорге в своём дневнике слова Одзаки. Японцы уводили войска из Маньчжурии и не перебрасывали новые части из Китая на север.
For history buffs !!!
How a forgotten Japanese journalist changed the course of World War II
The world celebrates the 70th anniversary of the surrender of Japan and the completion of the greatest war in history - but it was in Japan, back in 1941, that the seeds of victory were sown, which rose four years later. This is told by Asia Times Online:
“Most historians agree that the first genuine turning point in the war occurred on December 5, 1941, when the Red Army men under the command of Georgy Zhukov swept away the Germans, seized Moscow in a half-ring, and lifted the siege from the city. An epic breakthrough near Moscow was made possible thanks to 18 fresh divisions, 1,700 tanks and 1,500 aircraft, hastily recalled from the Far East. The chain of events that began at that time allowed the Nazis to be driven away from the gates of the Soviet capital, and ended up with the Red Army reaching the gates of the German capital. Victory at Stalingrad and Kursk probably would not have happened if Moscow had fallen.
“December 1941 was the beginning of the end for Germany,” said John Pike, head of the Washington-based military-analytical bureau Globalsecurity.org.
But what allowed Stalin and Zhukov to make this fateful decision - and transfer the much-needed soldiers to Moscow? The man who found the information that allowed him to do this was the now-forgotten Japanese journalist Hotsumi Ozaki - a correspondent for one of the newspapers and the most important member of the legendary Tokyo intelligence group led by Richard Sorge.
In the West they know that Sorge warned Stalin about the impending Japanese attack on Pearl Harbor. But the main pearl among his reports was information that the Japanese army would not help Germany out and would not open a second front against the USSR. This information, reported by reliable sources, allowed the Stavka to transfer troops and equipment from the Far East to Moscow. Ozaki finally confirmed the intentions of the Japanese government.
The greatest spy of all time
“If it’s about some kind of intelligence and we can say that they changed the course of the war, then this is certainly a report to Sorge that the Japanese will not attack,” says Bob Bergin, a retired American diplomat and historian specializing in secret services during Second World War. - The activities of the Sorge group - and the role of Ozaki in it - can be called the greatest spy story of all time.
Ozaki and Sorge were arrested for espionage - and hanged. Ozaki was, notably, the only civilian in Japan executed in wartime for treason.
This man - apparently a puffy ladies' man - worked for the Osaka Asahi newspaper, which was then the best in Japan. Nobody would say about him what historical role is destined for him.
He was born on May 1, 1901 in Shirakawa (Gifu Prefecture). He came from an old samurai family, but his father was just a poor journalist. The family moved - for economic reasons - to the island of Taiwan conquered by Japan from China. There, Hotsumi - known for impulsiveness and independence of judgment since childhood - got acquainted with Chinese culture ... and how strange it is to be a member of the ruling stratum in a new colony.
- My connection with the ruling class became clear to me as a fact of everyday life. This experience later aroused in me an extraordinary interest in the problem of national liberation, and gave me a certain understanding of the problem of China, such words are quoted by Ozaki Japanese scholar Chalmers Johnson in the journalist’s biography entitled “Case of high treason: Hotsumi Ozaki and Sorge intelligence group”, published in 1990 .
Ozaki returned to Japan in 1922, entered the law department of the elite Imperial University of Tokyo - but soon dropped out and became immersed in the activities of the Communist Party. The transition to Marxism and resistance to the Japanese authorities finally came about after the Great Kanto earthquake in 1923: he saw with his own eyes how the police and local authorities incited xenophobia and organized pogroms, during which more than six thousand Koreans living in Tokyo were killed. They were suspected of using tragedy as a pretext for rebellion. At the same time, many union leaders were arrested or killed.
The young radical followed in his father's footsteps and became a journalist. In 1926, he joined the Asahi Shimbun collective, and soon wrote about the USSR - about Lenin and Stalin. In 1928, Asahi sent him to work in Shanghai, where he became friends with the American journalist Agnes Smedley, who professes leftist views. And soon he began to help the city cell of the Communist Party of China.
Fateful meeting
It was Smedley who introduced Ozaki to Sorge on one of the latter's visits to China. “Can you recommend me a Japanese who would help me understand Japan’s policy towards China?” asked her Soviet intelligence officer (Robert Weimant writes about this in his book Stalin’s Spy, published in 1996). Smedley introduced him to Ozaki - and they immediately became friends.
- Ozaki was friendly, erudite and always ready to help. They recognized intellectual people in each other.
How a forgotten Japanese journalist changed the course of World War II
The world celebrates the 70th anniversary of the surrender of Japan and the completion of the greatest war in history - but it was in Japan, back in 1941, that the seeds of victory were sown, which rose four years later. This is told by Asia Times Online:
“Most historians agree that the first genuine turning point in the war occurred on December 5, 1941, when the Red Army men under the command of Georgy Zhukov swept away the Germans, seized Moscow in a half-ring, and lifted the siege from the city. An epic breakthrough near Moscow was made possible thanks to 18 fresh divisions, 1,700 tanks and 1,500 aircraft, hastily recalled from the Far East. The chain of events that began at that time allowed the Nazis to be driven away from the gates of the Soviet capital, and ended up with the Red Army reaching the gates of the German capital. Victory at Stalingrad and Kursk probably would not have happened if Moscow had fallen.
“December 1941 was the beginning of the end for Germany,” said John Pike, head of the Washington-based military-analytical bureau Globalsecurity.org.
But what allowed Stalin and Zhukov to make this fateful decision - and transfer the much-needed soldiers to Moscow? The man who found the information that allowed him to do this was the now-forgotten Japanese journalist Hotsumi Ozaki - a correspondent for one of the newspapers and the most important member of the legendary Tokyo intelligence group led by Richard Sorge.
In the West they know that Sorge warned Stalin about the impending Japanese attack on Pearl Harbor. But the main pearl among his reports was information that the Japanese army would not help Germany out and would not open a second front against the USSR. This information, reported by reliable sources, allowed the Stavka to transfer troops and equipment from the Far East to Moscow. Ozaki finally confirmed the intentions of the Japanese government.
The greatest spy of all time
“If it’s about some kind of intelligence and we can say that they changed the course of the war, then this is certainly a report to Sorge that the Japanese will not attack,” says Bob Bergin, a retired American diplomat and historian specializing in secret services during Second World War. - The activities of the Sorge group - and the role of Ozaki in it - can be called the greatest spy story of all time.
Ozaki and Sorge were arrested for espionage - and hanged. Ozaki was, notably, the only civilian in Japan executed in wartime for treason.
This man - apparently a puffy ladies' man - worked for the Osaka Asahi newspaper, which was then the best in Japan. Nobody would say about him what historical role is destined for him.
He was born on May 1, 1901 in Shirakawa (Gifu Prefecture). He came from an old samurai family, but his father was just a poor journalist. The family moved - for economic reasons - to the island of Taiwan conquered by Japan from China. There, Hotsumi - known for impulsiveness and independence of judgment since childhood - got acquainted with Chinese culture ... and how strange it is to be a member of the ruling stratum in a new colony.
- My connection with the ruling class became clear to me as a fact of everyday life. This experience later aroused in me an extraordinary interest in the problem of national liberation, and gave me a certain understanding of the problem of China, such words are quoted by Ozaki Japanese scholar Chalmers Johnson in the journalist’s biography entitled “Case of high treason: Hotsumi Ozaki and Sorge intelligence group”, published in 1990 .
Ozaki returned to Japan in 1922, entered the law department of the elite Imperial University of Tokyo - but soon dropped out and became immersed in the activities of the Communist Party. The transition to Marxism and resistance to the Japanese authorities finally came about after the Great Kanto earthquake in 1923: he saw with his own eyes how the police and local authorities incited xenophobia and organized pogroms, during which more than six thousand Koreans living in Tokyo were killed. They were suspected of using tragedy as a pretext for rebellion. At the same time, many union leaders were arrested or killed.
The young radical followed in his father's footsteps and became a journalist. In 1926, he joined the Asahi Shimbun collective, and soon wrote about the USSR - about Lenin and Stalin. In 1928, Asahi sent him to work in Shanghai, where he became friends with the American journalist Agnes Smedley, who professes leftist views. And soon he began to help the city cell of the Communist Party of China.
Fateful meeting
It was Smedley who introduced Ozaki to Sorge on one of the latter's visits to China. “Can you recommend me a Japanese who would help me understand Japan’s policy towards China?” asked her Soviet intelligence officer (Robert Weimant writes about this in his book Stalin’s Spy, published in 1996). Smedley introduced him to Ozaki - and they immediately became friends.
- Ozaki was friendly, erudite and always ready to help. They recognized intellectual people in each other.
У записи 2 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Александра Лашаева
