" И вот в Западной Германии к 1966 году осуждено ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТЬ ТЫСЯЧ
преступных нацистов — и мы захлебываемся, мы страниц газетных и радиочасов на это не жалеем, мы и после работы остаемся на митинг и проголосуем: МАЛО! И 86 тысяч — мало! и 20 лет — мало! продолжить!
А у нас осудили (по рассказам Военной Коллегии ВерхСуда) — около ДЕСЯТИ ЧЕЛОВЕК.
То, что за Одером, за Рейном — это нас печет. А то, что в Подмосковье и под Сочами за зелеными заборами, а то, что убийцы наших мужей и отцов ездят по нашим улицам и мы им дорогу уступаем — это нас не печ?т, не трогает, это — "старое ворошить".
А между тем если 86 тысяч западно-германских перевести на нас по
пропорции, это было бы для нашей страны ЧЕТВЕРТЬ МИЛЛИОНА!
Но и за четверть столетия мы никого их не нашли, мы никого их не
вызвали в суд, мы боимся разбредить их раны. И как символ их всех живет на
улице Грановского 3 самодовольный, тупой, до сих пор ни в ч?м не убедившийся
Молотов, весь пропитанный нашей кровью, и благородно переходит тротуар сесть
в длинный широкий автомобиль.
Загадка, которую не нам, современникам, разгадать: ДЛЯ ЧЕГО Германии
дано наказать своих злодеев, а России — не дано? Что ж за гибельный путь
будет у нас, если не дано нам очиститься от этой скверны, гниющей в нашем
теле? Чему же сможет Россия научить мир?
В немецких судебных процессах то там, то сям, бывает дивное явление:
подсудимый берется за голову, отказывается от защиты и ни о ч?м не просит
больше суд. Он говорит, что череда его преступлений, вызванная и проведенная
перед ним вновь, наполняет его отвращением и он не хочет больше жить.
Вот высшее достижение суда: когда порок настолько осужден, что от него
отшатывается и преступник.
Страна, которая восемьдесят шесть тысяч раз с помоста судьи осудила
порок (и бесповоротно осудила его в литературе и среди молодежи) — год за
годом, ступенька за ступенькой очищается от него.
А что делать нам?.. Когда-нибудь наши потомки назовут несколько наших
поколений — поколениями слюнтяев: сперва мы покорно позволяли избивать нас
миллионами, потом мы заботливо холили убийц в их благополучной старости.
Что же делать, если великая традиция русского покаяния им непонятна и
смешна? что же делать, если животный страх перенести даже сотую долю того,
что они причиняли другим, перевешивает в них всякую наклонность к
справедливости? Если жадной охапкой они держатся за урожай благ, взращенный
на крови погибших?
Разумеется, те, кто крутил ручку мясорубки, ну хотя бы в тридцать
седьмом году, уже немолоды, им от пятидесяти до восьмидесяти лет, всю лучшую
пору свою они прожили безбедно, сытно, в комфорте — и всякое РАВНОЕ
возмездие опоздало, уже не может совершиться над ними.
Но пусть мы будем великодушны, мы не будем расстреливать их, мы не
будем наливать их соленой водой, обсыпать клопами, взнуздывать в "ласточку",
держать на бессонной выстойке по неделе, ни бить их сапогами, ни резиновыми
дубинками, ни сжимать череп железным кольцом, ни втеснять их в камеру как
багаж, чтоб лежали один на другом, — ничего из того, что делали они! Но
перед страной нашей и перед нашими детьми мы обязаны ВСЕХ РАЗЫСКАТЬ И ВСЕХ
СУДИТЬ! Судить уже не столько их, сколько их преступления. Добиться, чтоб
каждый из них хотя бы сказал громко:
— Да, я был палач и убийца.
И если б это было произнесено в нашей стране ТОЛЬКО четверть миллиона
раз (по пропорции, чтоб не отстать от Западной Германии) — так может быть и
хватило бы?
В 20 веке нельзя же десятилетиями не различать, что такое подсудное
зверство и что такое "старое", которое "не надо ворошить"!
Мы должны осудить публично самую ИДЕЮ расправы одних людей над другими!
Молча' о пороке, вгоняя его в туловище, чтоб только не выпер наружу, — мы
СЕЕМ его, и он еще тысячекратно взойдет в будущем. Не наказывая, даже не
порицая злодеев, мы не просто оберегаем их ничтожную старость — мы тем
самым из-под новых поколений вырываем всякие основы справедливости.
Оттого-то они "равнодушные" и растут, а не из-за "слабости воспитательной
работы". Молодые усваивают, что подлость никогда на земле не наказуется, но
всегда приносит благополучие.
И неуютно же, и страшно будет в такой стране жить!"
Александр Солженицын. Архипелаг ГУЛаг. Том 1. Глава 4.
преступных нацистов — и мы захлебываемся, мы страниц газетных и радиочасов на это не жалеем, мы и после работы остаемся на митинг и проголосуем: МАЛО! И 86 тысяч — мало! и 20 лет — мало! продолжить!
А у нас осудили (по рассказам Военной Коллегии ВерхСуда) — около ДЕСЯТИ ЧЕЛОВЕК.
То, что за Одером, за Рейном — это нас печет. А то, что в Подмосковье и под Сочами за зелеными заборами, а то, что убийцы наших мужей и отцов ездят по нашим улицам и мы им дорогу уступаем — это нас не печ?т, не трогает, это — "старое ворошить".
А между тем если 86 тысяч западно-германских перевести на нас по
пропорции, это было бы для нашей страны ЧЕТВЕРТЬ МИЛЛИОНА!
Но и за четверть столетия мы никого их не нашли, мы никого их не
вызвали в суд, мы боимся разбредить их раны. И как символ их всех живет на
улице Грановского 3 самодовольный, тупой, до сих пор ни в ч?м не убедившийся
Молотов, весь пропитанный нашей кровью, и благородно переходит тротуар сесть
в длинный широкий автомобиль.
Загадка, которую не нам, современникам, разгадать: ДЛЯ ЧЕГО Германии
дано наказать своих злодеев, а России — не дано? Что ж за гибельный путь
будет у нас, если не дано нам очиститься от этой скверны, гниющей в нашем
теле? Чему же сможет Россия научить мир?
В немецких судебных процессах то там, то сям, бывает дивное явление:
подсудимый берется за голову, отказывается от защиты и ни о ч?м не просит
больше суд. Он говорит, что череда его преступлений, вызванная и проведенная
перед ним вновь, наполняет его отвращением и он не хочет больше жить.
Вот высшее достижение суда: когда порок настолько осужден, что от него
отшатывается и преступник.
Страна, которая восемьдесят шесть тысяч раз с помоста судьи осудила
порок (и бесповоротно осудила его в литературе и среди молодежи) — год за
годом, ступенька за ступенькой очищается от него.
А что делать нам?.. Когда-нибудь наши потомки назовут несколько наших
поколений — поколениями слюнтяев: сперва мы покорно позволяли избивать нас
миллионами, потом мы заботливо холили убийц в их благополучной старости.
Что же делать, если великая традиция русского покаяния им непонятна и
смешна? что же делать, если животный страх перенести даже сотую долю того,
что они причиняли другим, перевешивает в них всякую наклонность к
справедливости? Если жадной охапкой они держатся за урожай благ, взращенный
на крови погибших?
Разумеется, те, кто крутил ручку мясорубки, ну хотя бы в тридцать
седьмом году, уже немолоды, им от пятидесяти до восьмидесяти лет, всю лучшую
пору свою они прожили безбедно, сытно, в комфорте — и всякое РАВНОЕ
возмездие опоздало, уже не может совершиться над ними.
Но пусть мы будем великодушны, мы не будем расстреливать их, мы не
будем наливать их соленой водой, обсыпать клопами, взнуздывать в "ласточку",
держать на бессонной выстойке по неделе, ни бить их сапогами, ни резиновыми
дубинками, ни сжимать череп железным кольцом, ни втеснять их в камеру как
багаж, чтоб лежали один на другом, — ничего из того, что делали они! Но
перед страной нашей и перед нашими детьми мы обязаны ВСЕХ РАЗЫСКАТЬ И ВСЕХ
СУДИТЬ! Судить уже не столько их, сколько их преступления. Добиться, чтоб
каждый из них хотя бы сказал громко:
— Да, я был палач и убийца.
И если б это было произнесено в нашей стране ТОЛЬКО четверть миллиона
раз (по пропорции, чтоб не отстать от Западной Германии) — так может быть и
хватило бы?
В 20 веке нельзя же десятилетиями не различать, что такое подсудное
зверство и что такое "старое", которое "не надо ворошить"!
Мы должны осудить публично самую ИДЕЮ расправы одних людей над другими!
Молча' о пороке, вгоняя его в туловище, чтоб только не выпер наружу, — мы
СЕЕМ его, и он еще тысячекратно взойдет в будущем. Не наказывая, даже не
порицая злодеев, мы не просто оберегаем их ничтожную старость — мы тем
самым из-под новых поколений вырываем всякие основы справедливости.
Оттого-то они "равнодушные" и растут, а не из-за "слабости воспитательной
работы". Молодые усваивают, что подлость никогда на земле не наказуется, но
всегда приносит благополучие.
И неуютно же, и страшно будет в такой стране жить!"
Александр Солженицын. Архипелаг ГУЛаг. Том 1. Глава 4.
"And in West Germany, by 1966, EIGHTY SIX THOUSANDS was convicted
criminal Nazis - and we are drowning, we don’t regret it on the pages of newspaper and radio clocks, and after work we stay at the rally and vote: LITTLE! And 86 thousand - a little! and 20 years is not enough! continue!
And we have condemned (according to the stories of the Supreme Court Military College) - about TEN PERSON.
The fact that behind the Oder, behind the Rhine - it bakes us. And the fact that in the Moscow region and under Sochi behind green fences, and the fact that the murderers of our husbands and fathers drive through our streets and we give way to them — this doesn’t prevent us, don’t touch, it’s an “old tinker”.
In the meantime, if 86 thousand West Germans are transferred to us by
proportion, it would be for our country QUARTER OF MILLION!
But even in a quarter of a century we did not find them, we didn’t
summoned to court, we fear loosening their wounds. And as a symbol of them all lives on
Granovsky Street 3 smug, stupid, still not convinced
Molotov, all soaked in our blood, and nobly passes the sidewalk to sit
in a long wide car.
A riddle that is not for us, contemporaries, to solve: FOR WHAT is Germany
given to punish their villains, and Russia-is not given? What a disastrous way
will be with us, if it is not given to us to be cleansed of this filth, rotting in our
tele? What can Russia teach the world?
In German lawsuits, here and there, there is a marvelous phenomenon:
the defendant takes his head, refuses protection and does not ask for anything
more court. He says that the series of his crimes, caused and carried out
before him again, fills him with disgust and he does not want to live anymore.
Here is the highest achievement of the court: when the vice is so condemned that
recoils and the offender.
A country that eighty-six thousand times from the dais condemned
vice (and irrevocably condemned him in literature and among young people) - a year in
year, step by step is cleared of it.
And what shall we do? .. Someday our descendants will call a few of ours
generations - generations of wimps: at first we dutifully allowed to beat us
Millions, then we carefully choked killers in their prosperous old age.
What to do if the great tradition of Russian repentance is incomprehensible to them and
funny? what to do if animal fear to transfer even a hundredth part of that
what they caused to others outweighs any inclination towards
justice? If greedy bunch they hold on to the harvest of goods, nurtured
on the blood of the dead?
Of course, those who twisted the grinder handle, well, at least thirty
the seventh year, no longer young, they are between fifty and eighty years old, all the best
their time they lived comfortably, satisfyingly, in comfort - and all things EQUAL
retribution is late, can no longer be committed on them.
But may we be generous, we will not shoot them, we will not
we will pour them with salt water, sprinkle them with bugs, bind them into the “swallow”,
keep up sleeplessly for a week, neither beat them with boots or rubber
with batons, neither compress the skull with an iron ring, nor press them into the chamber as
luggage to lie one on the other - nothing of what they did! But
Before our country and before our children, we owe ALL to SEEK AND ALL
JUDGE! To judge not so much them as their crimes. Achieve that
each of them at least said loudly:
- Yes, I was the executioner and murderer.
And if it was uttered in our country ONLY a quarter of a million
time (in proportion to keep up with West Germany) - so maybe
would be enough?
In the 20th century, it is impossible not to distinguish between decades what the jurisdictional
atrocity and what is the "old", which "no need to stir up"!
We must publicly condemn the very IDEA of the massacre of some people over others!
Silently about the vice, driving it into the body, so that it does not stick out - we
SEEM him, and he will climb another thousand times in the future. Not punishing, not even
decrying the villains, we do not just protect them insignificant old age - we are
most of the new generations are digging out all sorts of fundamentals of justice.
That is why they are “indifferent” and grow, and not because of the “weakness of educational
works ". The young learn that meanness is never punished on earth, but
always brings well-being.
And uncomfortable, and it will be scary to live in such a country! "
Alexander Solzhenitsyn. The Gulag Archipelago. Volume 1. Chapter 4.
criminal Nazis - and we are drowning, we don’t regret it on the pages of newspaper and radio clocks, and after work we stay at the rally and vote: LITTLE! And 86 thousand - a little! and 20 years is not enough! continue!
And we have condemned (according to the stories of the Supreme Court Military College) - about TEN PERSON.
The fact that behind the Oder, behind the Rhine - it bakes us. And the fact that in the Moscow region and under Sochi behind green fences, and the fact that the murderers of our husbands and fathers drive through our streets and we give way to them — this doesn’t prevent us, don’t touch, it’s an “old tinker”.
In the meantime, if 86 thousand West Germans are transferred to us by
proportion, it would be for our country QUARTER OF MILLION!
But even in a quarter of a century we did not find them, we didn’t
summoned to court, we fear loosening their wounds. And as a symbol of them all lives on
Granovsky Street 3 smug, stupid, still not convinced
Molotov, all soaked in our blood, and nobly passes the sidewalk to sit
in a long wide car.
A riddle that is not for us, contemporaries, to solve: FOR WHAT is Germany
given to punish their villains, and Russia-is not given? What a disastrous way
will be with us, if it is not given to us to be cleansed of this filth, rotting in our
tele? What can Russia teach the world?
In German lawsuits, here and there, there is a marvelous phenomenon:
the defendant takes his head, refuses protection and does not ask for anything
more court. He says that the series of his crimes, caused and carried out
before him again, fills him with disgust and he does not want to live anymore.
Here is the highest achievement of the court: when the vice is so condemned that
recoils and the offender.
A country that eighty-six thousand times from the dais condemned
vice (and irrevocably condemned him in literature and among young people) - a year in
year, step by step is cleared of it.
And what shall we do? .. Someday our descendants will call a few of ours
generations - generations of wimps: at first we dutifully allowed to beat us
Millions, then we carefully choked killers in their prosperous old age.
What to do if the great tradition of Russian repentance is incomprehensible to them and
funny? what to do if animal fear to transfer even a hundredth part of that
what they caused to others outweighs any inclination towards
justice? If greedy bunch they hold on to the harvest of goods, nurtured
on the blood of the dead?
Of course, those who twisted the grinder handle, well, at least thirty
the seventh year, no longer young, they are between fifty and eighty years old, all the best
their time they lived comfortably, satisfyingly, in comfort - and all things EQUAL
retribution is late, can no longer be committed on them.
But may we be generous, we will not shoot them, we will not
we will pour them with salt water, sprinkle them with bugs, bind them into the “swallow”,
keep up sleeplessly for a week, neither beat them with boots or rubber
with batons, neither compress the skull with an iron ring, nor press them into the chamber as
luggage to lie one on the other - nothing of what they did! But
Before our country and before our children, we owe ALL to SEEK AND ALL
JUDGE! To judge not so much them as their crimes. Achieve that
each of them at least said loudly:
- Yes, I was the executioner and murderer.
And if it was uttered in our country ONLY a quarter of a million
time (in proportion to keep up with West Germany) - so maybe
would be enough?
In the 20th century, it is impossible not to distinguish between decades what the jurisdictional
atrocity and what is the "old", which "no need to stir up"!
We must publicly condemn the very IDEA of the massacre of some people over others!
Silently about the vice, driving it into the body, so that it does not stick out - we
SEEM him, and he will climb another thousand times in the future. Not punishing, not even
decrying the villains, we do not just protect them insignificant old age - we are
most of the new generations are digging out all sorts of fundamentals of justice.
That is why they are “indifferent” and grow, and not because of the “weakness of educational
works ". The young learn that meanness is never punished on earth, but
always brings well-being.
And uncomfortable, and it will be scary to live in such a country! "
Alexander Solzhenitsyn. The Gulag Archipelago. Volume 1. Chapter 4.
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Василий Григорьев
