"Купцова я увидел в зоне. Это случилось перед разводом конвойных бригад. Он подошел и, не улыбаясь, спросил:
– Как здоровье, начальник?
– Ничего, – говорю, – а ты по-прежнему в отказе?
– Пока закон кормит.
– Значит, не работаешь?
– Воздерживаюсь.
– И не будешь?
Мимо нас под грохот сигнального рельса шли заключенные. Они шли группами и поодиночке – к воротам. Бугры ловили по зоне отказчиков. Купцов же стоял на виду…
– Не будешь работать?
– Нихт, – сказал он, – зеленый прокурор идет – весна! Под каждым деревом – хаза.
– Думаешь бежать?
– Ага, трусцой. Говорят, полезно.
– Учти, в лесу я исполню тебя без предупреждения.
– Заметано, – ответил Купцов и подмигнул.
Я схватил его за борт телогрейки.
– Послушай, ты – один! Воровского закона не существует. Ты один…
– Точно, – усмехнулся Купцов, – солист. Выступаю без хора.
– Ну и сдохнешь. Ты один против всех. А значит, не прав…
Купцов произнес медленно, внятно и строго:
– Один всегда прав…
И вдруг я понял, что рад этому зеку, который хотел меня убить. Что я постоянно думал о нем. Что жить не могу без Купцова.
Это было так неожиданно, глупо, противно… Я решил все обдумать, чтобы не кривить душой.
Я отпустил его и зашагал прочь. Я начинал о чем-то догадываться. Вернее – ощущать, что этот последний законник усть-вымского лагпункта – мой двойник. Что рецидивист Купцов (он же – Шаликов, Рожин, Алямов) мне дорог и необходим. Что он – дороже солдатского товарищества, поглотившего жалкие крохи моего идеализма. Что мы – одно. Потому что так ненавидеть можно одного себя.
И еще я почувствовал, как он устал…"
(Довлатов "Зона")
– Как здоровье, начальник?
– Ничего, – говорю, – а ты по-прежнему в отказе?
– Пока закон кормит.
– Значит, не работаешь?
– Воздерживаюсь.
– И не будешь?
Мимо нас под грохот сигнального рельса шли заключенные. Они шли группами и поодиночке – к воротам. Бугры ловили по зоне отказчиков. Купцов же стоял на виду…
– Не будешь работать?
– Нихт, – сказал он, – зеленый прокурор идет – весна! Под каждым деревом – хаза.
– Думаешь бежать?
– Ага, трусцой. Говорят, полезно.
– Учти, в лесу я исполню тебя без предупреждения.
– Заметано, – ответил Купцов и подмигнул.
Я схватил его за борт телогрейки.
– Послушай, ты – один! Воровского закона не существует. Ты один…
– Точно, – усмехнулся Купцов, – солист. Выступаю без хора.
– Ну и сдохнешь. Ты один против всех. А значит, не прав…
Купцов произнес медленно, внятно и строго:
– Один всегда прав…
И вдруг я понял, что рад этому зеку, который хотел меня убить. Что я постоянно думал о нем. Что жить не могу без Купцова.
Это было так неожиданно, глупо, противно… Я решил все обдумать, чтобы не кривить душой.
Я отпустил его и зашагал прочь. Я начинал о чем-то догадываться. Вернее – ощущать, что этот последний законник усть-вымского лагпункта – мой двойник. Что рецидивист Купцов (он же – Шаликов, Рожин, Алямов) мне дорог и необходим. Что он – дороже солдатского товарищества, поглотившего жалкие крохи моего идеализма. Что мы – одно. Потому что так ненавидеть можно одного себя.
И еще я почувствовал, как он устал…"
(Довлатов "Зона")
“I saw Kuptsov in the zone. It happened before the escort of the convoy brigades. He came up and, not smiling, asked:
- How is your health, boss?
“Nothing,” I say, “but are you still in denial?”
- While the law feeds.
“So you don't work?”
- I abstain.
- And you will not?
The prisoners walked past us under the thunder of the signal rail. They walked in groups and individually to the gate. Mounds were caught in the refusenik zone. Kuptsov stood in plain sight ...
“Won't you work?”
“Niht,” he said, “the green prosecutor is coming - spring!” Under each tree is a haza.
- Thinking of running away?
- Yeah, jog. They say it’s useful.
“Remember, in the forest I will execute you without warning.”
“Noticed,” answered Kuptsov and winked.
I grabbed him overboard quilted jackets.
- Listen, you are alone! Thieves' Law does not exist. You are alone…
“Exactly,” smiled Kuptsov, “a soloist.” I perform without a choir.
- Well, you will die. You are one against all. So, it’s not right ...
Kuptsov said slowly, clearly and strictly:
- One is always right ...
And suddenly I realized that I was glad for this prisoner who wanted to kill me. What I constantly thought about him. That I can’t live without Kuptsov.
It was so unexpected, stupid, disgusting ... I decided to think it all over so as not to cheat.
I let him go and walked away. I began to guess something. Or rather, to feel that this last lawyer of the Ust-Vym camp is my double. That a repeat offender Kuptsov (aka Shalikov, Rozhin, Alamov) is dear to me and necessary. That he is more expensive than a soldier's partnership, which swallowed the miserable crumbs of my idealism. That we are one. Because you can hate yourself so alone.
And I also felt how tired he was ... "
(Dovlatov "Zone")
- How is your health, boss?
“Nothing,” I say, “but are you still in denial?”
- While the law feeds.
“So you don't work?”
- I abstain.
- And you will not?
The prisoners walked past us under the thunder of the signal rail. They walked in groups and individually to the gate. Mounds were caught in the refusenik zone. Kuptsov stood in plain sight ...
“Won't you work?”
“Niht,” he said, “the green prosecutor is coming - spring!” Under each tree is a haza.
- Thinking of running away?
- Yeah, jog. They say it’s useful.
“Remember, in the forest I will execute you without warning.”
“Noticed,” answered Kuptsov and winked.
I grabbed him overboard quilted jackets.
- Listen, you are alone! Thieves' Law does not exist. You are alone…
“Exactly,” smiled Kuptsov, “a soloist.” I perform without a choir.
- Well, you will die. You are one against all. So, it’s not right ...
Kuptsov said slowly, clearly and strictly:
- One is always right ...
And suddenly I realized that I was glad for this prisoner who wanted to kill me. What I constantly thought about him. That I can’t live without Kuptsov.
It was so unexpected, stupid, disgusting ... I decided to think it all over so as not to cheat.
I let him go and walked away. I began to guess something. Or rather, to feel that this last lawyer of the Ust-Vym camp is my double. That a repeat offender Kuptsov (aka Shalikov, Rozhin, Alamov) is dear to me and necessary. That he is more expensive than a soldier's partnership, which swallowed the miserable crumbs of my idealism. That we are one. Because you can hate yourself so alone.
And I also felt how tired he was ... "
(Dovlatov "Zone")
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анастасия Никифорова
