Я в дом вошел, темнело за окном,
Скрипели ставни, ветром дверь раскрыло, —
Дом был оставлен, пусто было в нем,
Но все о тех, кто жил здесь, говорило.
Валялся разный мусор на полу,
Мурлыкал кот на вспоротой подушке,
И разноцветной грудою в углу
Лежали мирно детские игрушки.
Там был верблюд, и выкрашенный слон,
И два утенка с длинными носами,
И дед-мороз — весь запылился он,
И кукла с чуть раскрытыми глазами.
И даже пушка с пробкою в стволе,
Свисток, что воздух оглашает звонко,
А рядом, в белой рамке, на столе,
Стояла фотография ребенка…
Ребенок был с кудряшками, как лен,
Из белой рамки, здесь, со мною рядом,
В мое лицо смотрел пытливо он
Своим спокойным, ясным синим взглядом…
Стоял я долго, каску наклоня,
А за окном скрипели ставни тонко.
И Родина смотрела на меня
Глазами белокурого ребенка.
Зажав сурово автомат в руке,
Упрямым шагом вышел я из дома
Туда, где мост взрывали на реке
И где снаряды ухали знакомо.
Я шел в атаку, твердо шел туда,
Где непрерывно выстрелы звучали,
Чтоб на земле фашисты никогда
С игрушками детей не разлучали.
Джек Алтаузен
Скрипели ставни, ветром дверь раскрыло, —
Дом был оставлен, пусто было в нем,
Но все о тех, кто жил здесь, говорило.
Валялся разный мусор на полу,
Мурлыкал кот на вспоротой подушке,
И разноцветной грудою в углу
Лежали мирно детские игрушки.
Там был верблюд, и выкрашенный слон,
И два утенка с длинными носами,
И дед-мороз — весь запылился он,
И кукла с чуть раскрытыми глазами.
И даже пушка с пробкою в стволе,
Свисток, что воздух оглашает звонко,
А рядом, в белой рамке, на столе,
Стояла фотография ребенка…
Ребенок был с кудряшками, как лен,
Из белой рамки, здесь, со мною рядом,
В мое лицо смотрел пытливо он
Своим спокойным, ясным синим взглядом…
Стоял я долго, каску наклоня,
А за окном скрипели ставни тонко.
И Родина смотрела на меня
Глазами белокурого ребенка.
Зажав сурово автомат в руке,
Упрямым шагом вышел я из дома
Туда, где мост взрывали на реке
И где снаряды ухали знакомо.
Я шел в атаку, твердо шел туда,
Где непрерывно выстрелы звучали,
Чтоб на земле фашисты никогда
С игрушками детей не разлучали.
Джек Алтаузен
I entered the house, it was getting dark outside the window,
The shutters creaked, the wind opened the door, -
The house was abandoned, it was empty in it,
But everything about those who lived here spoke.
Different rubbish was lying on the floor,
The cat purred on a ripped pillow
And a colorful pile in the corner
Children’s toys lay peacefully.
There was a camel, and a painted elephant,
And two ducklings with long noses,
And Santa Claus - he was all dusty,
And a doll with slightly open eyes.
And even a gun with a cork in the barrel,
The whistle that the air announces loudly
And next, in a white frame, on the table,
There was a picture of a child ...
The child was curly like flax
From the white frame, here, next to me,
He looked inquiringly at my face
With his calm, clear blue look ...
I stood for a long time, tilting my helmet,
And outside the window the shutters creaked thinly.
And the motherland looked at me
Through the eyes of a blond child.
Holding the machine in his hand sternly
With a stubborn step I left the house
Where the bridge was blown up on the river
And where the shells hooted familiarly.
I went on the attack, firmly went there,
Where the shots rang continuously
So that the Nazis on earth never
Children were not separated from toys.
Jack Altausen
The shutters creaked, the wind opened the door, -
The house was abandoned, it was empty in it,
But everything about those who lived here spoke.
Different rubbish was lying on the floor,
The cat purred on a ripped pillow
And a colorful pile in the corner
Children’s toys lay peacefully.
There was a camel, and a painted elephant,
And two ducklings with long noses,
And Santa Claus - he was all dusty,
And a doll with slightly open eyes.
And even a gun with a cork in the barrel,
The whistle that the air announces loudly
And next, in a white frame, on the table,
There was a picture of a child ...
The child was curly like flax
From the white frame, here, next to me,
He looked inquiringly at my face
With his calm, clear blue look ...
I stood for a long time, tilting my helmet,
And outside the window the shutters creaked thinly.
And the motherland looked at me
Through the eyes of a blond child.
Holding the machine in his hand sternly
With a stubborn step I left the house
Where the bridge was blown up on the river
And where the shells hooted familiarly.
I went on the attack, firmly went there,
Where the shots rang continuously
So that the Nazis on earth never
Children were not separated from toys.
Jack Altausen
У записи 19 лайков,
0 репостов,
387 просмотров.
0 репостов,
387 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Марина Стрончинская
