Я часто вспоминаю, как я ехал в Россию два года назад зимой. Я помню, как самолёт задерживался, как, наконец, полетел; я помню, как я увидел огромное и чёрное тело России, освещённое тут и там прожекторами аэродрома. Была ночь, огни и снег. Жизнь обещала быть сложной, но радостной и само это обещание, записанное где-то между рёбер было тёплым как батарея. Я видел огромное тело, мне казалось, что я вижу её огромное и обнажённое тело, и я могу позвать его по имени.
Снег, ночь и любимые имена: я знал к кому я еду, что я буду делать, и что меня ждёт. Та поездка никак не обманула меня. Она действительно засветилась радостью и я был счастлив. Я раскрывал этот мир и радовался тому, каков он. Теперь я всякий раз жду, что, может быть, я снова увижу тот же самый снег, у меня будет радостное знание совершающегося пути, и жизнь будет такой, какой она должна быть.
Может быть, именно за это ощущение я и платил так долго: я тосковал по этим всем обещаниям и не мог себе найти места. Теперь, когда я окончательно понял то, что мне надо искать новые обещания, или, что ещё лучше, не искать никаких обещаний, я успокоился.
Более того, я даже знаю, что я буду делать, когда самолёт пойдёт на снижение: я снова буду видеть огромное тело России, ночь, огни и снег. Я не буду загадывать имена; я буду просто благодарить Бога за снег, огни, Россию и ночь. Можно просто быть дремлющим телом внутри самолёта; можно просто видеть эту ночь и этот свет. Не нужно быть любимым, чтобы радоваться тому, что видишь из окна. Теперь об этом можно не рассказывать.
Снег, ночь и любимые имена: я знал к кому я еду, что я буду делать, и что меня ждёт. Та поездка никак не обманула меня. Она действительно засветилась радостью и я был счастлив. Я раскрывал этот мир и радовался тому, каков он. Теперь я всякий раз жду, что, может быть, я снова увижу тот же самый снег, у меня будет радостное знание совершающегося пути, и жизнь будет такой, какой она должна быть.
Может быть, именно за это ощущение я и платил так долго: я тосковал по этим всем обещаниям и не мог себе найти места. Теперь, когда я окончательно понял то, что мне надо искать новые обещания, или, что ещё лучше, не искать никаких обещаний, я успокоился.
Более того, я даже знаю, что я буду делать, когда самолёт пойдёт на снижение: я снова буду видеть огромное тело России, ночь, огни и снег. Я не буду загадывать имена; я буду просто благодарить Бога за снег, огни, Россию и ночь. Можно просто быть дремлющим телом внутри самолёта; можно просто видеть эту ночь и этот свет. Не нужно быть любимым, чтобы радоваться тому, что видишь из окна. Теперь об этом можно не рассказывать.
I often recall how I went to Russia two years ago in the winter. I remember how the plane lingered, how it finally flew; I remember how I saw the huge and black body of Russia, illuminated here and there by floodlights of the airfield. It was night, lights and snow. Life promised to be complicated, but joyful, and this promise itself, recorded somewhere between the edges was as warm as a battery. I saw a huge body, it seemed to me that I see her huge and naked body, and I can call him by name.
Snow, night and favorite names: I knew who I was going to, what I would do, and what awaited me. That trip didn’t trick me. She really lit up with joy and I was happy. I revealed this world and rejoiced in what it is. Now I wait every time that maybe I will see the same snow again, I will have joyful knowledge of the path that is being accomplished, and life will be what it should be.
Maybe it was for this feeling that I paid for so long: I yearned for all these promises and could not find a place for myself. Now that I have finally understood that I need to look for new promises, or, even better, not to look for any promises, I calmed down.
Moreover, I even know what I will do when the plane goes down: I will again see the huge body of Russia, night, lights and snow. I will not make names; I will just thank God for the snow, lights, Russia and night. You can just be a dormant body inside an airplane; you can just see this night and this light. No need to be loved to enjoy what you see from the window. Now you can not talk about it.
Snow, night and favorite names: I knew who I was going to, what I would do, and what awaited me. That trip didn’t trick me. She really lit up with joy and I was happy. I revealed this world and rejoiced in what it is. Now I wait every time that maybe I will see the same snow again, I will have joyful knowledge of the path that is being accomplished, and life will be what it should be.
Maybe it was for this feeling that I paid for so long: I yearned for all these promises and could not find a place for myself. Now that I have finally understood that I need to look for new promises, or, even better, not to look for any promises, I calmed down.
Moreover, I even know what I will do when the plane goes down: I will again see the huge body of Russia, night, lights and snow. I will not make names; I will just thank God for the snow, lights, Russia and night. You can just be a dormant body inside an airplane; you can just see this night and this light. No need to be loved to enjoy what you see from the window. Now you can not talk about it.
У записи 13 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Марк Гондельман
