Есть солнце, которое никогда не заходит,
— и оно светит над моей головой,
я вижу, как его свет
перемалывает свет заходящего солнца,
троекратно дробя, а затем распрямляя осколки;
оно называет по имени то, что должно спать,
и воображаемая линия проспектов
ломается и разрывает свои жилы;
окна домов на мгновение кажутся пустыми,
и тускнеющий воздух останавливает своё движение,
— Незаходящее костяное солнце,
я знаю тебя изнутри, там, где дыхание
выпрямлено как разрезанная жила,
там, где должно быть тепло и не-ясно,
но там, где лишь воображаемая линия проспекта.
Если где-то и была моя душа,
то её уже исправили,
и теперь мне ясно до конца:
за июльскими облаками светит второе солнце,
чей свет проломил каменные карнизы
старых домов,
и собрал из них новый горизонт событий,
где нет жизни и её окончания,
где нет боли и её признания,
но где в последнем равновесии,
воображаемая линия проспекта
костенеет, становясь
солнцем, которое не заходит.
И я закрываю глаза,
зная, что оно всё равно светит
над моей головой.
— и оно светит над моей головой,
я вижу, как его свет
перемалывает свет заходящего солнца,
троекратно дробя, а затем распрямляя осколки;
оно называет по имени то, что должно спать,
и воображаемая линия проспектов
ломается и разрывает свои жилы;
окна домов на мгновение кажутся пустыми,
и тускнеющий воздух останавливает своё движение,
— Незаходящее костяное солнце,
я знаю тебя изнутри, там, где дыхание
выпрямлено как разрезанная жила,
там, где должно быть тепло и не-ясно,
но там, где лишь воображаемая линия проспекта.
Если где-то и была моя душа,
то её уже исправили,
и теперь мне ясно до конца:
за июльскими облаками светит второе солнце,
чей свет проломил каменные карнизы
старых домов,
и собрал из них новый горизонт событий,
где нет жизни и её окончания,
где нет боли и её признания,
но где в последнем равновесии,
воображаемая линия проспекта
костенеет, становясь
солнцем, которое не заходит.
И я закрываю глаза,
зная, что оно всё равно светит
над моей головой.
There is a sun that never sets
- and it shines above my head,
i see his light
grinds the light of the setting sun
crushing three times, and then straightening the fragments;
it names what should sleep,
and imaginary line of prospectuses
breaks and tears its veins;
the windows of the houses seem empty for a moment
and the fading air stops its movement
- The unbending bone sun,
I know you from the inside, where the breath is
straightened like a cut vein,
where it should be warm and not clear
but where there is only an imaginary avenue line.
If my soul was somewhere
it has already been fixed
and now it’s clear to the end:
the second sun shines behind the July clouds,
whose light broke the stone cornices
old houses
and gathered from them a new horizon of events,
where there is no life and its end,
where there is no pain and its recognition
but where in the last equilibrium,
imaginary avenue line
bones, becoming
the sun that does not set.
And I close my eyes
knowing that it still shines
over my head.
- and it shines above my head,
i see his light
grinds the light of the setting sun
crushing three times, and then straightening the fragments;
it names what should sleep,
and imaginary line of prospectuses
breaks and tears its veins;
the windows of the houses seem empty for a moment
and the fading air stops its movement
- The unbending bone sun,
I know you from the inside, where the breath is
straightened like a cut vein,
where it should be warm and not clear
but where there is only an imaginary avenue line.
If my soul was somewhere
it has already been fixed
and now it’s clear to the end:
the second sun shines behind the July clouds,
whose light broke the stone cornices
old houses
and gathered from them a new horizon of events,
where there is no life and its end,
where there is no pain and its recognition
but where in the last equilibrium,
imaginary avenue line
bones, becoming
the sun that does not set.
And I close my eyes
knowing that it still shines
over my head.
У записи 35 лайков,
8 репостов.
8 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Марк Гондельман
