Today I was skiing and it was great. First I made an easy track, then — a hardier one, and, finally, I decided to go even on a more hardier one. Everything was nice, I was scaling the slope and the evening winter sun was just perfect.
I started to fall back.
I tried to stop my fall with my right hand and this was a bad mistake. The damaged shoulder went out of its joint immediately. I felt. I was lying there on my back; shoulder disjointed and the perfect evening sun was just as it should be.
The arm did not want to come back in its place; I was lying on the snow, slowly melting it with my own butt. losing my heat, contemplating the imminent sunset. The arm was disjointed and I could not get of my skis, could not get up or move.
It was like a flash of lightening. I understood: it could be not here, but far, far away, and there would be nobody to help me. The most beautiful Nature would send her wolves to eat me; or I would just freeze to death and later that night benignly decomposed by vultures or crows.
Immediately I understood: mothers do not behave like that. Nature is not our mother; it is neither benign, nor malevolent. It is not our kin. It is just ding an sich, and we made that way that we perceive it as beautiful. Nature is not a spirit. It is not the force. It is something disparate; it is our inconceivable home, our hope and the death is in its sleeve.
We are puny mammals and only rich bourgeois hippy kids around age of 18 can fully believe in such a lie; when we say "Nature" it is just our failing attempt to see a face where is just a chiaroscuro play. I cannot defy my own structure, my inborn aesthetics that prescribes me to admire this non-existent face, its winter sun, and the trade between the light and the darkness on the snow on which I could be dying slowly.
My hand made strange movements while I was thinking all about this, and than without a click, it returned to its socket. I took away the skis and shamefully walked back to the base somewhere in Vermont.
I started to fall back.
I tried to stop my fall with my right hand and this was a bad mistake. The damaged shoulder went out of its joint immediately. I felt. I was lying there on my back; shoulder disjointed and the perfect evening sun was just as it should be.
The arm did not want to come back in its place; I was lying on the snow, slowly melting it with my own butt. losing my heat, contemplating the imminent sunset. The arm was disjointed and I could not get of my skis, could not get up or move.
It was like a flash of lightening. I understood: it could be not here, but far, far away, and there would be nobody to help me. The most beautiful Nature would send her wolves to eat me; or I would just freeze to death and later that night benignly decomposed by vultures or crows.
Immediately I understood: mothers do not behave like that. Nature is not our mother; it is neither benign, nor malevolent. It is not our kin. It is just ding an sich, and we made that way that we perceive it as beautiful. Nature is not a spirit. It is not the force. It is something disparate; it is our inconceivable home, our hope and the death is in its sleeve.
We are puny mammals and only rich bourgeois hippy kids around age of 18 can fully believe in such a lie; when we say "Nature" it is just our failing attempt to see a face where is just a chiaroscuro play. I cannot defy my own structure, my inborn aesthetics that prescribes me to admire this non-existent face, its winter sun, and the trade between the light and the darkness on the snow on which I could be dying slowly.
My hand made strange movements while I was thinking all about this, and than without a click, it returned to its socket. I took away the skis and shamefully walked back to the base somewhere in Vermont.
Сегодня я катался на лыжах, и это было здорово. Сначала я сделал легкий путь, затем - более жесткий, и, наконец, я решил пойти даже на более жесткий. Все было хорошо, я шел по склону, а вечернее зимнее солнце было просто идеальным.
Я начал отступать.
Я пытался остановить мое падение правой рукой, и это была плохая ошибка. Поврежденное плечо немедленно вышло из сустава. Я почувствовал. Я лежал там на спине; плечо разъединено, и идеальное вечернее солнце было таким, каким оно должно быть.
Рука не хотела возвращаться на свое место; Я лежал на снегу, медленно тая его своим прикладом. теряю тепло, созерцая скорый закат. Рука была раздвинута, и я не мог подняться на лыжах, не мог встать или двигаться.
Это было похоже на вспышку молнии. Я поняла: это может быть не здесь, а далеко-далеко, и некому будет мне помочь. Самая прекрасная Природа послала бы своих волков съесть меня; или я просто замерзну до смерти, а позже в ту ночь, разложившуюся добродушно разложенными стервятниками или воронами.
Сразу понял: мамы так себя не ведут. Природа не наша мать; это ни мягко, ни злорадно. Это не наш род. Это просто деликатес, и мы сделали так, чтобы воспринимать это как красивое. Природа не дух. Это не сила. Это нечто несопоставимое; это наш непостижимый дом, наша надежда и смерть в его рукаве.
Мы ничтожные млекопитающие, и только богатые буржуазные хиппи дети в возрасте около 18 лет могут полностью поверить в такую ложь; когда мы говорим «Природа», это просто наша неудачная попытка увидеть лицо, где просто пьеса чиароскуро. Я не могу бросить вызов своей собственной структуре, своей врожденной эстетике, которая предписывает мне восхищаться этим несуществующим лицом, его зимним солнцем и обменом между светом и тьмой на снегу, на котором я мог бы медленно умирать.
Моя рука сделала странные движения, пока я думала об этом, и без щелчка она вернулась в свое гнездо. Я забрал лыжи и позорно вернулся на базу где-то в Вермонте.
Я начал отступать.
Я пытался остановить мое падение правой рукой, и это была плохая ошибка. Поврежденное плечо немедленно вышло из сустава. Я почувствовал. Я лежал там на спине; плечо разъединено, и идеальное вечернее солнце было таким, каким оно должно быть.
Рука не хотела возвращаться на свое место; Я лежал на снегу, медленно тая его своим прикладом. теряю тепло, созерцая скорый закат. Рука была раздвинута, и я не мог подняться на лыжах, не мог встать или двигаться.
Это было похоже на вспышку молнии. Я поняла: это может быть не здесь, а далеко-далеко, и некому будет мне помочь. Самая прекрасная Природа послала бы своих волков съесть меня; или я просто замерзну до смерти, а позже в ту ночь, разложившуюся добродушно разложенными стервятниками или воронами.
Сразу понял: мамы так себя не ведут. Природа не наша мать; это ни мягко, ни злорадно. Это не наш род. Это просто деликатес, и мы сделали так, чтобы воспринимать это как красивое. Природа не дух. Это не сила. Это нечто несопоставимое; это наш непостижимый дом, наша надежда и смерть в его рукаве.
Мы ничтожные млекопитающие, и только богатые буржуазные хиппи дети в возрасте около 18 лет могут полностью поверить в такую ложь; когда мы говорим «Природа», это просто наша неудачная попытка увидеть лицо, где просто пьеса чиароскуро. Я не могу бросить вызов своей собственной структуре, своей врожденной эстетике, которая предписывает мне восхищаться этим несуществующим лицом, его зимним солнцем и обменом между светом и тьмой на снегу, на котором я мог бы медленно умирать.
Моя рука сделала странные движения, пока я думала об этом, и без щелчка она вернулась в свое гнездо. Я забрал лыжи и позорно вернулся на базу где-то в Вермонте.
У записи 6 лайков,
0 репостов,
322 просмотров.
0 репостов,
322 просмотров.
Эту запись оставил(а) на своей стене Марк Гондельман
