Париж
(РАЗГОВОРЧИКИ С ЭЙФЕЛЕВОЙ БАШНЕЙ)
Обшаркан мильоном ног.
Исшелестен тыщей шин.
Я борозжу Париж —
до жути одинок,
до жути ни лица,
до жути ни души.
Вокруг меня —
авто фантастят танец,
вокруг меня —
из зверорыбьих морд —
еще с Людовиков
свистит вода, фонтанясь.
Я выхожу
на Place de la Concorde. [1]
Я жду,
пока,
подняв резную главку,
домовьей слежкою ума́яна,
ко мне,
к большевику,
на явку
выходит Эйфелева из тумана.
— Т-ш-ш-ш,
башня,
тише шлепайте! —
увидят! —
луна — гильотинная жуть.
Я вот что скажу
(пришипился в шепоте,
ей
в радиоухо
шепчу,
жужжу):
— Я разагитировал вещи и здания.
Мы —
только согласия вашего ждем.
Башня —
хотите возглавить восстание?
Башня —
мы
вас выбираем вождем!
Не вам —
образцу машинного гения —
здесь
таять от аполлинеровских [2] вирш.
Для вас
не место — место гниения —
Париж проституток,
поэтов,
бирж.
Метро согласились,
метро со мною —
они
из своих облицованных нутр
публику выплюют —
кровью смоют
со стен
плакаты духов и пудр.
Они убедились —
не ими литься
вагонам богатых.
Они не рабы!
Они убедились —
им
более к лицам
наши афиши,
плакаты борьбы.
Башня —
улиц не бойтесь!
Если
метро не выпустит уличный грунт —
грунт
исполосуют рельсы.
Я подымаю рельсовый бунт.
Боитесь?
Трактиры заступятся стаями?
Боитесь?
На помощь придет Рив-гош.
Не бойтесь!
Я уговорился с мостами.
Вплавь
реку
переплыть
не легко ж!
Мосты,
распалясь от движения злого,
подымутся враз с парижских боков.
Мосты забунтуют.
По первому зову —
прохожих ссыпят на камень быков.
Все вещи вздыбятся.
Вещам невмоготу.
Пройдет
пятнадцать лет
иль двадцать,
обдрябнет сталь,
и сами
вещи
тут
пойдут
Монмартрами [4] на ночи продаваться.
Идемте, башня!
К нам!
Вы —
там,
у нас,
нужней!
Идемте к нам!
В блестеньи стали,
в дымах —
мы встретим вас.
Мы встретим вас нежней,
чем первые любимые любимых.
Идем в Москву!
У нас
в Москве
простор.
Вы
— каждой! —
будете по улице иметь.
Мы
будем холить вас:
раз сто
за день
до солнц расчистим вашу сталь и медь.
Пусть
город ваш,
Париж франтих и дур,
Париж бульварных ротозеев,
кончается один, в сплошной складбищась Лувр,
в старье лесов Булонских [5] и музеев.
Вперед!
Шагни четверкой мощных лап,
прибитых чертежами Эйфеля,
чтоб в нашем небе твой израдиило лоб,
чтоб наши звезды пред тобою сдрейфили!
Решайтесь, башня, —
нынче же вставайте все,
разворотив Париж с верхушки и до низу!
Идемте!
К нам!
К нам, в СССР!
Идемте к нам —
я
вам достану визу!
1923
Маяковский
(РАЗГОВОРЧИКИ С ЭЙФЕЛЕВОЙ БАШНЕЙ)
Обшаркан мильоном ног.
Исшелестен тыщей шин.
Я борозжу Париж —
до жути одинок,
до жути ни лица,
до жути ни души.
Вокруг меня —
авто фантастят танец,
вокруг меня —
из зверорыбьих морд —
еще с Людовиков
свистит вода, фонтанясь.
Я выхожу
на Place de la Concorde. [1]
Я жду,
пока,
подняв резную главку,
домовьей слежкою ума́яна,
ко мне,
к большевику,
на явку
выходит Эйфелева из тумана.
— Т-ш-ш-ш,
башня,
тише шлепайте! —
увидят! —
луна — гильотинная жуть.
Я вот что скажу
(пришипился в шепоте,
ей
в радиоухо
шепчу,
жужжу):
— Я разагитировал вещи и здания.
Мы —
только согласия вашего ждем.
Башня —
хотите возглавить восстание?
Башня —
мы
вас выбираем вождем!
Не вам —
образцу машинного гения —
здесь
таять от аполлинеровских [2] вирш.
Для вас
не место — место гниения —
Париж проституток,
поэтов,
бирж.
Метро согласились,
метро со мною —
они
из своих облицованных нутр
публику выплюют —
кровью смоют
со стен
плакаты духов и пудр.
Они убедились —
не ими литься
вагонам богатых.
Они не рабы!
Они убедились —
им
более к лицам
наши афиши,
плакаты борьбы.
Башня —
улиц не бойтесь!
Если
метро не выпустит уличный грунт —
грунт
исполосуют рельсы.
Я подымаю рельсовый бунт.
Боитесь?
Трактиры заступятся стаями?
Боитесь?
На помощь придет Рив-гош.
Не бойтесь!
Я уговорился с мостами.
Вплавь
реку
переплыть
не легко ж!
Мосты,
распалясь от движения злого,
подымутся враз с парижских боков.
Мосты забунтуют.
По первому зову —
прохожих ссыпят на камень быков.
Все вещи вздыбятся.
Вещам невмоготу.
Пройдет
пятнадцать лет
иль двадцать,
обдрябнет сталь,
и сами
вещи
тут
пойдут
Монмартрами [4] на ночи продаваться.
Идемте, башня!
К нам!
Вы —
там,
у нас,
нужней!
Идемте к нам!
В блестеньи стали,
в дымах —
мы встретим вас.
Мы встретим вас нежней,
чем первые любимые любимых.
Идем в Москву!
У нас
в Москве
простор.
Вы
— каждой! —
будете по улице иметь.
Мы
будем холить вас:
раз сто
за день
до солнц расчистим вашу сталь и медь.
Пусть
город ваш,
Париж франтих и дур,
Париж бульварных ротозеев,
кончается один, в сплошной складбищась Лувр,
в старье лесов Булонских [5] и музеев.
Вперед!
Шагни четверкой мощных лап,
прибитых чертежами Эйфеля,
чтоб в нашем небе твой израдиило лоб,
чтоб наши звезды пред тобою сдрейфили!
Решайтесь, башня, —
нынче же вставайте все,
разворотив Париж с верхушки и до низу!
Идемте!
К нам!
К нам, в СССР!
Идемте к нам —
я
вам достану визу!
1923
Маяковский
Paris
(Phrasebooks with the Eiffel Tower)
Shuffled by a million feet.
Thousands of tires are exquisite.
I am surfing Paris -
terribly lonely
no face to horror
terribly not a soul.
Around me -
cars fantasize dance
around me -
from the furry muzzle -
since Louis
water whistles, fountains.
I'm out
at Place de la Concorde. [1]
I am waiting,
till,
raising the carved head,
Umayan’s house surveillance
to me,
to the Bolshevik,
on turnout
Eiffel comes out of the fog.
- hhhhhh,
tower,
quietly spank! -
will see! -
the moon is a guillotine horror.
I'll tell you what
(hissed in a whisper,
her
in the radio ear
whispering
buzzing):
- I out of my mind things and buildings.
We -
we’re only waiting for your consent.
Tower -
Want to lead an uprising?
Tower -
we
you are chosen as the leader!
Not to you -
modeled on machine genius -
here
to melt from the Apollinaire [2] verse.
For you
no place - place of decay -
Paris prostitutes
poets
exchanges.
Metro agreed
metro with me -
they are
from their lined inside
the public will spit out -
will be washed away with blood
from the walls
perfume and powder posters.
They made sure -
do not pour them
wagons of the rich.
They are not slaves!
They made sure -
them
more to faces
our posters
fight posters.
Tower -
Do not be afraid of the streets!
If
the subway will not release street soil -
priming
strip the rails.
I'm raising a rail riot.
Are you afraid
Are restaurants going in packs?
Are you afraid
Rive Gauche will come to the rescue.
Do not be afraid!
I talked to bridges.
Swim
the river
to cross
not easy w!
Bridges
inflamed by the movement of the evil
rise at once from the Parisian sides.
Bridges will rebel.
At the first call -
passers-by are poured on stone bulls.
All things are uplifting.
Unbearable things.
Will pass
Fifteen years
il twenty
steel will sag
and yourself
things
here
will go
Montmartre [4] for sale at night.
Come on, tower!
To us!
You are
there,
we have,
more needed!
Come to us!
In the glint of steel
in the smoke -
we will meet you.
We will meet you more tender
than the first beloved of your beloved.
Let's go to Moscow!
We have
in Moscow
open space.
You
- each! -
will have on the street.
we
we will groom you:
one hundred times
per day
to the suns we will clear your steel and copper.
Let be
your city
Paris franchise and fool
Paris tabloid rotozei,
ends alone, in a continuous storage of the Louvre,
in the junk of the forests of Boulogne [5] and museums.
Forward!
Step four powerful paws
nailed by the Eiffel drawings,
so that your forehead is in Israel in our heavens
so that our stars drift before you!
Make up your mind, tower, -
now get up all
turning Paris from top to bottom!
Come on!
To us!
To us, in the USSR!
Come to us -
I
I will get a visa!
1923
Mayakovsky
(Phrasebooks with the Eiffel Tower)
Shuffled by a million feet.
Thousands of tires are exquisite.
I am surfing Paris -
terribly lonely
no face to horror
terribly not a soul.
Around me -
cars fantasize dance
around me -
from the furry muzzle -
since Louis
water whistles, fountains.
I'm out
at Place de la Concorde. [1]
I am waiting,
till,
raising the carved head,
Umayan’s house surveillance
to me,
to the Bolshevik,
on turnout
Eiffel comes out of the fog.
- hhhhhh,
tower,
quietly spank! -
will see! -
the moon is a guillotine horror.
I'll tell you what
(hissed in a whisper,
her
in the radio ear
whispering
buzzing):
- I out of my mind things and buildings.
We -
we’re only waiting for your consent.
Tower -
Want to lead an uprising?
Tower -
we
you are chosen as the leader!
Not to you -
modeled on machine genius -
here
to melt from the Apollinaire [2] verse.
For you
no place - place of decay -
Paris prostitutes
poets
exchanges.
Metro agreed
metro with me -
they are
from their lined inside
the public will spit out -
will be washed away with blood
from the walls
perfume and powder posters.
They made sure -
do not pour them
wagons of the rich.
They are not slaves!
They made sure -
them
more to faces
our posters
fight posters.
Tower -
Do not be afraid of the streets!
If
the subway will not release street soil -
priming
strip the rails.
I'm raising a rail riot.
Are you afraid
Are restaurants going in packs?
Are you afraid
Rive Gauche will come to the rescue.
Do not be afraid!
I talked to bridges.
Swim
the river
to cross
not easy w!
Bridges
inflamed by the movement of the evil
rise at once from the Parisian sides.
Bridges will rebel.
At the first call -
passers-by are poured on stone bulls.
All things are uplifting.
Unbearable things.
Will pass
Fifteen years
il twenty
steel will sag
and yourself
things
here
will go
Montmartre [4] for sale at night.
Come on, tower!
To us!
You are
there,
we have,
more needed!
Come to us!
In the glint of steel
in the smoke -
we will meet you.
We will meet you more tender
than the first beloved of your beloved.
Let's go to Moscow!
We have
in Moscow
open space.
You
- each! -
will have on the street.
we
we will groom you:
one hundred times
per day
to the suns we will clear your steel and copper.
Let be
your city
Paris franchise and fool
Paris tabloid rotozei,
ends alone, in a continuous storage of the Louvre,
in the junk of the forests of Boulogne [5] and museums.
Forward!
Step four powerful paws
nailed by the Eiffel drawings,
so that your forehead is in Israel in our heavens
so that our stars drift before you!
Make up your mind, tower, -
now get up all
turning Paris from top to bottom!
Come on!
To us!
To us, in the USSR!
Come to us -
I
I will get a visa!
1923
Mayakovsky
У записи 3 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Анатолий Бучин
