К РОССИИ
Отвяжись — я тебя умоляю!
Вечер страшен, гул жизни затих.
Я беспомощен. Я умираю
от слепых наплываний твоих.
Тот, кто вольно отчизну покинул,
волен выть на вершинах о ней,
но теперь я спустился в долину,
и теперь приближаться не смей.
Навсегда я готов затаиться
и без имени жить. Я готов,
чтоб с тобой и во снах не сходиться,
отказаться от всяческих снов;
обескровить себя, искалечить,
не касаться любимейших книг,
променять на любое наречье
все, что есть у меня, — мой язык.
Но зато, о Россия, сквозь слезы,
сквозь траву двух несмежных могил,
сквозь дрожащие пятна березы,
сквозь все то, чем я смолоду жил,
дорогими слепыми глазами
не смотри на меня, пожалей,
не ищи в этой угольной яме,
не нащупывай жизни моей!
Ибо годы прошли и столетья,
и за горе, за муку, за стыд, —
поздно, поздно! — никто не ответит,
и душа никому не простит.
16 сентября 1939
Париж
Это написал 40-летний мужчина после 20 лет разлуки с Родиной. Кто-то еще считает, что у него, кроме "похабной "Лолиты" и "снобизма" ничего за душой нет?
Отвяжись — я тебя умоляю!
Вечер страшен, гул жизни затих.
Я беспомощен. Я умираю
от слепых наплываний твоих.
Тот, кто вольно отчизну покинул,
волен выть на вершинах о ней,
но теперь я спустился в долину,
и теперь приближаться не смей.
Навсегда я готов затаиться
и без имени жить. Я готов,
чтоб с тобой и во снах не сходиться,
отказаться от всяческих снов;
обескровить себя, искалечить,
не касаться любимейших книг,
променять на любое наречье
все, что есть у меня, — мой язык.
Но зато, о Россия, сквозь слезы,
сквозь траву двух несмежных могил,
сквозь дрожащие пятна березы,
сквозь все то, чем я смолоду жил,
дорогими слепыми глазами
не смотри на меня, пожалей,
не ищи в этой угольной яме,
не нащупывай жизни моей!
Ибо годы прошли и столетья,
и за горе, за муку, за стыд, —
поздно, поздно! — никто не ответит,
и душа никому не простит.
16 сентября 1939
Париж
Это написал 40-летний мужчина после 20 лет разлуки с Родиной. Кто-то еще считает, что у него, кроме "похабной "Лолиты" и "снобизма" ничего за душой нет?
TO RUSSIA
Get off - I beg you!
The evening is scary, the buzz of life is quiet.
I am helpless. I'm dying
from your blind floods.
The one who left his homeland freely
free to howl at the peaks about her,
but now I went down to the valley
and now dare not approach.
Forever I'm ready to lie low
and live without a name. I'm ready,
so that you don’t meet in dreams
give up all sorts of dreams;
bleed yourself, cripple
Do not touch your favorite books
exchange for any dialect
all that I have is my language.
But then, oh Russia, through tears,
through the grass of two non-adjacent graves
through the trembling spots of birch,
through everything that I lived from a young age
dear blind eyes
don't look at me, take pity
don't look in this coal pit
do not grope my life!
For years have passed and centuries
and for grief, for torment, for shame, -
late, late! - no one will answer,
and the soul will not forgive anyone.
September 16, 1939
Paris
This was written by a 40-year-old man after 20 years of separation from his homeland. Someone else believes that he, in addition to the "obscene" Lolita "and" snobbery ", has nothing for his soul?
Get off - I beg you!
The evening is scary, the buzz of life is quiet.
I am helpless. I'm dying
from your blind floods.
The one who left his homeland freely
free to howl at the peaks about her,
but now I went down to the valley
and now dare not approach.
Forever I'm ready to lie low
and live without a name. I'm ready,
so that you don’t meet in dreams
give up all sorts of dreams;
bleed yourself, cripple
Do not touch your favorite books
exchange for any dialect
all that I have is my language.
But then, oh Russia, through tears,
through the grass of two non-adjacent graves
through the trembling spots of birch,
through everything that I lived from a young age
dear blind eyes
don't look at me, take pity
don't look in this coal pit
do not grope my life!
For years have passed and centuries
and for grief, for torment, for shame, -
late, late! - no one will answer,
and the soul will not forgive anyone.
September 16, 1939
Paris
This was written by a 40-year-old man after 20 years of separation from his homeland. Someone else believes that he, in addition to the "obscene" Lolita "and" snobbery ", has nothing for his soul?
У записи 2 лайков,
1 репостов.
1 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Иван Коровчинский
