Забуду год, день, число.
Запрусь одинокий с листом бумаги я.
Творись, просветленных страданием слов
нечеловечья магия!
Сегодня, только вошел к вам,
почувствовал -
в доме неладно.
Ты что-то таила в шелковом платье,
и ширился в воздухе запах ладана.
Рада?
Холодное
"очень".
Смятеньем разбита разума ограда.
Я отчаянье громозжу, горящ и лихорадочен.
Послушай,
все равно
не спрячешь трупа.
Страшное слово на голову лавь!
Все равно
твой каждый мускул
как в рупор
трубит:
умерла, умерла, умерла!
Нет,
ответь.
Не лги!
(Как я такой уйду назад?)
Ямами двух могил
вырылись в лице твоем глаза.
Могилы глубятся.
Нету дна там.
Кажется,
рухну с помоста дней.
Я душу над пропастью натянул канатом,
жонглируя словами, закачался над ней.
Знаю,
любовь его износила уже.
Скуку угадываю по стольким признакам.
Вымолоди себя в моей душе.
Празднику тела сердце вызнакомь.
Знаю,
каждый за женщину платит.
Ничего,
если пока
тебя вместо шика парижских платьев
одену в дым табака.
Любовь мою,
как апостол во время оно,
по тысяче тысяч разнесу дорог.
Тебе в веках уготована корона,
а в короне слова мои -
радугой судорог.
Как слоны стопудовыми играми
завершали победу Пиррову,
Я поступью гения мозг твой выгромил.
Напрасно.
Тебя не вырву.
Радуйся,
радуйся,
ты доконала!
Теперь
такая тоска,
что только б добежать до канала
и голову сунуть воде в оскал.
Губы дала.
Как ты груба ими.
Прикоснулся и остыл.
Будто целую покаянными губами
в холодных скалах высеченный монастырь.
Захлопали
двери.
Вошел он,
весельем улиц орошен.
Я
как надвое раскололся в вопле,
Крикнул ему:
"Хорошо!
Уйду!
Хорошо!
Твоя останется.
Тряпок нашей ей,
робкие крылья в шелках зажирели б.
Смотри, не уплыла б.
Камнем на шее
навесь жене жемчуга ожерелий!"
Ох, эта
ночь!
Отчаянье стягивал туже и туже сам.
От плача моего и хохота
морда комнаты выкосилась ужасом.
И видением вставал унесенный от тебя лик,
глазами вызарила ты на ковре его,
будто вымечтал какой-то новый Бялик
ослепительную царицу Сиона евреева.
В муке
перед той, которую отдал,
коленопреклоненный выник.
Король Альберт,
все города
отдавший,
рядом со мной задаренный именинник.
Вызолачивайтесь в солнце, цветы и травы!
Весеньтесь жизни всех стихий!
Я хочу одной отравы -
пить и пить стихи.
Сердце обокравшая,
всего его лишив,
вымучившая душу в бреду мою,
прими мой дар, дорогая,
больше я, может быть, ничего не придумаю.
В праздник красьте сегодняшнее число.
Творись,
распятью равная магия.
Видите -
гвоздями слов
прибит к бумаге я.
Запрусь одинокий с листом бумаги я.
Творись, просветленных страданием слов
нечеловечья магия!
Сегодня, только вошел к вам,
почувствовал -
в доме неладно.
Ты что-то таила в шелковом платье,
и ширился в воздухе запах ладана.
Рада?
Холодное
"очень".
Смятеньем разбита разума ограда.
Я отчаянье громозжу, горящ и лихорадочен.
Послушай,
все равно
не спрячешь трупа.
Страшное слово на голову лавь!
Все равно
твой каждый мускул
как в рупор
трубит:
умерла, умерла, умерла!
Нет,
ответь.
Не лги!
(Как я такой уйду назад?)
Ямами двух могил
вырылись в лице твоем глаза.
Могилы глубятся.
Нету дна там.
Кажется,
рухну с помоста дней.
Я душу над пропастью натянул канатом,
жонглируя словами, закачался над ней.
Знаю,
любовь его износила уже.
Скуку угадываю по стольким признакам.
Вымолоди себя в моей душе.
Празднику тела сердце вызнакомь.
Знаю,
каждый за женщину платит.
Ничего,
если пока
тебя вместо шика парижских платьев
одену в дым табака.
Любовь мою,
как апостол во время оно,
по тысяче тысяч разнесу дорог.
Тебе в веках уготована корона,
а в короне слова мои -
радугой судорог.
Как слоны стопудовыми играми
завершали победу Пиррову,
Я поступью гения мозг твой выгромил.
Напрасно.
Тебя не вырву.
Радуйся,
радуйся,
ты доконала!
Теперь
такая тоска,
что только б добежать до канала
и голову сунуть воде в оскал.
Губы дала.
Как ты груба ими.
Прикоснулся и остыл.
Будто целую покаянными губами
в холодных скалах высеченный монастырь.
Захлопали
двери.
Вошел он,
весельем улиц орошен.
Я
как надвое раскололся в вопле,
Крикнул ему:
"Хорошо!
Уйду!
Хорошо!
Твоя останется.
Тряпок нашей ей,
робкие крылья в шелках зажирели б.
Смотри, не уплыла б.
Камнем на шее
навесь жене жемчуга ожерелий!"
Ох, эта
ночь!
Отчаянье стягивал туже и туже сам.
От плача моего и хохота
морда комнаты выкосилась ужасом.
И видением вставал унесенный от тебя лик,
глазами вызарила ты на ковре его,
будто вымечтал какой-то новый Бялик
ослепительную царицу Сиона евреева.
В муке
перед той, которую отдал,
коленопреклоненный выник.
Король Альберт,
все города
отдавший,
рядом со мной задаренный именинник.
Вызолачивайтесь в солнце, цветы и травы!
Весеньтесь жизни всех стихий!
Я хочу одной отравы -
пить и пить стихи.
Сердце обокравшая,
всего его лишив,
вымучившая душу в бреду мою,
прими мой дар, дорогая,
больше я, может быть, ничего не придумаю.
В праздник красьте сегодняшнее число.
Творись,
распятью равная магия.
Видите -
гвоздями слов
прибит к бумаге я.
I will forget the year, day, day.
Lock me up alone with a piece of paper
Create enlightened by suffering words
inhuman magic!
Today, just came to you,
felt -
the house is not right.
You were hiding something in a silk dress,
and the smell of incense spread in the air.
Pleased?
Cold
"highly".
Confusion smashed the fence.
I am desperate thunder, burning and feverish.
Listen,
does not matter
you will not hide the corpse.
A terrible word on the head of the lav!
Does not matter
your every muscle
like a shout
blows:
died, died, died!
Not,
answer.
Do not lie!
(How am I going to go back?)
Pits of two graves
burst into your face.
The graves go deep.
There is no bottom there.
It seems
collapse from the platform of days.
I pulled the soul over the abyss with a rope
juggling words, swayed over her.
I know
his love has worn out already.
I guess boredom on so many grounds.
Thirst yourself in my soul.
Let me know the holiday of the body.
I know
everyone pays for a woman.
Nothing,
if bye
you instead of the chic of Parisian dresses
put on tobacco smoke.
My love
like an apostle during it,
I’ll smash the roads in a thousand thousand.
You have been destined for centuries to crown
and in the crown are my words -
a rainbow of cramps.
Like elephants in stopud games
completed the victory Pyrrova,
I have acted a genius through your brain.
In vain.
I won’t tear you up.
Rejoice,
rejoice
you got it!
Now
so longing
what would only run to the canal
and put his head in the grin of water.
She gave her lips.
How rude you are to them.
He touched and cooled.
Like kisses with penitential lips
in the cold rocks a carved monastery.
Slammed
the door.
He entered
the street fun is irrigated.
I
how the two split in a howl
Shouted to him:
"Good!
Go away!
Good!
Yours will remain.
Our rags to her
timid wings in silk became fat b.
Look, didn’t sail away b.
Stone around the neck
Hang on your wife’s pearl necklaces! "
Oh this
night!
Despair pulled together tighter and tighter by himself.
From my crying and laughter
the muzzle of the room squinted in horror.
And a vision arose, the face taken away from you,
with your eyes you saw him on the carpet
as if dreaming some new Bialik
The dazzling queen of Zion is Jewish.
In flour
before the one that he gave
knee-high vynik.
King Albert
all cities
who gave
next to me is the gifted birthday man.
Grate yourself in the sun, flowers and herbs!
Have fun with the life of all the elements!
I want one poison -
drink and drink poetry.
A robbed heart
depriving him of everything
tormented my soul in my delirium
accept my gift dear
more, maybe I’ll not think of anything.
On today's holiday, paint today's number.
Do it
crucifixion equal magic.
See -
nails of words
I am nailed to paper.
Lock me up alone with a piece of paper
Create enlightened by suffering words
inhuman magic!
Today, just came to you,
felt -
the house is not right.
You were hiding something in a silk dress,
and the smell of incense spread in the air.
Pleased?
Cold
"highly".
Confusion smashed the fence.
I am desperate thunder, burning and feverish.
Listen,
does not matter
you will not hide the corpse.
A terrible word on the head of the lav!
Does not matter
your every muscle
like a shout
blows:
died, died, died!
Not,
answer.
Do not lie!
(How am I going to go back?)
Pits of two graves
burst into your face.
The graves go deep.
There is no bottom there.
It seems
collapse from the platform of days.
I pulled the soul over the abyss with a rope
juggling words, swayed over her.
I know
his love has worn out already.
I guess boredom on so many grounds.
Thirst yourself in my soul.
Let me know the holiday of the body.
I know
everyone pays for a woman.
Nothing,
if bye
you instead of the chic of Parisian dresses
put on tobacco smoke.
My love
like an apostle during it,
I’ll smash the roads in a thousand thousand.
You have been destined for centuries to crown
and in the crown are my words -
a rainbow of cramps.
Like elephants in stopud games
completed the victory Pyrrova,
I have acted a genius through your brain.
In vain.
I won’t tear you up.
Rejoice,
rejoice
you got it!
Now
so longing
what would only run to the canal
and put his head in the grin of water.
She gave her lips.
How rude you are to them.
He touched and cooled.
Like kisses with penitential lips
in the cold rocks a carved monastery.
Slammed
the door.
He entered
the street fun is irrigated.
I
how the two split in a howl
Shouted to him:
"Good!
Go away!
Good!
Yours will remain.
Our rags to her
timid wings in silk became fat b.
Look, didn’t sail away b.
Stone around the neck
Hang on your wife’s pearl necklaces! "
Oh this
night!
Despair pulled together tighter and tighter by himself.
From my crying and laughter
the muzzle of the room squinted in horror.
And a vision arose, the face taken away from you,
with your eyes you saw him on the carpet
as if dreaming some new Bialik
The dazzling queen of Zion is Jewish.
In flour
before the one that he gave
knee-high vynik.
King Albert
all cities
who gave
next to me is the gifted birthday man.
Grate yourself in the sun, flowers and herbs!
Have fun with the life of all the elements!
I want one poison -
drink and drink poetry.
A robbed heart
depriving him of everything
tormented my soul in my delirium
accept my gift dear
more, maybe I’ll not think of anything.
On today's holiday, paint today's number.
Do it
crucifixion equal magic.
See -
nails of words
I am nailed to paper.
У записи 2 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Наталья Рудинская
