Очередное путевое непутевое.
Мужик читает расписание электричек так, будто учит его наизусть.
Я через два от него, со мною за шею обняв сидит моя грусть
Вроде обняв, а вроде и душит, а вроде и черт с ним, сидим и сидим.
Город-герой, переход на Каховскую, я еду дальше, я еду в Крым.
Я словно домой из другого дома - просто, будто сгонять за пивком.
Сложности лишь от той, что усевшись рядом хрустит моим кадыком.
Сложности лишь от того, что недавно спустя недели, спустя века
Вдруг нашлась та, для которой кожу шили со мной с одного куска.
В руке Гиннес, на коленях ноут, завтра вечером Симеиз.
Кажется, там про меня свою песню пели жи есть Карамазов Твинз.
Скверно скверно наверно неверно пройдет все как с белых яблонь дым.
Черт с ним черт с ним черт с ним черт с ним. Еду и еду. Молчим и молчим.
Мужик читает расписание электричек так, будто учит его наизусть.
Я через два от него, со мною за шею обняв сидит моя грусть
Вроде обняв, а вроде и душит, а вроде и черт с ним, сидим и сидим.
Город-герой, переход на Каховскую, я еду дальше, я еду в Крым.
Я словно домой из другого дома - просто, будто сгонять за пивком.
Сложности лишь от той, что усевшись рядом хрустит моим кадыком.
Сложности лишь от того, что недавно спустя недели, спустя века
Вдруг нашлась та, для которой кожу шили со мной с одного куска.
В руке Гиннес, на коленях ноут, завтра вечером Симеиз.
Кажется, там про меня свою песню пели жи есть Карамазов Твинз.
Скверно скверно наверно неверно пройдет все как с белых яблонь дым.
Черт с ним черт с ним черт с ним черт с ним. Еду и еду. Молчим и молчим.
Another traveling non-travel.
A man reads a train schedule as if he were learning it by heart.
I’m two from him, with my sadness around my neck hugging me
It’s like hugging, and it’s like strangling, and it’s like to hell with it, we sit and sit.
Hero city, the transition to Kakhovskaya, I’m moving on, I’m going to the Crimea.
It’s like I’m coming home from another house - it’s just like dropping for a beer.
Difficulties only from the one that sitting next crunches my Adam's apple.
The only difficulties are that recently, after weeks, after centuries
Suddenly there was one for which the skin was sewn with me from one piece.
In Guinness’s hand, on his lap a laptop, tomorrow evening Simeiz.
It seems that there was a woman singing about me, there are Karamazov Twins.
Badly, probably, everything will go wrong like smoke from white apple trees.
Damn him, damn him, damn him, damn him. Food and food. We are silent and silent.
A man reads a train schedule as if he were learning it by heart.
I’m two from him, with my sadness around my neck hugging me
It’s like hugging, and it’s like strangling, and it’s like to hell with it, we sit and sit.
Hero city, the transition to Kakhovskaya, I’m moving on, I’m going to the Crimea.
It’s like I’m coming home from another house - it’s just like dropping for a beer.
Difficulties only from the one that sitting next crunches my Adam's apple.
The only difficulties are that recently, after weeks, after centuries
Suddenly there was one for which the skin was sewn with me from one piece.
In Guinness’s hand, on his lap a laptop, tomorrow evening Simeiz.
It seems that there was a woman singing about me, there are Karamazov Twins.
Badly, probably, everything will go wrong like smoke from white apple trees.
Damn him, damn him, damn him, damn him. Food and food. We are silent and silent.
У записи 11 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Даниил Поспелов
